家族の絆

- Папа! Черноволосый мальчик вцепился в кимоно и практически повис на нем, отчаянно пытаясь обхватить сразу и руками, и ногами ещё и ногу. Сверху раздался только весёлый смешок, а затем его осторожно подхватили на руки и подняли вверх. - Папа! Поиграй со мной! Доума осторожно прижал к себе такого крохотного, но уже такого гиперактивного ребёнка, который практически переворачивал весь храм вверх дном, и в шутку поводил пальцем у него перед лицом, и тут же его чуть не укусили прямо за палец! Он слишком быстро учился у него хищным замашкам и постоянно пытался перенимать его поведение... - Поиграй, папа! - Хорошо, Иноске, поиграю... Всё равно тупые людишки сейчас сидят по своим углам, потому что время жаловаться ему на что попало ещё не пришло, сожрать одну из девушек он планировал поздно ночью, когда Иноске уснёт и точно этого не услышит - Котоха из всех условий всегда ставила ему только это, не показывай свои кровавые трапезы Иноске! - а выйти на улицу он сейчас не может, так как ещё только середина дня, и ему все равно практически нечего делать. Черепа полировать? Можно в очередной раз сделать для Иноске целый зоопарк из ледяных животных. Все равно они регулярно тают. - Пошли играть!!! - практически закричал мальчик, извиваясь у него на руках словно угорь, так что пришлось осторожно опустить его на пол, падать с высоты его роста четырёхлетнему ребёнку нельзя. Иноске практически спрыгнул у него с рук и побежал вперёд, отбежал на пару метров, обернулся, обиженно посмотрел на него круглыми, зелёными глазами... Он направлялся прямиком к выходу в сад. Малыш подбежал к нему ещё раз, снова дёрнул за кимоно... - Папа! Пошли играть! Ты же обещал! - обиженно добавил он, насупившись, он ещё с трёх лет научился использовать это "вы обещали!" Вы обещали! - когда люди в Храме не хотят давать ему что-то посмотреть, потому что он может разбить глиняную плошку, потому что они обещали показать ему что-то неделю назад. Ты обещала! - если Котоха в очередной раз не даёт ему данго в качестве наказания за очередной погром, потому что она несколько дней назад имела неосторожность пообещать ему данго за то, что он съест рис на ужин - правда, тогда у них оставался только один данго, и Иноске это запомнил. Ты обещал! - когда он в очередной раз припоминает ему его уже регулярные слова - Иноске, когда я принимаю людей и выслушиваю их просьбы, меня нельзя отвлекать, и я не могу читать тебе свитки/играть с тобой в прятки/ мучить с тобой эту лягушку, в зависимости от ситуации поставляем по смыслу, давай потом. А потом он с чистой совестью отвлекал его от очередной карты с возможными местами, где могла бы произрастать Паучья Лилия и тащил за собой - смотреть, как плещется в кадке та самая лягушка или катать его на спине. И кто говорил, что у детей короткая память, и что они дольше одного дня ничего не помнят? - Я не могу с тобой пойти, Иноске, не сейчас... Он прекрасно понимал все, что ему говорили, и на удивление быстро отмечал вещи вокруг себя. Например то, что папа главный, и что если тебе что-то не разрешили люди в храме, то можно просто позвать папу и попросить у него. Что зубы у папы острые, но что он никогда не кусает никого - он пока просто не знает, что папа не только кусает - а только щёлкает ими в шутку, и пытается повторять за ним, правда, вот он уже кусается. Но одну вещь он пока так и не понимал. Папа не может выходить на солнечный свет, а он, мама и другие люди могут. Он знает, что папа - не человек, для всех в Храме он - господин, для всех, кроме мамы... Потому что маме позволено прикасаться к нему руками и обнимать его, потому что только его и маму он носит на руках, сажает к себе на колени и тихо поёт ему и маме какие-то песенки. Только с мамой он шутит и смеётся, и только маме можно видеть его, когда у него все кимоно в крови - для Иноске это всего лишь красные пятна. Только мама может упереть руки в бока и сказать ему - Доума, не психуй! - и только маме разрешено у него что-то спрашивать или ему возражать. А ещё он слушается маму и иногда делает, как она просит. И только его мама знает, что на самом деле он - демон. Безумный, пожирающий людей монстр, который превратил целый культ поклонения ему в свою личную секту, членов которой он пускает к себе на стол, что он - один из самых доверенных заместителей Мудзана и Вторая Высшая Луна. А ещё он знает, что он любит маму, носит её на руках, что она улыбается и смеётся рядом с ним, и что он играет с ним, читает ему свитки на кандзи, поёт песни, и что он любит и его. Кажется, он сам не понял, когда Иноске стал воспринимать его как отца, просто так получилось. Любит его маму, живёт с ними и заботится о них обоих - значит, папа. Это как-то не обсуждалось, он примерно в год назвал его папой прежде, чем они с Котохой успели вообще что-то придумать. Всё равно внешне он просто копия того прекрасного цветка, который однажды пришёл к нему в поисках убежища и был первым из людей, кого не хотелось съесть или оттолкнуть, а оставить рядом с собой и позволить цвести, а ведёт он себя не хуже маленького демоненка. Так даже лучше, похоже на то, будто бы они женаты, и будто это его ребёнок, все равно он даже не знал, может ли у демона вообще родится ребёнок, такого никто не проверял, и это значит, что родных детей у него скорее всего просто не будет, а внимания на это не обращали даже демоны Высших Лун - если Доума хочет семью, то пусть играется, и никто, кроме Аказы, не напоминал ему о том, что он фактически подобрал женщину с новорождённым ребёнком. Большую часть тех, кто знал о том, что Иноске не родной, он уже съел, а остальные просто привыкли, и кроме того, так Котоха практически не вспоминала того морального урода, который и довёл её до того состояния, в котором она пришла к нему на порог. Он - отец, она - его неофициальная жена, а это их сын. Вот только мать и сын - люди, а он сам - демон. До сих пор он не попадал в прямую ситуацию, когда его просили выйти на солнце. Или попадал, не хотелось сейчас дырявить себе голову, чтобы проверить, но Иноске этого просто не помнил. Потому что сейчас он стоял перед ним с круглыми от обиды и удивления глазами. - Милый, я не могу играть с тобой на улице. Давай мы выйдем погулять потом, когда станет темно, а тебе ещё не пора будет спать. Котоха знает, почему, она никогда не просила его выйти с ней в сад даже в сумерках или перед рассветом, просто, чтобы не рисковать, а постепенно и сама перестала выходить на улицу в это время. Казалось, она просто привыкла к такому образу жизни и теперь сама частично жила как демон. Вот только их сын жил по человеческому распорядку дня. И часто выходил в сад под присмотром прислуги или матери. Удивление в глазах сменилось непониманием. - Почему?! Как же ему объяснить?! - Понимаешь, я не могу находиться на солнце... Я на нем... Сгорю. Ну не описывать же ему, как горит демон на солнце, как тело распадается на части, в какой агонии они корчатся... Котоха ему точно за это спасибо не скажет. - Почему? Обида исчезла из глаз, теперь в них были только удивление и непонимание... Люди не понимают чего-то, если это не касается их напрямую, лишь некоторым можно что-то объяснить, и те, кто из их числа, чаще всего становятся либо охотниками, либо демонами. Лишь редкие исключения балансируют где-то между демонами и людьми. Одним из таких исключений была Котоха. Скорее всего, всего через несколько лет им станет и Иноске. Малыш протянул к нему руки, и Доума осторожно ещё раз поднял его в воздух и прижал к своей груди, гладя по волосам, так что он практически на автомате прижался к его плечу - только так его можно было успокоить, если он на что-то обижался или грустил. Как бы объяснить ему, что с демонами происходит под лучами солнца так, чтобы не нанести ему психическую травму? Точно, есть одна идея... Доума поудобнее перехватил ребёнка и направился с ним вглубь Храма, он знал, что тревожить его практически наверняка не будут, господина не разрешалось беспокоить попусту! Он уже знает, что он - не человек, и что по этой причине папа не любит сладости и регулярно по ночам уходит из дома, можно отталкиваться от этого. Если что, он сможет сказать, что он просто родился таким. Необязательно объяснять ему, что такое обращение. Доума вошёл в свои личные покои и аккуратно опустил ребёнка на футон, светила здесь лишь масляная лампа, но и её было вполне достаточно, чтобы показать. Отыскав под подушкой одного из деревянных солдатиков Иноске, которых в качестве подношения принёс ему один из почитателей культа, и о принятии которых вместо того, чтобы отправить их в печку, он уже успел двадцать раз пожалеть, потому что они регулярно летели в него и в Котоху во время игр, благо, он мог отыграться на дарителе, он провел им перед все ещё широко раскрытыми от интереса глазами малыша и поставил на тумбочку рядом с лампой. - Смотри. Это человек. Как вы с мамой, Иноске. - объяснил он, отыскав под самой тумбочкой второго солдатика и поставив его рядом с первым - А эта лампа - солнце. Вы крепкие под его лучами, но хрупкие, вас легко сломать, но солнце ничего не сможет вам сделать. А теперь смотри. - окликнул он уже привставшего рядом с тумбочкой мальчика, создавая на руке изо льда небольшую фигурку самого простого, рогатого демона и поставив её даже ближе к лампе, нарочно, чтобы скорее растаял - Это демон. Я - демон, Иноске. Я не могу выходить на солнце, оно меня сжигает. И мне будет больно, если я выйду на него. Поэтому я могу гулять на улице только после захода солнца. Смотри, он уже начал таять. Так же демоны тают на солнце, скоро он превратится в воду, и с ним нельзя будет играть, как с солдатиками. Он уже знает, что такое терять игрушки, он знает, что папа может построить ему дворцы, железные дороги и армии изо льда, но они все растают через пару часов, и поэтому он никогда не привязывался к таким игрушкам, за исключением одной - фигурки кабана, благо, тогда была зима, Котоха быстро спасла её и вынесла на улицу... Потом ей пришлось шить для двухлетнего Иноске плюшевого кабана, пока он каждый день просил проведать ледяного, который коротал дни в сугробе... Хорошо, что к весне кабан был готов, Иноске носился с ним и пропустил смерть ледяного кабана, а потом и вовсе забыл про него. А вот что такое терять своих солдатиков, Иноске уже знал - он как-то решил поджарить после охоты на солдатиков одного из них на костре и сунул одного из них в огонь прежде, чем кто-то успел спохватиться. Пока он тушил льдом костёр и горящий пол, Котоха лихорадочно осматривала Иноске, чтобы убедиться, что он точно не обжегся, а тупой кулинар, который и недосмотрел за своим костром просто сидел и пялился. О спасении солдатика никто в тот момент не заботился, и поэтому его участь была решена - он сгорел наполовину, был объявлен жертвой огня и отправлен в печку, а их малыш после этого крепко запомнил, насколько для людей опасен огонь. Может быть, сработает со льдом и лампой, чтобы он начал точно так же соотносить демонов и солнце? Иноске с круглыми, удивленными и немного обиженными глазами смотрел, как быстро тает фигурка. - Поэтому ты не можешь играть на солнце? - каким-то слишком грустным голосом спросил он, обернувшись уже к нему - Ты на нем сгоришь? - Да, я на нем сгорю. Доума присел перед Иноске и осторожно посадил его к себе на колени, а затем начал осторожно перебирать пальцами волосы, так же, как и обычно, когда он его успокаивал, он уже знал, что такое потерять солдатика или другую игрушку, да и люди из Храма временами пропадали, и он точно не хотел потерять папу - по крайней мере, судя по тому, как он вцепился пальчиками ему в кофту, пока на столе медленно оканчивал свою жизнь ледяной демон. - Не волнуйся, большинство демонов слабые, намного слабее Высших Лун, и они часто сгорают на солнце, но я не сгорю, я не выхожу на него и всегда прячусь, я не попаду под него и я всегда буду с тобой. - прошептал он, осторожно прижимая к себе ребёнка так, чтобы не сломать ему кости - Я всегда буду рядом с тобой и мамой, я вас не брошу! Я не болею, и меня практически невозможно убить, меня не ранить обычным клинком, у меня все оторванные конечности отрастут! Я не сгорю на солнце и я вас не оставлю, я всегда буду рядом с тобой. Иноске тихо уткнулся ему в плечо и крепче вцепился в кофту, он не любил, когда его папа уходил из дома даже на пару ночей - ведь кто тогда будет создавать ледяных зверушек и катать его на руках?! Когда Мудзан созывал Высших Лун, ему практически всегда приходилось обещать Иноске, что он вернётся через какое-то время, а когда приходилось шататься за этой лилией, то он и вовсе не отцеплялся от него на протяжении нескольких часов после возвращения. Кажется, он слышал о таком поведении у большинства детей - в таком возрасте они сближались либо с отцом, либо с матерью в зависимости от пола, и хотя это не влияло на любовь к родителям, они всегда стремились проводить больше времени с одним из них. Да он и сам временами невольно подмечал - он любил этого маленького демоненка явно не меньше, чем Котоху, ему было плевать, какая именно кровь течёт в его жилах, потому что он бежал через весь храм после его походов именно к нему, потому что он улыбался ему, смеялся, глядя в его радужные глаза, повторял за ним его привычки и обнимал, прося взять на руки. И тем лучше, что ему было от силы несколько дней от роду, когда он в последний раз видел своего биологического отца! Если бы эта тварь однажды появилась на пороге его Храма, даже просьбы Котохи не спасли бы его от немедленной и крайне мучительной смерти! - Это несправедливо! - внезапно грустно заявил Иноске, насупившись - Что ты не можешь гулять на солнце! Ты не можешь посмотреть на цветы и ловить ящериц! А я хотел показать тебе бабочку! Бабочку... На этот раз это хотя бы бабочка, а не лягушка, которую Иноске поймал в одном из залов храма, он даже не понял, как она туда попала и узнал об этом, когда малыш гордо показал ему в протянутых ладошках огромную, зелёную лягушку, прямо на собрании, прямо во время очередной просьбы! Потом он посадил её в кадку и категорически отказывался выпускать, даже, когда пора было ложиться спать, и от неё надо было избавиться, чтобы она не скакала по Храму. Доума решил проблему быстро и так, что она устроила всех, кроме Котохи, которая сказала, что это издевательство - заживо заморозил лягушку в огромный кусок льда, который вряд ли растаял бы до утра, и отправил радостного Иноске спать - вроде, во льду лягушки вполне спокойно выживали. Тут он, в отличие от попытки лет пятьдесят назад заморозить себе человека на потом, оказался прав - лягушка действительно выжила. Правда, убедились они с Котохой в этом, когда Иноске, встав раньше всех, нашёл способ с помощью зажженной свечи растопить лёд с одной стороны, и полез их будить. Вместе с живой лягушкой! Доума улыбнулся и ещё раз провел рукой по волосам малыша, который уже с интересом смотрел на танцующее в лампе пламя. - Не волнуйся... Скоро мы сможем выйти в сад и посмотреть на ночные цветы, на звезды и луну! А если ты захочешь что-то показать мне, то ты можешь просто принести это что-то внутрь Храма. Бабочка на лице это хотя бы не лягушка! Иноске улыбнулся ему и принялся осторожно играть с его ожерельем, перебирая ладошками бусины. Он сам наверняка не будет носить никакие украшения, даже, если станет старше... Он даже свои парадные, шелковые кимоно регулярно рвёт, как не проси аккуратно обращаться с одеждой, поэтому и приходится шить ему из самой дешёвой и крепкой ткани. Он точно маленький демоненок, многие демоны носят минимум одежды... - Доума, вот вы где! - раздался совсем недалеко такой знакомый, ласковый, мелодичный голос, и девушка чуть старше двадцати лет вошла в комнату, сразу став основным объектом внимания Иноске - Иноске, ты не доел свой обед! - Не хочу! Я хочу быть с папой! - тут же заявил их демоненок, продолжая теребить его ожерелье - И это нечестно, что папа не может гулять под солнцем! Я хотел показать ему бабочку, а он не может выйти туда! - Зато твой папа может много удивительных вещей! - прошептала Котоха, садясь рядом с ними на корточки - Он может создавать множество всего изо льда, легко заживлять раны и не стареть. Он у тебя замечательный, лучше многих других людей! Самый лучший! - Это точно! Самый лучший! - подтвердил их малыш, а Доума одной рукой осторожно притянул к себе девушку, устроив её рядом с собой и поцеловав в лоб, пока она осторожно обнимала его за плечи. У него была самая лучшая семья. - Возможно, когда-нибудь я смогу выйти с вами на солнце. И мы погуляем вместе в саду и посмотрим на бабочек. - прошептал он, украдкой переглядываясь с Котохой и нарочно убрав руку, чтобы она могла дотянуться до их демоненка. Если Мудзан сможет найти Голубую Паучью Лилию, и если это произойдёт к тому времени, пока Иноске ещё будет жив, или же если он, когда вырастет, сам согласится стать демоном. Ведь Котоха уже согласилась на укол крови от него. Когда Иноске станет достаточно взрослым для того, чтобы днем какое-то время обходиться без матери, она сможет пройти через превращение, а он проследит, чтобы она не потеряла своих воспоминаний, он никогда не настаивал на этом, но однажды она попросила сама... Сказала, что не сможет прожить жизнь, зная, что только стареет и рано или поздно оставит его! Ведь есть же пары демонов, которые остаются вместе не смотря ни на что. Гютаро и Даки, Сасамару и Яхаба, Руи себе вообще целую семью создал... Мудзан уже разрешил провести первое обращение, а Иноске... Пусть спокойно и счастливо растёт, а затем выбирает сам. Ведь никто не мешал некоторым родственникам других демонов, которые просто не попались им под руку после обращения, спокойно уйти и жить человеческую жизнь, ради уважения к Высшим Лунам их могли и не есть. И они всегда будут любить его! - Попался! - улыбнулась Котоха, схватив Иноске поперёк тела, стащив его с колена демона и крепко прижав к себе, чтобы маленький демоненок не вырвался и не убежал, он уже извивался в неё в руках, громко хохоча - Пойдём доедать обед, иначе потом ты проголодаешься и не сможешь играть с папой! - Не хочу! Не хочу! - практически вопил Иноске, с хохотом пытаясь вырваться из рук матери, но эти попытки были тщетны, они оба прекрасно умели его удержать, так что даже не приходилось слишком крепко его к себе прижимать. Как бы его уговорить... - Вроде бы, на кухне ещё есть жареный лотос... - протянул Доума, уже по привычке скосив глаза и давая темноволосой девушке небольшой намёк... Иноске уже понял, что именно это был за намёк! - Да, хочу, хочу, хочу! - Доума! - закатила глаза Котоха, все ещё прижимая к себе уже не вырывающегося сына. Они оба знали, что именно она имеет в виду! Совсем скоро начнётся очередное "Вы обещали..." - Хорошо, ты получишь его в качестве десерта, если доешь все из миски. - улыбнулась девушка, такая же прекрасная, как и цветок лотоса, и малыш у неё на руках тотчас закивал, соглашаясь на мини-договор. - Да, да, да! Котоха отпустила мальчика, и Иноске, положив им на колени по ладошке и все ещё широко улыбаясь, соскочил у матери с колен и помчался прочь, доедать свой обед, а затем требовать десерт... Интересно, он не доведёт повара до нервного тика, потребовав у него несколько порций подряд, ведь вся пристуга и все культисты здесь до смерти боятся навредить сыну господина после того, как один пьянчуга нарочно ударил его по лбу... Прилюдно он тогда просто изгнал его из Храма. А разделал на части и скормил ещё двум новообращенным кретинам, которых после этого пустил в свободное плавание - уже вдали от любопытных глаз. Котоха просто с улыбкой проводила его глазами, а затем обернулась уже к нему, и Доума снова осторожно обнял девушку за талию одной рукой, чтобы ни в коем случае не сдавить ей ничего, не посадить даже синяка! Он не простил бы себе, если бы навредил ей даже нечаянно! Ведь она была его луной и его нежным цветком. С тех самых пор, когда она переступила порог Храма, а он увидел её лицо и услышал её ласковый голос! Тёплая голова опустилась к нему на плечо, и Доума осторожно начал гладить девушку по волосам. На Паучью Лилию и тупых культистов в этот момент было практически плевать, ведь сейчас они были просто счастливы. Потому что когда-то, четыре года назад, он успел вовремя поймать убегающую девушку за руку и прижать к себе. Сумел успокоить, обнимая и тихо объясняя, кем является, что из себя представляет его культ и демоны в принципе, и почему он нередко ест человечину, регулярно целуя её в лоб и тихо шепча объяснения в уши, повторяя, что он любит её вне зависимости от того, кто она, и кого он регулярно ест, что он мог бы убить её множество раз, если бы хотел, и что он остался все тем же Доумой, и что один факт знания о том, кто он, для него ничего не изменил, и что он не сделает ей ничего плохого, просто просил не уходить и не бояться его. И потому что тогда она в конце-концов не испугалась, а уткнулась носом в его плечо и тихо плакала, пока он тихо гладил её по волосам, а позже и вовсе улыбалась, наблюдая, как он успокаивал проснувшегося от этого шума Иноске. С того дня он больше ни разу не позволял себе напугать или как-либо иначе задеть свой нежный, маленький цветок. Потому что была лишь одна женщина, которую он любил за всю свою жизнь, и которую он любит до сих пор. И потому что этой женщине было все равно, человек перед ней или демон - именно это она и сказала ему в ту ночь, согласившись остаться с ним, но уже не просто как член культа! Каким бы его не считали монстром, он не мог позволить тому чудовищу в шкуре человека, с которым они оба жили раньше, хотя бы перейти дорогу его любимому, нежному цветку. С тех пор он больше не скрывал своих чувств и практически каждый день старался показывать, насколько сильно любит свой цветущий лотос - обьятиями, подарками, поцелуями или просто ласковыми словами, он уже и не помнил, как разбирался с Мудзаном, как просил у него позволить завести человеческую семью и получил достаточно неожиданное - не забудь, что люди стареют и намекни на обращение! - зато прекрасно помнил, как подрастал Иноске, как его лотос постепенно забывал все ужасы своей прежней жизни и раскрывался рядом с ним, пока окончательно не расцвел и не превратился в прекраснейший цветок. Потому что все равно, человек рядом с тобой или демон, главное - быть рядом с тем или с той, кого ты любишь, главное - просто преодолеть свои страхи или предубеждения. Доума крепче обнял Котоху, прижимая её к себе, и поцеловал её в лоб.