Real daughter

      Когда Химавари немного пришла в себя, то она обнаружила, что лежит на полу, закрытая стальным щитом Шинки. Судя по тому, что щит еще держался, с самим Шинки было все в порядке, возможно, что он уже вступил в бой. Химавари тоже вскочила на ноги. Она была не ранена, лишь немного оглушена. Но где же старейшина Эбизо? Успел ли Шинки вывести его из-под удара?!       Химавари прыгнула к ближайшей стене и, оттолкнувшись, перелетела через железный песок, на ходу выпуская впереди себя град сюрикенов. Все-таки тренировки с теперь уже госпожой клана Хьюга Ханаби не прошли даром, и она понимала, что почти сразу может оказаться отличной мишенью для нападавших, прячущихся в почему-то влажном дыму. Несколько сюрикенов действительно нашли свою цель, и закутанный в тряпки ниндзя с перечеркнутым протектором Скрытого Песка, лицо которого было закрыто, зажал рану на руке, но управление своей куклой не потерял. Тысячи ядовитых сенбонов посыпались на Химавари, однако стальная стена успела закрыть ее и на этот раз. В следующее мгновение железный кулак Шинки впечатал неудачника в стену, превращая в мокрое место.       «Слишком просто. Ханаби-сама учила меня, что так не бывает. Они просто хотят вывести Шинки из игры»       Химавари активировала бьякуган, потому что подозревала, что фокус с вмурованными в стену взрывными печатями могли провернуть еще раз.       Так оно и случилось, но вместо взрывных устройств из стены выросла автоматическая ловчая кукла с тысячей ядовитых лезвий на шести растопыренных руках, и за мгновение до того, как она утянула бы в себя Шинки Химавари успела…       — Триграмма небесной сферы!       Кукла разлетелась в мелкие щепки, потому что материал был просто не способен противостоять вращающейся в трех плоскостях и сминающей все на своем пути чистой чакре Химавари, в буквальном смысле отпихнувшей Шинки из опасной зоны пинком под зад.       Соседняя стена зашаталась и начала с треском обваливаться, как и весь потолок, и если бы не железный песок Шинки, который с одной стороны удержал его, а с другой — железными руками вырвал стальные конструкции, установленные для раздельного плавания в бассейне и подставил их на манер подпорок.        — Хима, помоги, — сдавленно прошептал Шинки, а железный песок пополз по всему огромному помещению купальни. — Мне нужно везде установить подпорки из своего песка, иначе нас здесь и похоронит. А Эбизо-сама там, внутри.        — Как??? Чем помочь? — вот теперь Химавари точно не знала, что делать. Ну нет у нее такой силищи, как у Шинки.        — Попроси чакры у биджу. Теневое клонирование… как Боруто… Ты, надеюсь, умеешь?.. — даже Шинки было уже невмоготу держать на себе практически целый огромный дом Казекаге. — Попроси Девятихвостого лиса…        « — Вообще-то я — лиса! Притом полярная! *расчесывает хвост*       — Курами, пожалуйста. Я не для себя прошу.        — И не подумаю, деточка! Давать свою драгоценную чакру на столь грубую технику — ниже моего достоинства!        — Понимаешь, Курами, я просто не хочу, чтобы Шинки вот так погиб. Если помогать мне — ниже твоего уровня, то силы и умения Шинки, которые он использует во благо Скрытого Песка должны заставить тебя задуматься.        — Детка, вот только давай без этих дешевых наставлений авторства твоего папочки, ясно. Я не какой-то там Курама! У меня есть чувство гордости и определенная неприступность *с фырканием отворачивается, продолжая расчесывать хвост*        — Курами, я же не ради себя прошу. Кроме того, если что-то случится со мной, то ведь и ты тоже пострадаешь!        — Заинька, *все-таки поворачивается* я свое уже оттанцевала. Кто ж виноват, что меня, зрелую и интересную во всех отношениях даму засунули в такое юное создание как ты?! Неинтересно мне с тобой. Как сейчас принято говорить, неприкольно. Остается только принять смерть, достойную ниндзя *картинно заламывает лапы*        — Ну и ладно. Я тогда сама руками потолок подопру.        — Если допрыгнешь! Сочувствую, детонька, но мое благородное происхождение….О… Лопни твой бьякуган!»       И тут Химавари почувствовала то самое ощущение, о котором им с Боруто рассказывал папа еще в далеком детстве, когда они у него спрашивали, каково это — обладать силой Девятихвостого. Такую силищу в себе она еще никогда не чувствовала. Каналы чакры, не такие сильные и мощные как у мужчин, просто разрывало от чистой энергии. Она почувствовала, как медленно, но верно трансформируется.        « — В общем, моя честь куноичи *поправляет гордо выпяченную «честь куноичи» лапами* просто не позволит мне остаться в стороне!!!»        — Теневое клонирование, — сложила пальцы крестиком Химавари.       И десять тысяч Химавари в мгновение ока появились из ниоткуда, удержав на своих плечах уже падающий потолок!       И тут внезапно оставшаяся в целости и сохранности дверь аккуратно открылась, а из-за нее послышался восхищенный возглас Боруто:        — Шинки, вот скажи, ну как можно было так накачаться, а? Мы с Мицуки вот и протеиновые коктейли авторства его бати пьем, и в спортзале у дядьки Рока Ли железо таскаем два раза в неделю, но без толку! А Метал, хотя там и прописался, так вообще дрыщ, даттебаса!        — Он только творог со страусиными яйцами ест, — с определенностью ответил Шикадай.        — Ага, а еще стучу кувалдой и кручу гайки на 40 по двенадцать часов шесть дней в неделю. А в законный выходной помогаю Эбизо-сама, — недовольно пробурчал Шинки, пытаясь побыстрее надеть на плечи свой сползший на пояс халат. Надо было уже бросать дурную привычку снимать с себя футболки и прочая, пропитанные потом, потому что теперь он был «из лучших побуждений и в целях безопасности» буквально круглосуточно под присмотром бьякугана!       Боруто, Шикадай, Арая и Генши прибыли как раз вовремя. К концу боя, естественно.        — А где Эбизо-сама? — вдруг задал резонный вопрос Генши. — Он же оставался с тобой, Шинки.       Шинки вдруг помрачнел, насупился и уже готовился было сказать что-то вроде «не уберегли мы это живое ископаемое», как вдруг из-за стены непонятно откуда взявшегося здесь тумана вышел живой и невредимый, и даже чуть порозовевший старейшина.        — Я тут, дети. Немного тряхнул стариной, правда, девочкам теперь придется долго убираться по всему дому.        — Не поняла? — поправила очки подбежавшая первой Сарада. — Почему это мы должны тут убираться, а? Почему не парни?        — Потому что нам придется переделывать стены во всем доме, — спокойно ответил Шинки. — Вот только я не знаю, как сделать это быстро. Нам бы человека, который владеет стихией Земли, но мне очень не хочется, чтобы Боруто демонстрировал тут свои нинджеты или что там еще есть у вас в Конохе?!        — Н-дааа, — потянул стоявший тут же Генши, а потом добавил:        — Возможно, что и не нужно далеко ходить. Как говориться, все, что нам нужно — у нас уже давным-давно есть        — Угу, давай сделаем железобетон, — буркнул Шинки. — Крутить неделю будем всей кучей, и даже Шикадаю придется слезть со своего обыкновенного дирижерского места и что-то делать.        — Я отказываюсь убираться! — уперла руки в боки Сарада, — во-первых, это не мой дом, а во-вторых…        — Ну, убираться-то нам все равно придется, потому как дом сверху донизу затопило, — констатировал как факт осторожно подошедший к концу разборок Гаара, и офигевшей Йодо как будто бы показалось, что он вел под локоток везде следующую за ним Хаятэ.        — С этим я разберусь, — однозначно ответила та, и Йодо вновь подивилась ее уверенности.        «Как она разберется? Она же не владеет ни одной техникой шиноби! Или владеет? Жуть как интересно!»       Хаятэ ушла, бормоча что-то про свое бессменное полотенце, а Шинки, закрыв глаза и сосредоточившись, протянул руки и распустил свое сатецу. К удивлению Химавари оно оказалось действительно очень большим и все увеличивалось. Взмахом руки Шинки разделил все свое сатецу на десятки толстых железных прутьев.        — Пока хотя бы так поставить…        Железные прутья сплелись в достаточно прочную конструкцию.        — Эх, бетону бы сейчас, — посетовал вслух Шинки, косясь на Боруто и Шикадая. Эти двое бы враз его высушили своим ветром.       Шинки смиренно свел руки и сильно хлопнул в ладоши, устанавливая тем самым поддерживающие конструкции.        — Ну, так хотя бы рухнет не сразу, — пробормотал он сам себе под нос, когда услышал позади себя:        — Изменение свойств: дотон. Техника растущей горы.       Металлические конструкции почти мгновенно обросли спрессованным в камень окрестным песчаником. Шинки обернулся и удивленно уставился на сложившего ручные печати Генши.        — Ну, — пояснил тот, — пользоваться стихией Земли мне-то никто не запрещал. Спасибо господину Акатсучи — не только по психологии, но и по дотону натаскал в свое время. Правда, Акатсучи-но-доно больше специализируется на комплексах или архетипах. Мы много спорим о сущности аналитической психологии в мире шиноби, но пока так и не пришли к единой концепции. И вообще, какая может быть единая концепция в искусстве?!        — Не жить чужим умом, — прервал его рассуждения Шикадай, тем временем пододвигаясь поближе к Йодо и беря ее за руку:        — Ты цела?        Йодо не нашла ничего лучше, как отвернуться и побыстрее удалиться. Цела, ага. После всего случившегося.        — Погодите-ка, — блеснула шаринганом из-под очков Сарада. — Как Вы, старейшина Эбизо, объясните тот факт, что все эти печати не только не взорвались, но и намокли? — она пихнула носком своих лабутенов одну из мокрых бумажек. Понять не могу.        — Внученька, все просто, — хитро сощурившись, объяснил Эбизо-сама. — Ведь я тот человек, который владеет Суитоном и Футоном одновременно. Сначала я поднял фонтаны воды, залив стены, а потом — разметал воду ветром из ладоней, превратив в мельчайшие капельки влаги. И поэтому печати не взорвались. Они действительно просто намокли. Сестрица Чиё очень любила эту мою технику, ведь она позволяет принять освежающий душ из любого маленького ручейка. А уж доставать рыбку из подземных озер таким образом одно удовольствие!        — В любом случае нападавший кукловод сбежал, — констатировал Шинки. — Но его кукла не была измененной плотью. Зато Химавари успела углядеть перечеркнуть символ Скрытого Песка.        « — Это еще одна важная зацепка в моем расследовании, — подумал Шикадай. — Скорее всего, это может значить, что мы имеем дело не просто с внутренним врагом, а с большой группой недовольных. Возможно, имеет место быть подготовка к прямому бунту. Этого ни в коем случае нельзя допустить! Пусть даже это все и организовано какими-то внешними силами, возможно, даже более могущественными тем те же Ооцуцуки»       Но вслух свои мысли Шикадай предпочел не озвучивать. Устав от всей мороки, что произошла с ним за день, постояв вместе со всеми еще немного, он тихо слился из раскуроченных купален.       Однако зайдя за угол и пройдя пролет по лестнице, Шикадай буквально столкнулся нос к носу с задумчиво слушающей музыку Йодо. Подойдя к ней, Шикадай легонько погладил ее руку, привлекая внимание, и, посмотрев в кои-то веки ненакрашенные глаза, почти одними губами произнес: «Прости меня»        Под прямым взглядом Шикадая Йодо вспыхнула и попыталась скорее отвернуться, но парень, аккуратно взяв ее за подбородок, легонько повернул к себе и заставил посмотреть в свои зеленые, с пляшущими чертинками глаза. Точно такими же, типичными для Страны Ветра, были и глаза его матери, Темари. В Конохе Шикадай очень выделялся своими необычными глазами. Йодо и Арая, как и дядя Гаара и дядя Канкуро, естественно, тоже обладали типичным для местного населения разрезом глаз и воолоким взглядом, раз попав в сети которого уже невозможно выпутаться. Многие девчонки Скрытого Листа отмечали это волшебное свойство глаз Шикадая и откровенно балдели, когда он смотрел на них. И вообще, если верить словам Чо-Чо, в Шикадая была влюблена добрая половина девушек Конохи (вторая половина, конечно же, была влюблена в Боруто!). Но вот Шинки… В Шинки не было этого неповторимого шарма, этого легкого флирта в каждом движении, когда любая девушка при общении с тобой сразу чувствует себя твоей. Шинки был прямой и несгибаемый как скала. И такой же могучий и готовый заслонить остальных от всякой непогоды. Прямо как типичные мужики Скрытого Камня. И взгляд Шинки был невероятно похож по своей силе… на взгляд Третьего Тсучикаге Ооноки, как бы странно это ни было.       Шикадай думал о Шинки, внимательно разглядывая Йодо, в глазах которой застыли слезы, отмечая, насколько они все-таки не похожи. Она все еще не доверяла ему, но теперь, после официальной помолвки, уже была просто обязана принимать и любить его. Сможет ли Шикадай после всего случившегося вновь заставить ее сердце поверить ему?        Поначалу Шикадаю казалось, что его заинтересованность Йодо была вызвана чистой попыткой переиграть историю отца и матери. Но если внимательно посмотреть на Йодо, то чем они, собственно, были похожи с его матерью? Техниками? Ну не совсем, это точно. Характером? По словам отца мама в ее возрасте было очень деятельной и активной, а вот Йодо, хотя сначала и храбрилась, но быстро сдулась, как дошло до серьезных дел. Хотя Шикадай и видел ее в деле как куноичи, да и уже убедился, что она далеко не глупа, но вот что касается отношений… Неужели она и правда до этого ни с кем не встречалась и теперь только его… кхм… его невеста? Невероятно!       Шикадай медленно пододвинулся к Йодо и, коснувшись ее губок большим пальцем и немного погладив их, глядя в глаза, прошептал:        — Придешь ко мне сегодня ночью в спальню, когда все в доме уснут?       И тут Йодо не только смутилась, но и затупила просто конкретно. С одной стороны, свадьбы еще не было, это да. С другой стороны, они с Шикадаем ведь уже помолвлены и, стало быть, уже можно? Вопрос только, ЧТО можно и насколько далеко собрался заходить Шикадай? Однако, судя по его взъерошенной тени за спиной Йодо пока настолько далеко заходить явно не планировала!        Однако девушка быстро нашлась, и запинаясь напомнила, что Шикадай пока еще делит гостевую комнату вместе с Боруто Узумаки, на что Нара, хихикнув и притягивая ее к себе, прошептал на ушко:        — Так Боруто и Сарада в это время тоже будут заняты! — и подмигнул ей.        — Какой стыд! — Йодо буквально вырвалась и побежала вверх по лестнице. Шикадаю даже показалось, что он услышал ее всхлипывания.        — Трусиха! — крикнул он ей вслед. — Не попробуешь, не узнаешь!        — Бесстыжий! — услышал он вдалеке.        — Ты первая начала! — постарался крикнуть он как можно громче, надеясь, что Йодо услышит, но она больше ничего не ответила.        Шикадай усмехнулся, нащупал в нагрудном кармане непочатую пачку сигарет, но потом вспомнил, что он в помещении. Пришлось все-таки купить суновские, благо, дядя Канкуро подсказал надежного человека. Ну вот и какая из Йодо куноичи, если чуть что, то сразу в бег и слезы?! Честно говоря, Шикадай думал, что она будет такая же, как и его мать, и он не будет знать, как сладить с ее темпераментом. А она оказалась… такой наивной и послушной, что просто сводило зубы. А может быть, он применяет неправильный подход к ней. Может быть, Йодо привычнее, если он будет вести себя с ней, как дядя Гаара с Хаятэ. Навряд ли она для него только служанка. Но были ли они любовниками или нет, Шикадай судить не брался.        — Возможно, следует пересмотреть мою тактику обращения с Йодо, — подумал вслух Шикадай, который не удержался и все-таки сделал одну затяжку на лестнице. Скажет потом дяде, что принесло ветром с улицы.        — И что же ты там собрался пересматривать, бро? — Шикадай чуть сигарету не выронил от неожиданности.       Сигарету все-таки выхватили из его пальцев, и смачно затянувшись, Джей Ло Кизаши выпустила струю сизого дыма ему прямо в лицо, а потом, тыча накладным красным ногтем в грудь Шикадая и немного скосившись, молвила:        — Ты вот что, мужик. Не трогай Йодо, ты понял меня. Чтобы я первый и последний раз видела, как ты до нее докапывался! Йодо — фреш-герл, не то, что мы с тобой. Так что не надо портить ее, если потом наиграешься и бросишь.        — Кто тебе сказал, что я так поступлю? — гневно посмотрел на Сасоши Шикадай.        — Да вы все так делаете, — пожала смуглыми плечами, выглянувшими из-под джинсовой куртки, Джей Ло, как будто это было определенно. — Всем мужчинам нужно только одно. А когда вы это получаете, то быстро теряете интерес!        — Закрой рот! Это точно не про нее! — не выдержал Шикадай, тени которого вышли из-под контроля и устремились к шее Сасоши из-за неистового желания Нара сомкнуть их на ней в удушающем приеме. Миг — и инь-энергия скрутила с силой и размозжила в клочья… огромную морскую ракушку!        — Подмена? — удивленно посмотрел на повсюду рассыпавшиеся обломки Шикадай, и тут до него внезапно кое-что дошло.

***

      Хаятэ, Йодо и Сарада все-таки совместно убрали дом от излишков воды — исполнительная Учиха посчитала своим долгом помочь служанке, потому как не могла спокойно смотреть на то, как один человек, к тому же не ниндзя, будет бегать по всему дому, смачивая мокрые тряпки и беспрестанно отжимая их. Стихия огня была тут как нельзя кстати, но без ветра Йодо все равно бы ничего не высохло.       После грандиозного скандала во время помолвки Шикадая и Йодо Джей-Джей Кизаши, взяв свои шмотки и громко расчмокав всех девчонок и Хаятэ, отправилась в родные места, надеясь узнать там что-то о дочери. Чета Нара отбыла в Коноху, поверив в заверения Гаары, что он и сам справится.       Сейчас Гаара давал последние наставления Шикадаю по ведению дел Каге перед своим отправлением в деревню Скрытого Листа, куда к своему неудовольствию ему приходилось ехать по деликатному делу Боруто вместе с Сарадой и возвращавшейся домой к вящей радости Шинки Химавари. Кроме того, с Саем, выступавшим в качестве попечителя со стороны Хако, было оговорено, что Арая приедет и познакомится с будущей невестой. В помощь Арае Гаара вполне резонно решил взять Генши.       В общем, голова Гаара не только седела, но и пухла от количества проблем, которые подкидывала ему шебутная молодежь. И это не считая непонятной никому, но вполне реальной угрозы. И больше всего здесь он боялся не за Химавари (ее он успешно скинул на Шинки), не за Йодо (это была уже ответственность Шикадая) и не за Сараду, которая сама могла впечатать в землю кого угодно или сделать это с помощью Боруто. Нет. Он боялся за Хаятэ. И не потому, что она не могла защитить себя, а из-за того, что женщина могла перейти всякие разумные границы в отношении своей мести и стала бы просто неуправляемой, совершив в итоге какое-нибудь худшее зло, чем даже то, что сделали с ней.       Однако просить ее о послушании его словам и советам Гаара не мог — Таору Ринен не была его законной женой. И если раньше Гаара не хотел жениться из-за того, что боялся, что его приемные дети почувствуют себя некомфортно и не смогут принять Таору как мать и его жену, то теперь, когда воспитанники выросли и уже практически были пристроены, а он уже более двадцати лет был любимым и всеми уважаемым Казекаге, то можно было, наконец, и перестать ломать комедию и официально оформить отношения.       Итак, сразу после разговора с Шикадаем, Гаара, «залпом выпив стакан воды для храбрости и занюхав его амбре, которое он капнул себе на рубашку, чтобы от него не так сильно несло обычным духом придорожной пыли», как бы выразился Киба Инузука, открыл сервант, достал оттуда серебряную коробочку с хранившимся в ней обручальным кольцом, принадлежавшим некогда его покойной матери и, громко выдохнув, пошел искать свою «ненаглядную».       Как оказалось, уставшая за день Хаятэ ушла в Корпус Полотна перекинуться с подругами в партию-другую домино на интерес. Зная, что в помещения корпусов свободный доступ предоставлен только их личному составу, Гааре не оставалось ничего кроме как по-мальчишески перелететь через забор и буквально свалиться на голову убиравшей костяшки со стола Таору.        — Я… — начал Гаара, облизнув пересохшие от волнения губы и как паршивый юнец, тыча в Хаятэ веточкой с цветами граната, дернутой по пути с чьей-то открытой к вечеру оранжереи. — Я хотел сказать, что… эээ, Казекаге ведь дозволена любая женщина Суны, так?        — Так, — неожиданно опустив глаза и сильно краснея, произнесла Таору.        — Ну тогда… В общем, учитывая твой многолетний опыт и верную службу… эээ, похоже, я даже не знаю, какие слова подобрать, вот и скатываюсь к заготовленным на заседание Совета речам. В общем…. В общем, выходи за меня замуж, Таору Ринен, хозяйка Полотна.       Дрожащими руками вставший на одно колено Гаара открыл серебряную коробочку и, вытащив золотое кольцо, аккуратно надел его на безымянный палец Таору, совершенно забыв, что десятки любопытных женских глаз Корпуса наблюдает за ним.        — Я не могу его принять, — вдруг донесся до Гаары сдавленный рыданиями голос.       Он встал, подошел к женщине, бывшей выше его на полголовы и куда мощнее, взял ее за плечи, чуть наклоняя и притягивая к себе, готовясь в первый раз поцеловать по-настоящему, как вдруг блеск ее протектора, обвязанного вокруг шеи и выглянувшего из-под плаща, заставил Гаару обратить на него внимание. Что-то показалось Гааре странным, но что?       Он с удивлением выудил протектор Таору и с минуту просто смотрел на него, потому что не мог поверить.       Однако, спустя какое-то время, все-таки собравшись, Гаара отстранился от любимой, глухо прошептав:        — Ты солгала мне. Солгала, что ты пришла из пустыни и тебя обучили всему шиноби Скрытого Песка. Твоя повязка — тому доказательство.       И Гаара, подойдя к Таору Ринен почти вплотную, с силой дернув висевшую на шее повязку и разорвав ее, разжал кулак, в котором остался металлический знак с выбитым на нем символом Скрытого Камня.        — Кто ты? — глухо спросил Казекаге. — И зачем ты водила меня за нос столько лет?

***

       — Еще раз повторяю, ответь мне — кто ты и зачем явилась в Суну пятнадцать лет назад? — Гаара был непреклонен.       В другое время у Таору бы непроизвольно начали течь слезы, но сейчас ее глаза были сухими. Таору Ринен, благородная куноичи Ивакагуре, родственная клану Тсучикаге, ничего не чувствовала. Абсолютно ничего.        — Я здесь ради сына, — абсолютно спокойно ответила она. — Только и всего. Не надо надумывать на меня, Гаара.       Она смотрела на отвернувшегося от нее и держащегося за склоненную чуть не себе на грудь голову Гаару.        — Убирайся из Суны, — глухо проговорил он, не поворачиваясь. — Это самое большее, что я могу для тебя сделать в ответ на ту добродетель, что ты оказала мне и моим приемным детям. Но более видеть тебя здесь, в деревне Скрытого Песка, я не желаю. Можешь забрать с собой все, что хочешь: все вещи, все свои деньги, подарки. Только, — и тут Гаара нашел в себе силы повернуться, чтобы, глубоко вдохнув и выдохнув, сказать:        — Оставь мне мое сердце, Таору.        Гаара ожидал какой угодно реакции от Ринен — слез, криков, мольбы, даже просто тупой покорности, но внезапно увидел, как она, развернувшись, просто удаляется в противоположную сторону. Отойдя на почтительное расстояние и сняв с себя плащ из двух частей полотна, Таору сложила печати и, резко выставив вперед два пальца, произнесла:        — Ринен!       Полотно приняло облик белой лошади, на которую женщина легко вскочила и, снова сложив ручные печати, взмыла в небо. У лошади развернулись огромные белые крылья, и сияющий в закатных лучах пегас взмыл куда-то ввысь вместе со своей наездницей, скоро совершенно затерявшись в последних отблесках догоравшего дня.       Опустошенный Гаара, который не мог найти никаких слов и просто не знал, как ему на все это реагировать, так и остался стоять на месте, сжимая в руках единственное, что осталось ему от дорогой и любимой женщины — жестяную бляшку от протектора с выбитым на ней знаком Ивакагуре.       Внезапно что-то щелкнула Гааре по носу. Он фыркнул и, посмотрев под ноги, с удивлением обнаружил золотое обручальное кольцо, на которое было намотан кусочек полотна.       Опасливо развернув его, Гаара прочел лишь одну строчку.        «Я поняла, что ни он, ни ты больше не нуждаетесь во мне»        — О ком это она? — вслух спросил себя Гаара. — У Хаятэ кто-то был? Она вела двойную игру?       И если до этого он просто неистово желал, чтобы Таору-Хаятэ исчезла, то теперь найти и допросить, точнее, расспросить ее обо всем становилось уже делом чести.        — Я найду тебя, Хаятэ. — сурово произнес Гаара, сминая в кулаке кусочек ткани и в мгновением ока сжигая его мощнейшим разрядом своего проснувшегося магнетизма. — И на сей раз ты мне расскажешь все как есть.

***

      В расстроенных чувствах Гаара дошел до дома, собрал всех, кто был ему нужен, и объявил, что они выезжают в Коноху сегодня ночью. Боруто и Сарада побежали собирать вещи, а Химавари вновь куда-то исчезла, впрочем, Гааре было сейчас совсем не до нее.       Когда песчаный глаз показал Шинки, что отец засобирался уезжать прямо сейчас, то радости его не было предела. Наконец-то навязанная ему девочка из Конохи уберется в свою деревню, и все будет по-прежнему! У Шинки был непочатый край работы, заказы были расписаны на два месяца вперед, и ему очень не хотелось терять хорошие деньги, которые он зарабатывал в промежутках между миссиями. В общем, как говорил дядя Канкуро, никогда нельзя было упускать хорошую возможность немного, прищелкнув пальцами, совсем немного подзаработать, поэтому Шинки решил не спать в эту ночь, а наконец-таки разобраться в чертежах благородных марионеток Монзаэмона Чикамацу. Он рассчитывал на то, что узнав хотя бы часть секретов первого мастера-кукловода деревни, можно будет развести дядю как главу Корпуса на выделение денежных средств из бюджета «на дальнейшие исследовательские работы».       Разворачивая железным песком свитки, сам Шинки тихонько наигрывая лирическую мелодию на валявшейся до этого тут же любимой, собранной своими руками с проводами вместо струн гитаре, уже предвкушая, какую гримасу примет лицо его дяди Канкуро, когда он, Шинки, продемонстрирует ему кукольный театр, превосходящий силами Секретную белую технику! Ох, даже представить страшно, как будет бесноваться Арая, узнав, что Шинки его тут обскакал!..       Погруженные в свои мечты, Шинки даже не заметил, что незапертая им по неосторожности дверь открылась, и Химавари с поистине лисьей грацией проникла в его логовище и аккуратно присела сбоку.        — Я хотела попрощаться с тобой, — прошептала она, но Шинки как будто бы не слышал ее, так он был поглощен своими мыслями.       « — Детонька, если ты так и будешь проявлять нерешительность, то он вскоре вообще забудет о твоем существовании. Это я тебе точно говорю. Поверь той, которая многое видела за сотню своих прожитых лет *хрустит печенькой*       — Так что же мне делать, Курами? Как сделать так, чтобы он помнил обо мне? *Курами отставляет чашку чая и с участливым вздохом говорит*       — Что ж, детка. Так и быть. Научу тебя паре фокусов»       То, что случилось с ним после того, как он встретился глазами с Химавари, Шинки практически не помнил. Точнее помнил, но очень плохо, потому что глаза внезапно окосели, голова стала чугунной, а сердце заухало в груди, ударяя по ребрам побольнее родной кувалды.       Итак, он встретился с глазами Химавари. Ну, как с глазами. Шинки в тот момент заставил себя взглянуть в глаза Химавари, потому что расстегнутая блузка к этому явно не располагала.       Поначалу он попытался отодвинуться, но ему не дали. Ему просто и нагло сели на колени, совершенно не считаясь с тем, что у него, вообще-то есть железное сатецу, которое, в свою очередь, как назло, поднялось над головой и закружилось смерчиками, как некогда в детстве, когда он еще не мог толком управлять им.       В качестве стратега Шинки был не просто хуже, чем Шикадай, а просто никуда не годен. Пока он попытался спихнуть со своих колен Химавари, его уже притянули к себе и начали целовать. В губы. И нифига не обычным легким девическим стеснительным чмоком.       «ПО_МО_ГИ_ТЕ_собака_Курами_точка_шиноби_нет»       В эту фразу уместились все эмоции офигевшего и абсолютно не понимающего, ни что сейчас делать, ни что, собственно, происходит, Шинки. Мозг, как оно водится в таких случаях, отключился. Тело задубело в одной позе, тупой рот вместо того, чтобы облить наглую девчонку матом, с какого-то хера очень даже подыгрывал ей в искусстве поцелуя. И только когда шаловливые пальчики Химавари (но нет, это была уже не Химавари, а Курами, которая полностью овладела сознанием той) начали уверенно так расстегивать пряжку ремня на его рабочих штанах, Шинки опомнился.       Со словами «помни свое место, биджу» он буквально отодрал от себя уже чуть ли не превратившуюся в Девятихвостую девчонку и с силой окунул ее несколько раз в подготовленную для промывки деталей дистиллированную воду, применяя сразу несколько запечатывающих техник. Шинки прекрасно понимал, что они могут не помочь, и даже вызвать обратный эффект, но выбора у него не было. Видоизмененная структура воды, соприкасаясь с кожей, должна была помочь сформировать клетку для биджу внутри тела джинчуурики. Через некоторое время Химавари действительно вышла из биджумода и просто обмякла на руках у Шинки.       Пришла в себя Химавари уже в поезде, где ее держал за руку здорово напуганный по виду Боруто, а Сарада изо всех сил вливала в нее свою чакру. Сидевший в изголовье Химавари и мерно покачивающийся под стук колес Казекаге Гаара, наклонившись, сухо осведомился, все ли с ней в порядке.       Химавари кивнула и, дождавшись, пока Казекаге вернется в свое купе, повернувшись к Боруто, спросила у него, как Шинки.       — А тебе зачем, Хима? У тебя же есть парень свой, Иноджин. Это я Шинки и объяснил, даттебаса. Что вы, мол, давно встречаетесь, все дела…        — Что? — буквально вскочила со своего места Химавари. — Но это неправда! Мы с Иноджином просто друзья!        — Ой да ладно врать, Хима! Ты ж сама мне в детстве говорила, что вы поженитесь, — усмехнулся Боруто. — Вы дружите с самого детства, очевидно же, что любите друг друга, как мы с Сарадой, — он попытался приобнять Учиху, но Сарада зашипела, мол, не отвлекай от техники.       — А что Шинки? Что он тебе ответил? — упавшим голосом произнесла Химавари, опускаясь на свое место.        — А что он мог ответить? — пожал плечами Боруто, — Чтобы ты больше не трогала его, даттебаса. Я б тож так сказал.