Пересечение

В полупустом вагоне метро было душно. Мира расстегнула пальто, развязала шарф и убрала его в сумку, волосы неприятно липли к уже успевшей стать влажной шее. Ехать еще долго. Она закрыла глаза, пытаясь отвлечься от неприятного ощущения влажности, и позволила музыке захватить власть над ее мыслями: E Coraline piange Coraline ha l’ansia Coraline vuole il mare ma ha paura dell’acqua E forse il mare è dentro di lei (1) Хочет в море, но боится воды… Нет, воды она уже не боится, только в какой стороне море еще не знает. Характерный толчок известил об остановке. Мира открыла глаза и посмотрела, на какой станции находится. Еще три до перехода на другую линию. Заиграла следующая песня: Dein Herz verliert mich Meine Seele vergeht Alles scheint so aussichtslos Alles ist zu spät (2) Нет, еще не поздно. Это только начало – все только-только пришло в норму, она знает, наконец-то чего хочет от жизни и позволяет себе быть собой. Сейчас она приедет в университет, там всего две пары, три часа, которые на шаг приблизят ее к мечте. Плюс, поездка в университет – это лишний повод выгулять очередной фэнтезийный макияж, лишь бы он не потёк от такой духоты. Дли Миры это не просто украшение себя, это способ выразить настроение, примерить на себя чужой образ и просто раскрасить дни яркими красками, а иногда и защититься от пугающей реальности. Пусть смотрят как на городскую сумасшедшую, пусть крутят пальцем у виска… Хотя, в общем-то, всем все равно, ни разу ей еще не сказали ничего про ее внешний вид. Даже родители ее учеников, хоть и удивлялись внешнему виду их репетитора, но видя, какие счастливые выходят дети с занятий, как начинают разбираться в сложных формулах и спокойно решать задачи, прощали ей такие вольности. Мира снова почувствовала толчок и поняла, что забыла считать, сколько станций она проехала, открыла глаза – выходить на следующей. Она оглянулась вокруг, и мир закружился, на секунду ей показалось, что во всей вселенной не осталось ничего, кроме двух голубых льдинок, взгляд которых она никогда не сможет забыть. Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах Им суждено уснуть в моих стенах Застыть в моих мирах Но сердце от любви горит, моя душа болит И восковых фигур прекрасен вид Покой везде царит! (3) * Это началось два года назад, безумное желание любви, усталость и желание получить хоть капельку тепла – все это привело ее к обладателю этих голубых глаз. Он всегда смотрел холодно, оценивающе, но говорил теплые, ласковые слова, которые девушка хотела услышать. Он никогда не рассказывал о себе, но всегда спрашивал о ней, слушал, запоминал. Когда они оставались наедине, он всегда подходил к ней со спины, снимал с нее платье так, как она хотела – сначала расстегивал молнию на спине, скользил руками по плечам, спуская рукава и прижимал к себе, так и не сняв платье до конца. Мира в эти моменты забывала, как дышать, все вокруг превращалось в его руки, которые проникали будто бы не под платье, а в самую глубину души. Окружающая действительность покрывалась туманом – прекрасным, мучительно сладким с горечью сигарет, которые он курил постоянно. В постели для него не было никаких условностей, он делал все, чтобы ей было хорошо. Его шепот: - «Давай, моя девочка, я хочу, чтобы ты наслаждалась» - и нестерпимо приятные ласки, все это сводило с ума, уносило куда-то высоко в небо и отдавало свистом ветра в ушах и легкостью, невесомостью во всем теле. И тем больнее было приземление, когда все заканчивалось. Он никогда не оставался на ночь, никогда даже не говорил «люблю» на прощанье. Просто уходил, оставляя Миру одну. Она пробовала уговаривать, пробовала плакать, пробовала соблазнять, но это было бесполезно. Контраст безумной, жгучей близости, во время которой их тела готовы были расплавиться, слиться воедино, а потом распасться на атомы и разлететься по всей вселенной, сменялось ощущением пробирающего до костей холода, когда Мира оставалась одна. Каждый раз она была словно заморожена его прощальным взглядом голубых глаз-льдинок. Ледяная скульптура, в которую девушка превращалась, разбивалась хлопком двери на мелкие осколки и оставалась лежать без сна всю ночь бесформенной болезненной грудой на кровати. А утром Мира собирала себя по частям и создавала видимость нормальной жизни. Только и жизни-то никакой не было. Были голубые глаза, были руки, пропахшие табаком и тихий шепот «Девочка моя» на ушко. А потом все исчезло. Он больше не звонил, не писал. Заблокировал ее номер, даже не потрудившись написать причину. Расставание длилось два месяца, а потом также резко он снова появился в ее жизни. Не извиняясь, не объясняя – просто все стало как прежде. Или не стало. Мира теперь не чувствовала той приятной дрожи, что была раньше, не чувствовала сердцебиения где-то в горле от его объятий. Только боль. Будто по оголенному нерву проходились раскаленным паяльником. Но и это боль стала необходимостью, тем, чем можно дышать, ведь другой жизни не было. И снова все прекратилось – также резко и без причины. Тишина накрыла Миру мягким покрывалом, успокаивая боль и высушивая слезы. В этой тишине она впервые услышала тихий, неуверенный голос собственного разума, который говорил ей, что все, что произошло было ненормально. Искать спасения в другом человеке, желать, чтобы тебя полюбили и додали то тепло, которого так хотелось в детстве, и отдаться первому человеку, кто это тепло ей пообещал – всё это не норма. Мира начала понимать, что она поддалась напору страсти, повелась на ореол таинственности и ауру опасности, которую источали эти глаза. И жестоко обожглась об их холод. Разум тихонько, но настойчиво просил Миру посмотреть вокруг, это было очень страшно. Неприветливая реальность, пугающая и необходимая ответственность за свою жизнь, обязанность самостоятельно принимать решения, заботиться о себе, своих чувствах и эмоциях… Это пугало и завораживало одновременно. В конце концов она послушалась, начала постепенно открывать для себя настоящую жизнь. С каждым днем дышать становилось легче, жизнь вокруг пестрила, сменяла картинки и ситуации как в калейдоскопе. Было трудно, местами непереносимо. Хотелось сорваться обратно – в ту зависимость, которая и ранила, и защищала своими железными шипами от трудностей реальности. Мира держалась из последних сил. Она еще не могла полностью войти в эту, настоящую жизнь, но уже была ею очарована, когда он появился в ее жизни в третий раз – почти через полгода, после последнего расставания. Она оттолкнула его: просто сама заблокировала его номер. Тогда он впервые приехал к ней сам, без приглашения. Он просил поговорить, плакал, стоя под дверью, обещал выполнить все ее желания. Мира знала, что это ложь, что, если она уступит хоть в чем-то, все вернется на круги своя и ей снова, каждое утро после ночи с ним придется собирать себя по частям. Она не сможет больше окунуться в реальную жизнь – просто не хватит сил. Она молчала. Он ушел. Стало спокойно. Даже когда следующие несколько недель он звонил ей с неизвестных номеров, писал, присылал подарки, это спокойствие не отступало. Оно тоже было нездоровым, мешающим жить реальностью, но то была защита, которой разум на время оградил израненную душу Миры. Как только звонки прекратились, подарки больше не приходили - равнодушие отпустило. Жизнь снова заиграла красками, не всегда яркими и прекрасными, часто тёмными и пугающими, но так всегда бывает, когда, наконец, берешь ответственность за свою жизнь. * Стань моей душою, птица, Дай на время ветер в крылья, Каждую ночь полет мне снится - Холодные фьорды, миля за милей. (4) Мира оторвала взгляд от голубых глаз-льдинок, они больше не могут ее ранить. Окружающая действительность перестала кружиться. Он снова смотрел на нее оценивающе, холодно и с вызовом. Она улыбнулась – эта ситуация была ей слишком знакома. Поезд остановился и двери вагона открылись. Мира спокойно вышла из вагона и направилась к переходу: - «Мира!» - его голос прорвался к ней даже сквозь наушники. То ли он действительно громко крикнул, то ли просто за время отношений с ним Мира научилась ощущать его настроение и желания даже не слыша. Девушка не обернулась, звук захлопывающейся двери показался почти одобряющим её поведение. Пока поезд не тронулся, она слышала стук собственных каблуков. Каждым шагом она затаптывала крупицы сомнения, еще остававшиеся в душе. Она приняла правильное решение их пути должны были пересечься, чтобы Мира выучила свой урок, теперь же все это в прошлом. Все точно закончено. 1. И Коралина плачет Коралина терзается, Коралина хочет моря, но боится воды, А, может быть, море внутри неё? Гр. Måneskin, «Coraline». 2. Твоё сердце забывает меня, Моя душа погибает. Всё кажется таким безнадёжным - Слишком поздно. Гр. «Stahlmann», «Leuchtfeuer». 3. Гр. «Король и шут», «Воспоминания о былой любви». 4. Гр. «Мельница», «Королевна».