Принцесса ночи

- Я просто ужасна, Кенсу. Неудивительно, что я умерла. Меня даже не забирают в рай: я мечусь между небом и землёй. Удел мой – жить под покровом ночи, - глубоко вздохнула Гаюн, когда более-менее отошла от истерики. - Ты преувеличиваешь, не говори так, - сразу же отозвался я. Порой я задавался вопросом: почему же моя хранительница осталась на земле? Тётушка Сунам рассказывала, что обычно тут остаются те призраки, которые в своём прошлом совершили самоубийство. Жизнь – подарок, данный Богом, и его не стоит вертеть,словно тряпичную куклу. Поэтому самоубийство в загробном мире считается одним из главных проступков. Вторая причина – терзания, мучающие человека. То, что осталось незавершённым, то, что осталось скрытым и не решённым. Я всё думал и думал, что же все-таки удерживает Гаюн на земле, но ответ пришёл сам собой. Хранительница неосознанно ответила на него сама. - Я действительно ужасна! Наверняка, родители стараются не вспоминать о том, какой занозой я была при жизни! Особенно мама! Не зря они переехали в новый дом… - Так тебя это терзает? – озарило вдруг меня, - Ты переживаешь, что родители забыли о тебе? Боишься, что после всех твоих выходок тебя больше не любят? Что за чушь ты несёшь? Ты понимаешь, что говоришь? Ни один родитель не останется равнодушным после такой трагической ситуации! Ты сама себя накрутила, и сама же удерживаешь себя тут, на земле! – вспылил я, подымаясь на ноги, а затем, успокоившись, продолжил спокойным тоном, - После второго занятия с Гон Ю, ты всё узнаешь. И, надеюсь, после этого перестанешь, наконец, говорить такие глупые вещи. Несколько занятий я не мог обратиться к родителям Гаюн со вопросом, терзающего душу девушки: то их не было дома, то они были слишком заняты. На этот раз супружеская чета Хан собиралась куда-то в гости. Бабушка Гаюн уже по привычке звала меня на чашку чая. Спускаясь вниз по лестнице, я заметил миссис Хан, торопливо бегающую по первому этажу в поисках своих вещей. - Садись, Кенсу, чай остынет, - обратилась ко мне старшая миссис Хан, подзывая рукой к себе на кухню. Я торопливо принялся хлебать чай, так как хотел обратиться к матери Гаюн с вопросом. Её бабушка же села напротив меня и внимательно стала следить за мной. А потом прищурив глаза, задала мне вопрос, который я никак не ожидал от неё услышать. - Кенсу, ты ведь не просто так тут, верно? - О чём это вы? – удивлённо вылупив глаза, ответил я ей вопросом на вопрос. - Ты ведь одаренный мальчик. И твой дар никак не связан с учёбой. Ты – связующее звено между миром смертных и миром духов. Моя внучка прислала тебя? – старуха Хан говорила об этих вещах весьма спокойно, поэтому меня моментально пробрала дрожь. - Она – проницательная личность, - усмехнувшись добавила рядом стоявшая Гаюн, до этих пор не проронившая ни слова. - У вас тоже есть дар? – ляпнул я, не подумав, что всё-таки стоит быть по осторожнее с такими словами. - Нет, Кенсу, я не вижу духов, как ты, - мягко улыбнулась старая женщина, - Но я могу иногда ощущать их присутствие… Что беспокоит Гаюн? Она не попала…туда? –указав пальцем вверх, подразумевая под этим жестом небо, печально спросила миссис Хан. - Она считает, что была ужасной при жизни. Её одолевают сомнения о том, продолжают ли её любить родители. - Моя внучка была импульсивной при жизни, не спорю. Была молодой, горячей, гордой, вечно со всеми спорящей. Была строптивой, словно непокорный ураган, пыталась снести всех и вся. Но при всех этих качествах я знаю, что глубоко внутри она была очень ранимой, справедливой и добродушной. Не каждый человек идеален, но я горжусь, что у меня была такая волевая внучка. Уверена, останься она жива, ей бы удалось преуспеть в своей жизни. Что касается родителей, то мой сын, не смотря на смерть своей дочери, выделил ей комнату, оборудовал её заново такой, какой она была при её жизни. И запрещает, что либо там менять. Гон Ю часто глядит по ночам в небо. Он весьма весёлый парень, с хорошим чувством юмора, но перед сном всегда вспоминает о своей горделивой сестре. Я уверена, он очень сильно скучает. А мать… Лучше, не спрашивай меня об этом. И её тоже. Она очень долго приходила в себя после потери дочери… - тихо вела свой рассказ женщина, углубляясь в свою ностальгию. Гаюн же еле сдерживалась. Я, не теряя времени, резко поднялся со своего места и поблагодарил женщину за чай. - Не смотря на то, что вы не советуете этого делать, я все равно должен спросить. Поскольку это держит ее здесь на земле, - объяснил я женщине, направляясь в сторону гостиной, в которой продолжала носиться младшая миссис Гаюн. Я вовремя успел, так как отец девушки уже заводил машину, а мама готова была выйти из дому. - Госпожа Хан, ответьте, пожалуйста, на один вопрос, - обратился я к женщине, останавливая её около входа, - Почему умерла ваша дочь? Женщина резко остановилась, плечи её нервно дрогнули, а рука застыла в воздухе, так и не дотянувшись до дверной ручки. Готов поспорить, что в этот момент она выглядит очень печальной. Потом она медленно повернулась ко мне, и её лицо озарила мягкая улыбка с тенью грусти на губах. - Она умерла, потому что была прелестным человеком, - ответила она, и резко развернувшись, покинула дом. - Мама! – не выдержала Гаюн, закричав на всю комнату, - Мама, мама! Прости меня, - заплакала девушка, падая на колени. Этот момент был очень тяжёлым, но в тоже время красивым. Было неимоверно печально, что девушка никогда не сможет больше быть рядом со своей семьёй,найти себя в жизни,никогда не сможет выйти замуж,стать матерью, воспитать своих детей, а ведь это самое главное в жизни любой женщины. А красивым этот момент был от того, что из её глаз, словно пылинки в необъятном космосе, текли серебристые слёзы, моментально тая в воздухе. Наверное, такую картину я не забуду никогда в жизни. Этот образ впечатался в моё сознание навечно. *** С того самого дня прошло больше полугода. Гаюн была практически всегда со мной, защищала от других теней, охранял мой сон, благодаря чему, я снова стал высыпаться, и за это время она смогла снова стать собой. Хранительница вспомнила себя, кто она такая, что любила и каким девизом жила при жизни. Я всегда делился с ней своими проблемами, старался делать так, чтобы она меньше думала о своей смерти. Она стала моей опорой, духовной опорой, которая не позволяла мне унывать и опускать нос. Давала дельные советы. Она стала незаменимым другом, с уверенностью могу сказать, что даже больше, чем просто друг. Я нуждался в ней, в её обществе. И мне кажется, я влюбился в нее. Я понимал, что это невозможно, что у нас нет нормального будущего. Да это вообще ненормально. Это выходит за границы возможного и реального. Я благодарен Богу за то, что он подарил мне встречу с ней. Гаюн помогла мне изменится, стать более уверенным в себе, напористым, целеустремлённым – она передала мне свои самые лучшие качества, которыми обладала, когда жила на белом свете. Я чувствовал, догадывался, что и сама девушка относится ко мне не просто как к другу. Но мы старательно умалчивали об этом, ибо оба понимали, что это будет тяжёлое бремя. Также, я замечал, что с каждым днём девушке становится всё хуже и хуже: она снова медленно, но верно приближалась к тому, чтобы стать ночным кошмаром. Её образ снова становился блёклым, и от одной этой мысли мне самому становилось не по себе. Девушка затухала с каждым днём, а я опять не понимал, что делать. Я отчаивался. Посетив снова тётушку Сунам, я получил ответ на свой вопрос. По её словам, Гаюн пора на покой, её душа должна наконец-то успокоиться, она получила все ответы на вопросы, ей больше нет места среди живых людей и остальных теней. И чем раньше это произойдёт, тем лучше. Иначе хранительница быстрыми темпами превратится в кошмар. - Я не готов к этому, Гаюн. Не сейчас! Я ещё столько не успел рассказать тебе, - отчаянно произносил я эти слова, когда у нас зашёл разговор об этом, - Как же я теперь без тебя? Ты меня оставляешь? Одного? - Кенсу, пожалуйста, не говори ничего. Я уже наполовину стала живым кошмаром. И ты это прекрасно видишь, - взахлёб, произносила хранительница, проливая свои струящиеся серебром слезы, которые тут же исчезали в воздухе. Девушка за последний месяц заметно изменилась: теперь её образ не был блеклым, он отдавал некой чернотой, мраком, - Это будет последняя ночь, проведённая мною на этом свете. - Хотя бы ещё один день, - чуть ли не слёзно умолял я, - Подари еще один день. Подожди до завтра. - Завтра я уже могу стать кошмаром, - вздохнула Гаюн и разрыдалась пуще прежнего, - Кенсу, я наполовину кошмар, я ощущаю это! Это…это..это просто ужасно! Я теряю самообладание, просыпается жгучее желание сделать с тобой что-то нехорошее. И с каждым разом мне всё труднее сдерживаться! Давай проведём эту ночь вдвоём. Пожалуйста, Кенсу, подари мне последнее воспоминание в этом светлом мире. Чтобы там, наверху, было, что вспоминать. Без каких-либо слов я лёг на кровать, Гаюн последовала моему примеру. Всю ночь я либо захлёбывался своими слезами, понимая, что больше никогда не увижу девушку. Представьте, каково это. Это ужасно! Либо смеялся, вспоминая самые светлые, жизнерадостные и тёплые моменты, происходящие в нашей жизни. А ближе к трём часам ночи мы выпорхнули на крыльцо: Гаюн захотелось увидеть усыпанный мириадами звёзд небосвод, окружающую природу и всю красоту ночи. А затем, отправились на кладбище, на котором была расположена могила моего хранителя. Скоро пройдёт эта ночь, и время, отданное Гаюн закончиться. Неужели я больше никогда её не увижу? Неужели всё, что произошло с нами, завтра уже покажется сном? - Я могу забрать все твои воспоминания, которые связаны со мной, - тихо произнесла девушка, с горечью взглянув на каменное изваяние, которое представляло собой её могилу, - Тогда тебе не придётся страдать. Ты не вспомнишь, кто я такая, что была в твоей жизни… - Нет, даже не думай и не смей этого делать, - тут же процедил я. А потом снова замолчал. Я покорился судьбе и понял, что уже не смогу удержать девушку на этом свете, не смогу отобрать её у небес. И я никак не мог собраться с мыслями, чтобы сказать самые главные, заветные слова, которые она должна услышать. Время оставалось у нас до рассвета. С первыми лучами солнца моя принцесса ночи покинет этот мир и уйдёт, наконец, на покой. Я с тоской взглянул на горизонт: яркий солнечный диск скоро озарит всю округу. Потихоньку поднимаясь в безоблачном небе, солнце начало свой отсчёт. -Кенсу, слушай меня внимательно. Ты прекрасно знаешь, что духи знают куда больше, чем обычные люди. Мы можем глядеть сквозь время: ворошить прошлое и предсказывать будущее. Так вот же слушай меня, запомни все мои слова и следуй данному совету. Тебе всегда казалось, что твоя жизнь простая, и она будет проходить скучно, размеренно и обыденно. Будь всегда уверен в себе , не опускай нос, продолжай идти вперёд, ведь жизнь на этом не останавливается. Ты успеешь встретить свою любовь. Ты очень замечательный человек, и вскоре, поверь мне, люди увидят, какой потенциал есть в тебе и начнут ценить. Ты пойдёшь очень далеко, парень. На твоём жизненном пути будут и солнце, и грозы. У тебя будут друзья, жена, семья, которые помогут преодолеть все невзгоды, будут с тобой и в печали и в радости. Ты найдёшь своё счастье, Кенсу. Единственный подарок, который я могу сделать для тебя - это забрать твой дар. Он мешает тебе жить, отвлекает тебя...Прощай, - выдохнула она, а я только сейчас заметил, что наступил рассвет. - Гаюн, стой, погоди! – прокричал я, пытаясь схватить её, хотя прекрасно знал, что не получится. Девушка моментально растаяла, а на её месте осталась серебристая пыль, которая взмыла в ясное небо. Я взглянул на горизонт, у линии которого, увидел знакомый образ и чуть не ахнул. Лицо Гаюн отражалась чуть ли не на всё небо, как отражается радуга после весеннего дождя. Она не была ни блёклой, ни святящейся, ни тёмной: она была яркой, свежей, такой, какой я видел её на фотографии – живой. В этот момент я увидел её во всей красе: волосы размеренно словно от порывов сильного ветра развевались в небе, щёки отдавали свежим румянцем, глаза искрили добротой и озорством. Она прекрасна! - Помни мои слова, - раздалось у меня в голове. Гаюн продолжала весело улыбаться. Такой яркой и притягательной я не мог не улыбнуться ей в ответ. - Я люблю тебя, - тихо произнёс я. Что-то мне подсказывало, что девушка меня прекрасно слышит, - Прощай, - последнее произнёс я напоследок, после чего в небо, словно серебром взмыл тополиный пух, и образ Гаюн в небе исчез навсегда.