Долгая ночь

      Муленсар-холл, 27 мая 1928 года — Вы слышали новости? —Спрашивает Тинтин ранним весенним утром, когда солнце просачивается в золотом великолепии сквозь занавески, пылинки лениво кружатся в воздухе. Хэддок, ворча, тянется за газетой и некоторое время молча читает. На его рукаве крошки от тостов. — Сказочные истории — говорит он в конце концов и тянется за маслом, которое начинает таять. Призмы танцуют у дальней стены, когда он берет стеклянное блюдо. — Надеюсь, мы не улетаем в Румынию, Тинтин? — — О, — говорит Тинтин — Я подумал, что пойду и посмотрю —       Тишина. Капитан сосредоточенно жует, в то время как Тинтин беспокойно барабанит пальцами по столешнице. Милу кружит вокруг их стульев, а затем плюхается в пятно солнечного света с небольшим наслаждением. — Румыния — в конце концов говорит Капитан. — Да, капитан. Хочешь пойти? — — Гнойные флибустьеры, я выгляжу так, будто хочу приехать в Румынию? — — Но, капитан, это действительно кажется таким странным — Тинтин снова берет газету. — И вы знаете, что профессор отправился в Восточную Европу с этой сверхсекретной миссией для — — Хорошо, хорошо — ворчит Хэддок. — Запомни мои слова, парень, ничего хорошего из этого не выйдет —       Румыния, 1 июня 1928 года — Ну вот, — выдыхает Хэддок в ухо Тинтину, и Тинтин подпрыгивает. — Смотри. При свете —       На углу улицы все еще мерцают газовые фонари, зажженные совсем недавно; слышен слабый звук, перекрывающий крик совы в лесу за деревней, царапающий, тянущий звук, от которого у него сводит зубы. Тинтин задерживает дыхание, чувствуя, как Хэддок сжимает его запястье так крепко, что может остаться синяк. Стена здания, к которой они прижаты, влажная от тумана, который так часто висит над этими горными деревнями.       У них было много практики в сокрытии.       Поезд с границы остановился двумя неделями ранее под скрежет протестующей стали недалеко от Бухареста, с шипением остановившись; несколько пассажиров вышли из вагонов в полной тишине. Поперек железной дороги был барьер; товарный поезд лежал наполовину сошедший с рельсов, из его перевернутых вагонов сыпался уголь. Ни одного водителя вообще не было видно. — Великие грохочущие тайфуны — сказал Капитан взрывоопасно, а затем замолчал. Тинтин, оглядываясь на раскинувшиеся окраины города, лишенные жизни, кроме них самих и нескольких пассажиров, подумал о новостных сообщениях и о том, насколько захватывающим все это казалось.       Террор, охвативший Румынию. Все они были туманными. Тысячи людей умирают от распространения таинственной чумной инфекции. Тинтин помнит, как его сердце подпрыгнуло при мысли о еще одной загадке, которую нужно разгадать, еще до того, как он услышал рассказы беглецов, еще до того, как он пробирался через разлагающиеся трупы и забрызганные кровью дома.       Они уехали из Бухареста. Город, полный мертвых, вряд ли мог говорить.       Ревенант, когда он заворачивает за угол, должно быть, только что превратился; он смотрит на них мертвыми глазами и говорит: — Ва рог … — сквозь сломанные зубы, челюсть и грязные кости, а Хэддок издает резкий гортанный звук и стреляет ему в голову, один, два, три раза. Тварь падает навзничь, и они стоят, в ужасе глядя на это, пока отголосок выстрела эхом отражается от пустых зданий. — Мы должны уйти— говорит Хэддок, взваливая ружье на плечо, и Тинтин кивает и отводит взгляд, потому что внезапно он чувствует себя больным и окаменелым, и что-то слишком похожее на крик поднимается в его горле, несмотря на то, что он видел, как они падали много раз раньше. — Тинтин? Давай, парень. Мы должны вернуться к границе —       Они никого не выпускали на границе, больше нет. Тинтин помнит это. — Если мы сможем, капитан — говорит он, и его голос звучит удивительно ровно в его собственных ушах. Затем он слышит еще один скрежет, низкий шипящий стон с главной улицы и крепко сжимает свой собственный пистолет. — Нам нужно бежать —       Бегом они добегают до окраины города; затем они отправляются вниз по дороге. Однажды они проезжают мимо того, что когда-то было почтовым дилижансом на опушке леса; он перевернулся, лошади давно исчезли, и они идут мимо него по противоположной стороне дороги, едва смея дышать.       Тинтин иногда спотыкается на ходу, потому что Милу прижимается к его ногам, время от времени ставя ему подножки; Капитан протягивает руку, и Тинтин принимает ее без вопросов, чувствуя твердые мозоли и тепло и вспоминая что-то более живое и жизненно важное, чем эти холодные мертвые места под одинокими горами.       Пока они бредут по дороге, луны нет; высокий тонкий слой облаков отрезает все, кроме самого сероватого света. Выживший, которого они встретили за неделю до этого, сказал им, что темнота означает, что ревенантам будет легче застать их врасплох. — Они не охотятся по виду — сказал он; когда-то он был врачом, перевязывал рану на руке Хэддока и говорил по-французски гораздо лучше, чем по-румынски Тинтина. — Не зрением, нет, слухом и обонянием, и некоторым чувством, что они пришли, возможно, от самого дьявола —       Этот человек был вынужден застрелить собственную жену и рассказал им историю голосом, который едва дрогнул, но сломался в конце, когда они утешали его, как могли. Они расстались в целях безопасности; путешествовать в большом количестве вместе было неразумно, и Тинтин, Хэддок и Милу в тот момент все еще направлялись вглубь заброшенной сельской местности, все еще надеясь найти ответы.       Нет, темнота им не друг; но тогда, в этом пустынном мире, кажется, что мало что таковым является. 11 июня 1928       Рядом с Тинтином Милу, а за его спиной Капитан, все они тяжело дышат, вглядываясь во мрак под деревьями. — Пусть придут мерзавцы — рычит Капитан. — Тревожное чувство, капитан, — говорит Тинтин, — но с которым я согласен —       Существует около десяти revenents, что меньше, чем у многих групп, которых они обошли за последние несколько недель, но все же достаточно, чтобы превзойти их троих. Сейчас они выходят из-за деревьев на поляну, влажный хрип воздуха из разорванных глоток свидетельствует об их возбуждении. Все они большие, несмотря на сутулость, вызванную инфекцией, и все когда-то были мужчинами; возможно, банда лесорубов. — Тогда вперед — кричит Хэддок трупам, неуклюже приближающимся к нему, и, подняв пистолет, делает первый выстрел.       Как всегда, это приводит их в ярость. Тинтин берет себя в руки и стреляет, когда ревенанты с его стороны поляны начинают бежать к нему, нечеловечески быстро; его первый выстрел не попадает лидеру в голову, только в плечо, но второй попадает ему прямо между глаз, и он падает. Затем на них нападают другие, и Снежок вырывается из-за него, бросаясь на самого высокого ревенанта с оскаленными зубами, свирепо лая.       Это не самый сложный план битвы, но, похоже, пока он работает.       Из пистолета получается хорошая дубинка; Тинтин замахивается им на ревенанта, который атакует его слева, и наносит сильный удар, от которого тот падает на землю, как срубленное дерево. Хэддок рычит что-то о мерзостях позади него, и Тинтин поворачивается вправо и бьет одного из них прикладом пистолета под подбородок; Хэддок разбивает его сзади, и они мрачно кивают друг другу, когда он падает на пол.       Милу бежит к ним, из одного уха капает кровь, но в остальном он невредим. Ревенантов больше нет. — Повезло — резко говорит Тинтин, закидывая пистолет на плечо. — Мы должны отправиться в горы — говорит Хэддок, вытирая со лба какую-то неприятную и не поддающуюся идентификации субстанцию. -Им не нравится возвышенность- — Конечно, они этого не делают —       Они оба оборачиваются на звук странного голоса, и Снежок предупреждающе рычит, когда из-за деревьев выходит человек с поднятыми руками. — Кто ты? — Тинтин требует. — Я услышал шум — Мужчина поднимает брови; он хорошо одет, хотя и грязный, и его французский сносный. — Если ты отправил это, то ты самый впечатляющий, я думаю. Вы все вернетесь со мной? Мы формируем большую группу, направляемся к границе — — Почему мы должны доверять цифрам? — Пикша рычит. — Потому что, друг, мы слышим, что движется огромная масса ревенантов. Возможно, их ведет армия, но я не хочу, чтобы мы оказались у них на пути -. Молодой человек разводит руками и пожимает плечами. — Делай что хочешь, но даже ты не смог бы выжить в одиночку — Хэддок и Тинтин обмениваются взглядами. — Хорошо — говорит Тинтин и опускает пистолет; двигаясь вперед, он протягивает руку и чувствует, как странная улыбка тронула уголки его рта. — Я Тинтин, а это мой компаньон, капитан Хэддок. Я — я журналист — — Тогда я надеюсь, — говорит молодой человек, без улыбки пожимая им руки одному за другим, — что вы что-то записали, мистер Тинтин, потому что в ближайшие дни никто не захочет верить тому, что мы все видели». 19 июня 1918 года       Их слишком мало, чтобы сделать это на этот раз.       Тинтин делает глубокий вдох и проверяет свои боеприпасы. Три раунда; один для ревенанта, один для следующего — Они, кажется, всегда знают, что нужно двигаться парами — — И один для —       Он качает головой. Один на удачу.       Нерегулярные сбои снаружи становятся все более безумными. Вокруг него люди, прячущиеся вместе с ними в этом сыром подвале, молчат; все они давным-давно помолились. Милу тоже молчит, если не считать самого низкого рокочущего рычания, белой призрачной тени с пятнами старой крови на шерсти, оскаленной в дрожащем рычании; он неподвижен, как пойнтер, носом к забаррикадированному дверному проему. Тинтин думает о крови снаружи и умирающих руках, тянущихся к нему, и чувствует только какое-то уныние.       Хэддок что-то говорит ему, и Тинтин тупо моргает, глядя на него. В этом полутемном подвале лицо Хэддока становится жестче, суровее; морщины, кажется, мрачно встали на свои места, и улыбка исчезла из его глаз. Полоса яркого лунного света из решетчатого окна падает на его лицо под лихим углом. — Парень, — тихо говорит Хэддок. — Ты попытаешься убежать? —       На секунду Тинтин не понимает, а потом приходит в ярость. — Бежать? — шипит он. — Ты хочешь сбежать прямо сейчас? —       Хэддок смотрит вниз, а затем в сторону. — Нет, Тинтин — говорит он, и в его голосе нет хвастовства. — Нет. Я хочу, чтобы ты бежал, слышишь меня? —       Ярость превращается в ледяной комок в его горле. — Нет — говорит Тинтин. — Никогда. Я не оставлю тебя —       Хэддок снова смотрит на него, и Тинтин вспоминает Тибет, вспоминает капитана с ножом в руке, который вырвался на свободу, чтобы спасти жизнь Тинтина, и удивляется, почему он никогда раньше не задумывался о том, что значит умереть за другого человека. Что это на самом деле, на самом деле означает. — Ты, — говорит Хэддок. — — Так или иначе. Черт возьми, мальчик, ты увидишь причину? — — Нет — упрямо говорит Тинтин.       Капитан делает глубокий вдох и опускается на колени рядом с ним. С такого близкого расстояния Тинтин видит грязь на своем лице, на разорванном воротнике рубашки, и новая любовь и ужас заставляют его руки дрожать, когда они тянутся, чтобы поправить испачканный материал. — Что заставляет тебя думать, что я могу смотреть, как ты умираешь? — Спрашивает Хэддок достаточно тихо, чтобы остальные не услышали, даже если бы они могли говорить по-французски. — Грохочущие тайфуны, Тинтин, я бы предпочел — — Нет — успевает сказать Тинтин и, протянув руки, обнимает Капитана, неловко прижимает их вместе с холодным металлом пистолета между ними и чувствует, как бешено бьются их сердца. — Мы встретим это вместе, капитан, ты и я — 20 июня 1928       Моменты после битвы всегда самые худшие, когда безумие движения и бешеных действий прекращается и заменяется безумием мышления. Тинтин с трудом узнает лицо Хэддока. — Я не чувствовал его зубов — невнятно бормочет Капитан, когда Тинтин, задыхающийся и испуганный, переворачивает его в окровавленной пыли. Рубашка, за которую Снежок тянет, чтобы помочь, разорвана на спине, а кожа с одной стороны лица. — Г-гнилые ревенанты, грязные — грязные — его голова откидывается назад в руках Тинтина. — Нет, капитан, нет, нет, вы не должны, вы не можете — — Послушай, мальчик — Хэддок тянется, чтобы схватить Тинтина за руку, и Тинтин не уверен, его собственный или Милу, дрожащий рядом с ним. — Ты не можешь рисковать, ты это знаешь. Другие будут, они оторвут тебе голову, если, если ты не — — Я в тебя не стреляю — шипит Тинтин, а затем выкрикивает это для пущей убедительности. — Я не буду, я не буду, я не буду- — Я никогда не чувствовал его зубов, трусливый увалень — снова бормочет Капитан. — Нет следов укусов, это не значит, что зверь не добрался до меня — — Тогда вас не укусили, капитан, вас не могли укусить. Ты не можешь! — — Мы победили? — Хэддок рассеянно оглядывается. — Д-просто их было меньше, чем мы думали, не основная группа, и — и прибыли другие мужчины, которых мы встретили на прошлой неделе, и они помогли — — Ты не ушел — говорит Хэддок. Его голос становится все слабее. « — Конечно, ты не ушел, а? — — Пожалуйста, капитан — говорит Тинтин, и он умоляет; он никогда не думал, что у него хватит духу умолять. — Не надо. Я возьму тебя, я спрячу тебя в лесу, я вернусь, ты не поворачиваешься, ты не поворачиваешься — — Мой дорогой друг — бормочет Капитан, и его глаза закрываются, и он выглядит еще менее похожим на себя, грубая плоть без этого знакомого голубого блеска. — Обещаешь, что на этот раз ты уйдешь? Не дай мне причинить тебе боль —       Тинтин смахивает слезы, текущие по его собственному лицу. Капитан не поворачивается, они так не расстанутся; он знает это глубоко в своих костях, но все равно слезы текут. — Ты не причинишь мне вреда — шепчет он, а затем мрачная решимость превращает его кости в сталь и вытирает глаза. — Я придержу их. Я буду держать тебя в безопасности — 21 июня 1928 года. День летнего солнцестояния.       Солнце медленно, величественно восходит над пустошью пыли и кошмаров.       На вершине холма фигура останавливается, силуэт вырисовывается на фоне света, перекладывая пистолет в руке. За ним следует группа людей, длинной цепью взбирающихся на холм, их оружие блестит. Фигура, возможно, мальчик, поднимает руку к глазам, чтобы заслониться от восходящего солнца, и он должен увидеть армию, которая ждет за хребтом, медленно движущееся болото из разорванных тел и зубов, которые зияют в ответ на его непреднамеренный салют; и, возможно, за ним надежда на спасение.       Мальчик — который уже не мальчик — оглядывается вниз с холма на неподвижные просторы леса, солнечный свет превращает его волосы в красное, красное пламя.       Позади него мир светлеет с каждой секундой в безжалостный свет.