Странный подарок

            На дворе конец лета, вот-вот начнётся осень. В это время погода самая лучшая: и не жарко, и не холодно. На заднем дворе дома далматинцев, как и всегда, в это время дня стоит шум и гам. Многим нравится такая погода, поэтому почему бы не провести такой замечательный день вместе с братьями и сёстрами на свежем воздухе?       Вот недалеко от двери в дом сидит Дилан и с интересом изучает какие-то чертежи, которые ему одолжил на днях Докинз. Вот Долли, весело бегающая вдоль всего двора вместе с Димитриями, Диззи и Ди Ди, очевидно, играя в догонялки, с весёлым тявканием. Вот Дестини, Даллас и Дежа Вю, соорудившие себе что-то наподобие шезлонгов, лежат под тёплыми солнечными лучиками, не забыв перед этим надеть солнцезащитные очки. Дизель опять что-то копает в углу под забором... В общем, идилия, которую, казалось бы, ничто не способно нарушить.       В конце улицы послышался шум, который издают обычно проезжающие машины. Здесь они ездят часто, поэтому никто не обратил на это внимания. Шум всё приближался и приближался, пока не приблизился к дому Далматин Стрит 101, а потом мотор заглушили. Машина остановилась прямо рядом с калиткой. Несколько щенков, находившихся на улице, оторвались от своих занятий и обратили внимание на подъехавшую машину.       Потом кто-то хлопнул машинной дверью и вышел. Под небольшой щёлочкой под забором показались чьи-то туфли на каблуках. Долли и её младшие сиблинги перестали играть, и старшая далматинка подошла к своему сводному брату, глядя на того вопросительными глазами:       — Эй, Дил, разве мы кого-то ждём? — поинтересовалась та, опустив лапой чертежи брата, чтоб он обратил на неё внимание. — Ты опять решил завести питомца?       — Что?.. — вначале недоумённо сказал Дилан, а потом повернул голову в сторону калитки. — Нет, ничего подобного. Папа и мама ведь не разрешают...       — Тогда кто это? — не унималась сестра.       — Откуда мне знать? — вопросом на вопрос ответил брат. — Может, это кто-то из друзей питомца Клариссы.       — Вполне возможно, но почему мы его не видели раньше?       — Да почему ты у меня всё это спрашиваешь? Я похож на того, кто следит за жизнью питомцев соседей?       — Ну, я бы не удивилась, если бы это было так, честно говоря. Ты много странного делаешь. Откуда мне знать, что могло прийти тебе в голову, а что нет?       Дилан немного помолчал, почесал лапой голову и наконец выдал:       — Я позову родителей сюда! — он повернулся в сторону дома и крикнул. — Мам! Пап!       В проёме одной из комнат дома показалась голова мамы-далматинец:       — Да, милый, что случилось?       — Сюда кто-то приехал!       Делайла вышла из комнаты и, лёгким прыжком перемахнув за порог, оказалась рядом с сыном и падчерицей. Она устремила свой взгляд в сторону калитки.       — О боже, да где же мои ключи! — раздался голос какой-то женщины. — Только не говорите мне, что я потеряла их где-то по дороге!       Делайла завиляла хвостом. Дилан и Долли обратили на это внимание и непонимающе уставились на главу семейства. Та, заметив удивлённые взгляды младших, поспешила пояснить:       — Это моя питомица! Она наконец-то вернулась! Я думала, что уже было потеряла её навсегда.       — Стой, мам, у тебя есть... Питомец?! — изумилась Долли.       — А почему ты ничего про неё не рассказывала? — полез с расспросами к матери Дилан.       — Ох, милый, я думала, что ты её помнишь, — ласково сказала Делайла и погладила своего первенца по голове. — Докинз и тройняшки были ещё совсем маленькими, чтобы помнить её, но ты уже был вполне осознанным. Мне почему-то казалось, что она тебе запомнилась.       Дилан отвёл взгляд в бок и виновато прижал уши к голове:       — Эм... Нет, почему-то я даже смутно ничего не могу вспомнить.       Тем временем Долли, на которую не обращали совершенно никакого внимания, подбежала к двери и стала прислушиваться к происходящему за калиткой.       — Кто там? — резко спросила появившаяся чёрт знает откуда Диззи у своей старшей сестры.       — Я не знаю, но мама говорит, что это её питомец, — пояснила старшая.       — А я думала, что нам запрещено заводить их... — задумалась младшая.       Всё больше и больше далматинцев стали обращать внимание на то, что по ту сторону калитки происходит что-то интересное и в то же время непонятное. Делайла, виляя хвостом, подбежала к калитке и села на землю в ожидании встречи с питомицей.       Наконец дверь открылась, и всеобщему взору предстала не молодая, но пока ещё и не старая дама, в по виду дорогой одежде и с роскошными длинными волосами. Она хоть и пыталась скрыть морщины под лёгким макияжем, но всё равно на её лице можно было заметить следы старения. Она копалась в своей сумочке. Делайла радостно тявкнула и, виляя хвостом, кинулась на неё. Та от неожиданности вскрикнула, но тоже обрадовалась, вновь видя свою собаку.       — Ох, Делайла! — воскликнула она. — Сколько раз я тебе говорила так не делать, проказница!       Дама легонько потрепала маму-далматинец по голове, пока Дилан, Долли и остальные щенята смотрели на эту картину, не понимая, как реагировать. Вскоре взгляд женщины скользнул по всему остальному обилию далматинцев, находящихся во дворе. Она подняла голову и удивлённо уставилась на щенков.       — Ого! Делайла, откуда они все взялись? — вновь обратилась она к собаке. — Насколько я помню, в последний раз, когда мы виделись, щенков было всего пять, неужели за прошедшее время ты успела найти кого-то ещё и расплодиться до таких масштабов!       Дилан осторожно подошёл к калитке и уставился на машину. По всей видимости, у их питомицы есть личный водитель вместе с машиной. И машина навороченная такая, какие обычно только у богачей наблюдаются. Что-то из последних моделей, можно сказать. Далматинец стал рассматривать внутреннее убранство машины издалека, не осмеливаясь подойти ближе.       — Ого, да неужели это наш малыш Дилан! — воскликнула женщина, наконец заметив первенца Делайлы. Она взяла его на руки и посмотрела изнанку ошейника сзади, где красовалось имя «ДИЛАН». — Такой большой уже! И красивый! Ну точно в мать пошёл!       А мать пока сидела рядом с питомицей и радостно виляла хвостом.       Долли смотрела на всё это непонимающим взглядом, даже не заметив, как к ней уже подсели сбоку Доуг, Данте и Докинз.       — Так, получается... Это конец Света? — резко задал вопрос гот.       — Да ты достал уже со своим концом Света! Мало того, что его вероятность научно не доказана как минимум в ближайшее столетие, так ты ещё и хочешь сказать, что приезд какой-то тётки означает его пришествие? — возмутился Докинз.       — Ребята, не ссорьтесь, — вмешался отец. — Делайла мне рассказывала про то, что у неё есть питомица, которая куда-то уехала и оставила весь дом в её распоряжение. Это вполне нормально, что рано или поздно она должна была приехать, как и случилось.       — Пап, а что теперь будет? — спросила Долли.       — В каком смысле?       — Ну, то есть она же приехала не навсегда? Или навсегда? Если навсегда, то как мы теперь будем жить с ней?       — Вы же некоторое время уже жили с человеком, — напомнил Доуг.       — Да, но я не помню, каково это было, честно говоря, — потупившись, ответила далматинка. — Это же не так долго было, да ещё и давно.       — Я думаю, ты быстро привыкнешь к ней.       Дочь больше ничего не сказала. Как и все остальные. Четверо далматинцев просто сидели и молча наблюдали за тем, как женщина тискает Делайлу и Дилана. Наконец, оторвавшись от этого занятия, дама обратила своё внимание на второго главного в семье.       — Делайла, не уж то это твой избранник? — снова начала говорить с собакой та. — А это его щенки? Ой, погоди, да с ними же твой Докинз!       — Похоже, тебе пора сматываться, — шепнул Данте на ухо Докинзу.       — Похоже на то, — так же тихо ответил сводный брат и начал было убегать, как вдруг мать схватила его за шкирку и потащила к питомице.       — Всё такой же вредный, как и в детстве, — отметила женщина, беря бедного Докинза на руки.       — Отпусти меня, женщинааааа!!! — закричал он, но из-за того, что по-человечески говорить, разумеется, не умел, женщина услышала только тявкание.       Дилан и Долли, наблюдая за мучениями брата, начали смеяться. Доуг тоже хихикнул.       Остальные щенки, находившиеся во дворе, медленно начали приближаться и обнюхивать новоприбывшую. Наконец та отпустила Докинза, который поспешил убежать в дом и где-то спрятаться, причём вместе с Данте, и стала рассматривать всю ораву щенков.       — Нет, так никуда не пойдёт, — наконец заключила она. — Это слишком много собак получается. В таком большом количестве дома жить невозможно. Наверное, мне стоит продать большую часть...       — Продать?! Что значит «продать»?! — возмутилась Долли, глядя на Доуга и Делайлу. — Как она может о таком говорить?! Это же наша семья!       — Милая, — начал успокаивать дочь далматин. — Так иногда случается, что питомец хочет раздать или продать щенков своей собаки, это совершенно нормальная практика.       — Что? Папа, как ты можешь так спокойно про это говорить? — всё ещё не унималась Долли. — Это ведь неправильно!       — Долли, не волнуйся, мы же сможем держать с ними связь в любом случае, — спокойно произнесла Делайла. — Как бы грустно это ни было, но это вполне ожидаемо.       — Как это, интересно, мы будем держать связь?! Через что? Это вообще не ожидаемо! Неужели вы вот так просто распрощаетесь со своими родными детьми в случае чего?!       — А что нам остаётся делать? — вопросом на вопрос ответил Доуг. — Дом-то не на нас зарегистрирован — не нам решать, кто будет в нём жить и кто не будет, к сожалению.       — Ты ещё пока слишком маленькая, чтобы понять это, милая, — снова заладила Делайла. — Каждой собаке хорошо, когда она живёт со своим человеком.       — Да, — подтвердил Доуг.       — Если хорошо, тогда почему мы с папой не жили с человеком?       — Ох, мы жили... — Доуг смахнул лапой слезу с глаза. — Но он умер, к сожалению, в несчастном случае на дороге. Хорошо, что я тогда уже был знаком с Делайлой и она предложила нам с вами пожить у неё. Я просто не мог не согласиться, так как хотел, чтобы все мои дети были в тепле и уюте...       — Ладно, допустим, но ведь нам и до этого без человека было неплохо, так ведь? — всё ещё продолжала свою мысль Долли. — Мы жили большой семьёй, и нам было хорошо!       — Иногда в жизни случаются вещи, над которыми ты просто не можешь удержать контроль, — тяжело вздохнула Делайла. — Но это не значит, что они обязательно приведут к чему-то плохому.       Долли фыркнула и ушла.       — Нет, ну ты представляешь, они просто смирились с тем, что кого-то из нас могут просто взять и купить какие-то левые люди! — возмущённо кричала Долли, рассказывая о разговоре с Доугом и Делайлой своему сводному брату Дилану.       — Я думаю, что ты, скорее всего, что-то не так поняла в их словах, — подумав, сказал он. — Не может быть так, чтобы им было совершенно всё равно на это.       — Нет, я всё правильно услышала! — возмущалась сестра.       — Слушай, я сейчас немного занят. Может, всё-таки найдёшь для обсуждения этого события кого-нибудь менее занятого? — попытался отмазаться Дилан.       — Ты никогда не воспринимаешь мои слова серьёзно и всегда отлыниваешь от разговоров со мной! — выругалась Долли. — Ох, ладно, чёрт с тобой, пойду к Докинзу и Данте!       — Да, вот к ним иди, они тебя как раз поддержат.       Далматинка показала ему язык и направилась к выходу из комнаты. Оказавшись в коридоре дома, она начала оглядываться по сторонам в поисках брата и ещё одного сводного брата. В это время в соседней комнате питомица Делайлы с какими-то блатными фотографами устроили фотосессию всему семейству для того, чтобы можно было прикрепить красивые фотографии щенков к объявлениям в интернете. Дама придумала интересный маркетинговый ход: написать, что все эти щенки — родственники легендарных сто и одного далматинца, новое поколение, так сказать, чтобы заработать на них побольше денег. И никого не интересовал тот факт, что половина щенков — вовсе не их родственники, а кто реально родственники, то в тех кровинушки этих «легенд» с гулькин нос. Долли была в бешенстве.       Вдруг её взгляд упал на Докинза, который сидел на полу и очень усердно чесал себе ухо задней лапой.       — Тебя уже, что ли, отфотографировали? — поинтересовалась сводная сестра.       — Да, — кивнул младший. — И это просто какой-то ужас! Меня побрызгали каким-то специальным лаком для собак, чтобы шерсть держала какую-то там форму и блестела. Так мерзко, фу. Я завидую тебе и Дилану, что вас не запрягли в это и не заставили фотографироваться, потому что вы уже не щенки и вас вряд ли кто-то купит. Хотел бы я быть чуть-чуть постарше, чтобы тоже в этой клоунаде не участвовать!       — Искренне тебе соболезную, — вздохнула Долли. — А ты не видел Данте?       — Видел. Он опять в своём любимом углу спрятался, чтобы не попадаться на глаза этой женщине лишний раз.       — Ему нечего бояться. Я слышала, она решила оставить его себе, потому что Данте выглядит необычно очень.       — Да, я тоже слышал, но дело не в этом. Он её просто боится.       — Ах, вот оно что... Впрочем, я не удивлена.       Долли совсем забыла, что хотела обсудить волнующий её разговор с родителями. Почему-то в компании Данте или Докинза она всегда забывала о всяком негативе и ей хотелось говорить только о чём-то позитивном или бытовом. Будто у этих двоих была какая-то особая энергетика. Интересно, а как они общаются между собой?       — Ладно, я буду надеяться, что меня никто покупать не будет, что я окажусь очень стрёмным, по мнению других людей, и мне не придётся покидать дом, — наконец перестав чесаться, сказал Докинз и выпрямился.       — Я надеюсь, что никого не будут покупать, — медленно, но отчётливо произнесла Долли. — Мы же всегда были одной большой семьёй, это очень большая потеря для меня будет, продай она хоть одного, хоть нескольких.       — Тоже верно, но давай лучше просто пойдём за Данте и не будем думать об плохом исходе, хорошо?       — Хорошо-хорошо, — повторила за сводным братом Долли и уже встала с места.       Докинз тоже встал и пошёл по лестнице вверх, параллельно обернувшись, чтоб убедиться, что старшая следует за ним.       Делайла лежала на ковре рядом с диваном, на котором сидела её питомица. У той на коленях лежал новенький ноутбук, в котором она что-то печатала.       — Вот, Делайла, почти готово, — сказала она и наклонилась, чтобы приласкать свою собаку. — Почти все объявления я разместила. Надеюсь, что ваши детки попадут в хорошие руки.       Мама-далматинец завиляла хвостом и посмотрела в глаза своей питомице. Она знала её на протяжении всей своей жизни, ещё с раннего детства, а потому не сомневалась в её решениях. И убедила Доуга в том, что прощание с детьми неизбежно, так как рано или поздно они бы всё равно покинули родное гнездо, как бы прискорбно это ни было.       Как известно, щенкам намного проще найти себе питомцев, чем взрослым собакам, поэтому лучше сейчас дать детям шанс обзавестись ими, чем потом обрекать их на жалкие попытки в поисках подходящих и любящих. Для Делайлы это было тяжёлым решением, но она уже давно готовила себя к этому. Неважно, сколько у тебя детей — все они рано или поздно обретут свою жизнь, своё место, свою семью и ты уже будешь не таким выжным звеном в их жизни. Даже несмотря на то, что у далматинки не всегда выходило быть хорошей матерью, в глубине души она желала своим детям только лучшего. И не только своим детям, но и детям Доуга. Временами Делайла замечала за собой, что она как будто бы обделяет любовью неродных детей, в то время как собственных холила и лелеяла. Она не знала, почему так получается, и старалась как-то это подправить, но у неё ничего не получалось. Ей казалось, что Долли ненавидела её за это, и далматинке было грустно, но она просто не могла взять себя в лапы. В глубине души мама-далматинец ненавидела себя из-за того, что она настолько жалкая и не способна измениться. Долли, Данте, Ди-джей, Дельгадо, Дипак, Да Винчи... Они этого не заслужили. Они не заслужили отсутствия любви одного из родителей в семье. Как бы у них не проявились на почве этого психологические травмы или ещё что-то похуже. Делайле бы очень хотелось, чтобы они обрели себе дом и любящего человека, но как сложаться обстоятельства — остаётся только гадать.       — О чём задумалась, моя девочка? — спросила у собаки дама.       Делайла оторвалась от своих мыслей, запрыгнула на диван к питомице и положила голову ей на колени. Та улыбнулась и почесала далматинку за ушком.       — Я больше никуда не уеду, не покину тебя, моя милая, — улыбнувшись, сказала питомица.