Фантастический вальс

Как только последние лучи солнца скрываются за горизонтом холмов, заросших дикими виноградниками, в старинной башне, покрытой слоем плюща, загорается свет. Эти руины античной архитектуры давно уже оставлены людьми, и поэтому практически разрушены. С первого взгляда это может быть удивительно: стены из белого камня времен еще Древней Греции, высокие своды, большие колонны и заросшие палисадники уж точно могли бы привлечь внимание ценителя или зеваки. Иногда сюда забредают путешественники, но редко кто-то из них возвращается. А виной всему обитатель Южной Башни. По плитам, выложенным в виде круговой мозаики, босыми ногами ступала девушка. Её можно было бы принять за обычную сельчанку, если бы не волосы. Змеи. Это были тёмно-зеленые змеи с бусинками-глазами. Они вились, грызлись, шипели. А девушка словно не замечала их. За каждым её шагом на стенах замка загорались огни, освещавшие ей путь. Наконец, она вышла к центральному летнему залу. Здесь не было стен — только изящные, но в то же время массивные колонны, расположенные по периферии круга. В центре стоял фонтан с замысловатыми статуями различных животных. Девушка подошла к воде. На неё смотрело её отражение. — Доброго вечера, Мисс. В руках откуда-то появился сосуд. Она подняла его над фонтаном, и содержимое мелкой струйкой полилось вниз. Журчание воды нарушило тишину ночи. Воздух наполнился особым запахом, как тот, что бывает перед грозой. Спала духота. Вместо неё ощущалась только приятная прохлада на коже. Словно в ответ на такую атмосферу, зашевелились статуи. Сначала только еле-заметные движения конечностей, потом всего тела и, наконец, первый шаг. Вся темная аллея ожила. Зазвучала тихая мелодия, подобно музыке, наигранной на старом ненастроенном инструменте. Статуи наполняли зал. Девушка затерялась в их толпе. А музыка всё играла. — Вы позволите? Сознание умеет интерпретировать реальность. Ведь все знают, что камень не может говорить. Девушка обернулась. Высокий мужчина в шляпе, кланяясь, протягивал руку. Она еле-заметно кивнула. Они закружилась среди всех этих кариатид, скульптур певчих и лошадей. И весь мир закрутился вместе с этим танцем. Ноги касались холодного пола, а руки обнимали широкие плечи. Такие же холодные. Шаг - два - три - Шаг - два - три Здесь нет ритма. Разве он нужен? Здесь важней чувства такта. Потому что это единственное функционирующее чувство, хоть как-то косвенно напоминающие о связи между пространством и реальностью. Шаг - два - три - Шаг - два - три А свет горит всё сильнее. И всё быстрее, всё ритмичнее мелодия. Без передышки, без перебоя. Каждая тень двигается согласно своим несуществующим законам, и вместе они образуют сочетание того самого фантастического вальса. Змеи шипят. Девятый танец до середины — у девушки нет сил. А виолончели и флейты и не думают прекращать своё кровоизлияние. Она оставляет своего партнера и незаметно протискивается сквозь толпу. За ногами по полу остаются кровавые следы. Но внезапно кто-то сзади схватил за руку. Мир снова закружился. Статуи встали в ряд, словно в каком-то ритуале. Какой эскорт. Мужчина поставил девушку на пьедестал. Кто-то сзади накинул белую ткань, лёгкую, как этот воздух, а на голову надел венок. Его тут же оплели змеи, как дракон заслоняет своим телом золото. Мужчина взял её под руку. — Как Вас зовут? Девушка знала, что ей не ответят. Он повернул голову и посмотрел на неё своими белыми пустыми глазами. Прямо в душу. Этот взгляд мог бы заставить забиться даже мертвое сердце. Он аккуратно коснулся своей шляпы, а потом снова заиграла музыка. И снова все присутствующие поддались её пленительному влиянию. Без права на отказ. Да и кто в здравом уме откажет? На крыше башни закричал петух. На востоке появилась тонкая горящая черта. Пространство заполнили первые лучи, они разгоняли тень и прохладу. На ближайшие двенадцать часов господство их. Красная полоса постепенно ползла по старинным стенам сверху вниз. Зал. Колонны. Статуи в аллее, недвижно стоящие в своих обычных экспозициях. Девушка поднялась по ступенькам в свою обитель. Ткань соскользнула с головы и, подхваченная порывом ветра, улетела вниз, в сторону диких садов. Изломанный миртовый венок с уже пожухшими цветками был положен на стол, стоявший здесь, вероятно, еще при прежних владельцах. Девушка упала в кучу сложенных тканей и пуха в углу и раскинула руки. Даже глаза открывать не хотелось, что уж говорить о том, чтобы лечь поудобнее. Она так и уснула, наполовину свесившись с импровизированной перины.