В окне напротив

Вечер зажигал фонари. Ноябрьский холодный ветер путал ее волосы, развивал пышные белокурые локоны. Она торопилась домой после работы. Нежно-бежевое осеннее пальто, казалось, нисколько не грело девушку и она, пряча подбородок и нос в большой черный шарф и проклиная погоду, в очередной раз подумала, что пора бы сменить полюбившееся пальто на что-нибудь посерьезнее и потеплее. До дома осталось еще два квартала, и девушка бессознательно увеличила шаг. Но вдруг она остановилась. Что-то в толпе на другой стороне привлекло ее внимание. Перебежав дорогу на пешеходном переходе, блондинка остановилась у старой бетонной стены с объявлениями, с граффити и прочей уродующей писаниной. Дрожа от холода всем своим крохотным тельцем, к стене жался мокрый котенок. Люди вокруг кутались в одежду и куда-то спешили, не замечая беспомощное замерзающее маленькое существо. - Неправильное время ты выбрал для купания – девушка укутала котенка в подолы своего шарфа. – Пойдем ко мне? У меня тепло и есть молоко. Котенок смешно зажмурился от тепла шарфа. Казалось, он был готов на все, лишь бы опять не выкинули на холод. - Согласен? Тогда пойдем – блондинка сильнее прижала его к груди. Осталось пройти еще два квартала.

***

Клаус терпеть не мог эту квартиру и всегда старался сделать так, чтобы не встречаться с этой роскошью, пугающей одиночеством. Он все время забывал, зачем ему эта жилая площадь. Слишком огромная для него одного, слишком холодная и неуютная чтобы оставаться с ней наедине. Но имидж – залог будущего. Сегодня был один тех дней, когда девицы в клубах были слишком противны и уродливы, когда швейцары в дорогих помпезных отелях были через чур угодливы, когда тошнило от всего внешнего вида. За затемненным окном расцветало море городских огней. Надоедливый и примитивный пейзаж. Когда-то Клаус любил этот город, но с годами он все меньше терял привязанности к месту своего рождения. Ему стало тесно. Парень еще долго смотрел на город, в котором был заперт. Сегодня весь день какое-то непонятное ожидание чего-то или какого-то преследовало его. Молодой мужчина у окна чувствовал скоро что-то должно произойти. Но ничего не менялось. Тогда, не выдержав нарастающего напряжения, подошел к бару. Глоток виски обжег горло. Клаус обожал виски. Его терпкий древесный вкус. Несколько бокалов ароматного алкогольного напитка просветлили затуманенный чувствами разум. Уже не было проблем, не было непонятных поисков. Теперь все, что было час назад, показалось нелепой выдумкой, розыгрышем фантазии. Как бы в насмешку над прошлыми своими ожиданиями Клаус приблизился к окну. Все тот же пейзаж настойчиво мозолил глаза. Еще глоток виски. Клаус посмотрел вниз. Напротив его помпезной высотки были выстроены несколько домов – меньше этажей и меньше комфорта. Молодой мужчина начал рассматривать жизни за окном. В одном дружная семья собиралась ужинать, в другом молодая пара страстно целовалась, в следующем худощавый парень отчаянно качал пресс – пока у него получалось плохо, а здесь маленькая девочка виртуозно играет на пианино, дальше две престарелые старушки увлеченно смотрели что-то по телевизору. Среди всех этих жизней ему не было места. Он просто подсматривал за ними из окна. Клаус уже хотел уйти от окна, но он увидел ее. Она сидела в кресле и читала книгу. У нее на коленях лежа рыжий котенок. Ее серый растянутый свитер прикрывал только середину бедра. Прозрачный нежно розовый свет от торшера легко падал на белокурые локоны, на матовую девичью кожу. Тонкие сосредоточенные брови, внимательно устремленные в книгу серо-синие глаза, нежные светло-вишневые губки замерли в немом трепете. Она была божественно прекрасна. Прекрасна и неповторима в своей простоте, окруженная домашним уютом, в котором витал утонченный аромат романтики и поэзии. Нет слов или метафор, которые могли бы рассказать о том чувстве, накрывшее молодого мужчину у окна, донести его глубину и первозданный неповторимый лик. Клаус не помнил, когда в его руках оказались пастель и холст. Он испытывал лишь одно – страстное влечение писать ее портрет.