3. Идиллия
3 марта 2023 г. в 19:15
— Некоторые эксперименты твоей мамы весьма интересны и перспективны. Особенно последние записи насчет заклинания форсированного пробуждения анимаформы… Правда, есть одна ошибка в формуле, — в голосе Темного лорда сквозит что-то похожее на соболезнование, — которая, как я понимаю, стала роковой?
— Да, — полушепотом отвечает Луна, но тут же стряхивает с ресниц слезы. — Но это ничего. Мы ведь с мамой не навсегда расстались и когда-нибудь встретимся снова. За гранью.
— Никто не знает, что за этой гранью, Луна, — Волдеморт впервые называет ее по имени.
— Неправда! Мама приходит ко мне во снах и все рассказывает!
Луна и не подозревала, что одна усмешка способна вместить такую бездну скепсиса. А Волдеморт возвращается к записям:
— Если хочешь, можем продолжить ее работы и воплотить заложенные в них идеи в жизнь.
* * *
Через пару дней Волдеморт уже самостоятельно перемещается по дому и продолжает искренне интересоваться проектами Пандоры Лавгуд, особенно заклинанием анимаформы. Но Луне страшновато за него браться. — Может, начнем вот с этого зелья — для врачевания душевных травм? — Помнится, мама говорила, что оно будет полезно от вредных мозгошмыгов. Вдруг оно поможет и темному магу, стоящему спиной к яркому майскому солнцу, которое щедро заливает лабораторию светом и отбрасывает разноцветные блики от склянок с реактивами на его длинные пальцы, аккуратно переворачивающие страничку. Луна на удивление быстро привыкает к своему гостю. Ей нравится наблюдать, как при чтении оживляется необычное, но по-своему красивое змееподобное лицо; как мелькает перо, когда он что-то пишет или вычерчивает на пергаменте. Нравится слушать его объяснения: о формулах, о совместимости ингредиентов, о правилах составления заклинаний. Луна с изумлением обнаруживает в страшном Темном лорде человека, увлеченного, эмоционального. С мрачноватым, но острым чувством юмора. Теперь она лучше понимает его сторонников. А еще ему неожиданно идет папина одежда, пусть и перекрашенная в черный цвет...* * *
Совсем без неприятностей не обходится. В одном из разговоров он с холодной невозмутимостью почти до основания рушит тот образ нормального человека, который с таким воодушевлением строила в своем воображении Луна. — Скажите, вам бы хотелось изменить прошлое? Он медленно, весомо кивает, не отрывая глаз от пергамента: — Но, к сожалению, это невозможно. — А что бы вы измененили? — Свою тактику. Да и стратегию тоже. — А жертвы? Луна наконец удостаивается короткого взгляда: — А, ты об этом. Нет. Не встали бы у меня на пути, остались бы целы и невредимы. Жалеть не о чем. Луна тяжело вздыхает, но пытается подступиться с другой стороны: — Но погибло же много и ваших людей? И тех, кто пытался остаться в стороне?.. Волдеморт хмурится, прерывая расчеты: — Я уже сказал насчет тактики: неэффективное использование ресурсов к ней относится. — Ресурсов?... Но… Но просто по-человечески вам никого не жаль? Перо отправляется в чернильницу, а красные глаза смотрят с ехидным прищуром: — По-человечески — это как? Лицемерно, лживо и театрально? Я мог бы, если б счел нужным. — Нет, по-человечески, — Луна касается пальцами своей груди пониже ключиц, — это искренне, от сердца и души. Злая ухмылка искажает лицо ее собеседника: — Сердце — это насос для крови. Душа — это сущность человека, коей искренность бывает присуща разве что в виде исключения. Люди прикрываются возвышенными фразами, а действуют в собственных интересах: из страха или корысти. Чтобы не расплакаться прямо перед бесчеловечным монстром, Луна убегает к себе, но, успокоившись и все обдумав, возвращается. Он по-прежнему погружен в расчеты, но выглядит огорченным. — Я на вас больше не сержусь. У вас свирепо-кусачие мозгошмыги, и они нагоняют безжалостные мысли. Я разозлила их, но это вышло нечаянно. Вы меня простите? Он отвечает ей тяжелым недоумением во взгляде: — Кого ты разозлила? — Мозгошмыгов, — с готовностью повторяет Луна, присаживаясь рядом. — Их почему-то никто не видит даже в астрально-спектральных очках, но вы можете посмотреть на них в моих воспоминаниях. Я не против. — Хорошо, покажи мне их. — Она видит приблизившиеся вертикальные прорези зрачков и сразу же попадает в воспоминание: ночь и необычный, похожий на уголек, мозгошмыг. — Визуализированное сигнальное заклинание, — незримо поясняет Волдеморт. — Оно называется Фарус. Я отправил его тебе. — Ладно. А эти как называются? — Вокруг головы, скорчившегося на земле человека, кружит сонм красных, черных и фиолетовых мошек. — Я не уверен, что они реальны, — не сразу отвечают ей. — Я вижу их, но пока это доказывает лишь то, что их действительно видишь ты. Луна протягивает руку, пытаясь поймать одного из мозгошмыгов, и проваливается в другую реальность. Поляна та же, но вместо выжженного круга — тела, сваленные в кучу. Это мертвые сподвижники Волдеморта, и среди них — он сам. — Что за?.. — удивляется голос Волдеморта. — Приготовились, — командует зычный бас, и вокруг появляется группа авроров с палочками в руках. — Огонь! — Адеско файр! — рыкает разноголосый хор, и груда тел занимается жарким пламенем. Огонь обступает Луну, но вместо ее рук пустота, а там где должны быть ноги — поверженный Темный лорд. По-видимому, им же наколдованная, огнеупорная сфера дрожит и плавится под яростным напором адского пламени, которое, жадно сжирая лохмотья мантии, тянет к коже, лижет, высасывает кровавые волдыри. Луна хочет помочь, но что она может без рук и ног. Слезы бегут по щекам. Хотя есть ли у нее щеки? Ей некогда думать об этом в ужасе творящейся казни. Когда в стене огня не остается ни одного просвета, объятое огнем тело неожиданно исчезает. Лицо оцарапывают ветки кустов, и воспоминание рассеивается в темноте, после чего Луна вновь оказывается дома рядом с Волдемортом. — Как же так? Как же?.. — горло все еще дерет от дыма. — Неужели они могли? — Успокойся, девочка. Как ни заманчиво было бы поддержать твое заблуждение, я поберегу твою тонкую сущность. Она же у тебя как крылья у мотылька. Поэтому я скажу тебе правду, которая состоит в том, что ты видела не казнь, а утилизацию тел. Они были уверены, что я мертв. — Он держит ее за руки, и это прикосновение волнующе и приятно. Все-таки он меняется к лучшему.* * *
Лунина идиллия разбивается вдребезги в тот день, когда узкий белый конверт вылетает из каминного дымохода и падает под ноги Волдеморта. Она замечает министерскую печать, но он подхватывает письмо и — протесты пропадают втуне — вскрывает. Внутри открытка в строго-торжественном стиле. Режущая лезвием догадка заставляет замереть. Луна знает, что там написано, за полмгновения до того, как эти слова вмерзают в отяжелевший воздух: — Приглашаем вас на торжественное мероприятие, посвященное нашей славной победе над Волдемортом, — произносит он ровным высоким голосом. Он не ругается, не швыряет заклинания. Только смятая открытка высыпается пеплом из его кулака. — Думаю, будет в высшей степени невежливо не принять приглашение, — зловещая улыбка обнажает зубы. — А оно адресовалось не вам, — тоненько лепечет Луна. — Правда? — Волдеморт делает шаг в ее сторону, и Луна с трудом преодолевает желание присесть и сжаться. — Я не заметил. А теперь уже, — с наигранным сожалением он бросает взгляд на свою ладонь, хранящую следы копоти, — не проверить. Но так ли это важно? — красные глаза притягивают, обездвиживают. — Главное, чтобы праздник получился незабываемым, верно? — Вы, вы говорили, что не нарушаете данного слова, — шепот против воли перемежается нотками слез. — И не нарушу. Ты сама освободишь меня от него. — Нет, — пискнула Луна, и комнату заволокла пугающая красная пелена.