Сочельник.

На асфальт падают хлопья снега. Люди спешат по своим делам, готовясь к Рождеству. Ёлка, подарки, угощения… Каждый житель города предвкушает момент, когда можно будет сесть за стол вместе с родными, вдохнуть запах воска и насладиться праздником. Все, кроме одного подростка, который брёл по улице без всякого повода. Серая, поношенная куртка, уж точно не зимняя и тонкие старые ботинки, которые абсолютно не грели уже заледеневшие ноги. Лицо было полностью прикрыто капюшоном. Но по худощавому телосложению видно, что это девушка. Засунув руки в карманы куртки она просто шла, смотря себе под ноги и вспоминала вчерашний день. ★★★ — Вставайте, отбросы! Второй раз завтрак вам никто не накроет! Именно такими словами будили всех сирот приюта на тридцать седьмой улице Зиловского проспекта. На одной из узких, жёстких коек зашевелилась девушка. Острое лицо с маленьким носиком нахмурилось: светлые, но уже начавшие темнеть брови сдвинулись к переносице. «Да, поливайте нас грязью с самого утра», — отстранённо подумала она, заставив слипшиеся веки наконец-то открыться. Серо-зелёные глаза сонно огляделись вокруг. С вечера обстановка не поменялась: огромное помещение с пустыми потрескавшимися стенами. Из мебели кроме коек здесь ничего не было. На завтрак Серафима, а именно так звали девушку, опоздала из-за вывернутой на днях ноги. В неё тут же вперились два тёмно-серых глаза директрисы, которые буквально метали молнии. Девушка попыталась прокрасться мимо, но, видно, не судьба. Седые волосы Кондратьи Ивановны торчали во все стороны, словно побывали в розетке, а одежда была абсолютно черная. От одного только её вида невольно дрожали абсолютно все, даже самые отпетые хулиганы. Женщина потёрла свои маленькие морщинистые ладошки, предвкушая расправу над своим старым врагом. — Китова! — схватила за ворот поношенной футболки она, противно завизжав: — Почему опаздываем?! Серафима поморщилась от резкого звука, который буквально чуть ли не взорвал её барабанные перепонки. — Извините, я не… — пролепетала девушка, невольно сжавшись. Все, собравшиеся в столовой, молча наблюдали за этой сценой, боясь даже вздохнуть. — Не хотела?! — взвизгнула та. — А ну пошли! Потом был холодный карцер и побег из него… А сейчас Серафима бродила по улице, опустив глаза вниз, но в то же время с интересом наблюдая за приготовлениями к сочельнику. Везде были красивые фонарики, подвешенные над крыльцом и возвещающие о скором прибытии одного из самых важных и одновременно самых чудесных праздников, наполненного мечтами и загадками. Рождество. Абсолютно все ждут его. Вот Жилов-старший несёт в дом ёлку. У Серафимы даже дух захватило: она подняла глаза вверх и проводила мужчину завистливым взглядом. Вот это настоящая ёлка! С зеленющими колючими ветками, да ещё и огромная! Не то что в приюте: искусственная и какая-то покоцанная… Вот Анастасия Вазимова идёт из магазина, держа в руках стопку запакованных подарков своим ребятишкам. Если Китовой не изменяла память, то у неё их было трое. Вот на ближайшей площадке весело играла детвора, кидаясь в друг друга снежками, а родители улыбались и переглядывались между собой. Плечи Серафимы поникли, но девушка тут же заставила себя забыть о своих проблемах. Она должна радоваться, что у этих детей есть любящие родители. И будет! Китова, придя к такому выводу, пошла дальше, разглядывая все украшения, которыми жители города украсили свои дома. Серафима вышла на главную улицу имени Руберта Ринсвальда. И тут же бросилась на дорогу, тем самым вытащив из-под машины маленькую девочку. Она даже подумать не успела: просто раз... И всё... — Ты что, вообще что-ли? — выдохнула девушка, пытаясь отдышаться, но в то же время осматривала девочку. Вроде не пострадала. Ушибов не было, да и никаких ссадин тоже. Что ж, вот и хорошо. Девочка, кажется, лет пяти, смотрела на свою спасительницу широко раскрытыми от страха глазами. Она сжала своего плюшевого мишку в крохотные кулачки. Круглое, ещё детское личико немного побледнело от пережитого ужаса. Её шапка съехала набекрень, и стали видны светло-русые волосики. Девочка оправила на себе красную курточку и неуверенно обратилась к Серафиме: — Спасибо, — сказала она. — Где твои родители? — пропустила мимо ушей благодарность Китова и посмотрела на девочку ещё раз. На сироту вроде не похожа… — Кристина! — облегчённо воскликнул кто-то. К ним подбежала молодая пара. Мужчина был высокого роста и крепкого телосложения, его сильная мощная грудь часто поднималась и опускалась вместе с красной курткой, а в тёмных глазах был только суеверный страх. Черная шапка съехала набекрень, оголив короткий ёжик каштановых волос. Женщина, по всей видимости его жена, была ниже своего супруга на пол головы и имела светлые волосы, забранные в конский хвост на затылке. Она тоже была шокирована. Увидев Серафиму, её глаза распахнулись ещё больше. — Здрасьте, — беспристрастно поздоровалась девушка и постаралась искренне улыбнуться. — Родители? — Да-да, — закивали они, будто очнувшись. До этого молодая пара разглядывала Китову, очумело выпучив глаза. — Расскажите дочурке о правилах дорожного движения, — посоветовала девушка и уже хотела пойти дальше, но женщина схватила её за рукав. — Подожди! Серафима непонимающе выгнула бровь. Краем уха она слышала, как отец отчитывал Кристину. Китова не особо вслушивалась: не её это дело. — Я хочу тебя отблагодарить, — сказала женщина. — Как тебя зовут? Меня Вероника, а это мой муж Вадим. — Не стоит, — нахмурилась девушка. Ещё её благодарить будут! Ага, конечно! Обойдутся! — Но ты спасла Кристину! — Мне ничего от вас не надо, — протестующие подняла руку вверх Серафима. — Да у тебя же руки замёрзли! — не захотела сдаваться Вероника, дотронувшись до пальцев Китовой. — Обычное дело, — буркнула девушка, попытавшись отстраниться. — Где твои родители? — Я сирота, — беспристрастно ответила Серафима. — И живу в приюте. Вероника погрустнела. — И сколько? — С рождения, — последовал ответ. — То есть неполных шестнадцать лет. — И куда ты теперь? — включился в разговор Вадим. — Вернусь в приют, когда окончательно замёрзну, — пробормотала девушка. — Но сейчас же сочельник, — напомнила Вероника. — Для сироты эти слова пустой звук, — спокойно сказала Серафима, глядя в никуда. Её начал раздражать этот разговор. — Вы вообще будете праздновать? — нахмурился Вадим. — Нет. — Но это же неправильно! — Настоятельнице достаточно покоцанной ёлки. — А подарки? — тихо спросила Кристина, посмотрев на Серафиму. — Их не будет. — Мы живём неподалеку, — вдруг сказала Вероника. — Может быть?.. — Нет, — отрезала Серафима. — Но ты спасла!.. — Мне было не сложно! — Ну пожалуйста! — неожиданно взмолилась и Кристина. Серафиме не нравилась эта идея. Она понимала, что им просто жалко её, а этого Китова просто не могла потерпеть. Девушка выросла в приюте, терпя всё, что только можно, начиная с «ничтожества» и заканчивая тумаками. А тут вдруг какой-то паре взбрело в голову пригласить её домой в сочельник? Ну-ну! Кристина, догадавшись, как можно победить Серафиму, состроила милые глазки. Что и требовалось доказать, Китова не выдержала. — Ну, — неуверенно сказала она, — если вы так уверены… — Конечно! — в один голос воскликнули Вероника и Вадим. Серафима тяжело выдохнула, но вскоре брела за молодой семьёй надеясь улизнуть как можно скорее. ★★★ — Грей хорошенько, — наставляла Вероника Серафиму. В ванну женщине не удалось её загнать, поэтому решили обойтись хотя бы согреванием рук. — Достаточно, — решительно закрыла кран Китова, но тут же опомнилась: — Спасибо. — Пойдём, — улыбнулась Вероника, приобняв девушку за плечи. Серафима сконфузилась. Увидев стол, челюсть Китовой погрозила отпасть. Её поразила простота: всего один салат, три тарелки, три кружки и графин вишнёвого компота. И свечи… Повсюду были свечи: маленькие, большие, широкие, декорированные еловыми веточками или простые восковые свечки. А ещё: ёлка! Живая, зелёная и наряженная разными фонариками и шариками! Серафима вдруг почувствовала некую семейность. А когда Вадим принёс ещё один стул, достал ещё одну тарелку и стакан… Это чувство только усилилось. Веронике и Вадиму стоило огромных усилий разговорить сиротку. Но в итоге скоро они вчетвером смеялись над рассказами Кристины, улыбаясь и радуясь жизни. Потом девочки ушли в комнату. Кристина очень уж хотела показать Серафиме её любимую куклу. — Я знаю, о чём ты думаешь, — опередил вопрос жены Вадим. — И что ты решишь? — тихо спросила Вероника. — Я-то не против, а она? — Возможно, нам удастся уговорить её? — Ника, я не уверен в этом… — Ну давай хотя бы попробуем! — Зачем вам это? В дверном проёме появилась Серафима. Из-за неё выглядывала и Кристина. — Простите, я не хотела подслушивать… — Нет-нет, — отмахнулась Вероника, — всё хорошо. — Вы ведь хотите меня удочерить? — задала прямой вопрос Китова, внутренне не зная, что делать. С одной стороны — они друг друга не знают, с другой — исполнение заветной мечты… Всё-таки каждый сирота мечтает о родителях. — Да, — медленно кивнул Вадим. — Правда? — взвизгнула Кристина. — Ура!!! Нас будет двое! — Вы… Совсем меня не знаете, — неуверенно пробормотала девушка. — Ты спасла нашу дочку, нам этого достаточно, — ответила Вероника. — Но если ты не готова… — Нет-нет! — горячо воскликнула Серафима. — Я… «Ну что делать, чёрт возьми?!» — Согласна! «А на последствия плевать!» — Вы ведь не вернёте меня в приют, если я вам не… «Хотя смысл этого вопроса? Всё равно ведь не скажут правду…» — Ни в коем случае, — категорически заявила Вероника и, встав со стула, нежно обняла Китову. «Кажется, не врут…», — подумала та не зная, куда деть собственные руки. Кристина взвизгнула ещё раз. Вскоре девушку обнимали уже трое, а она стояла красная как рак. В конце концов и она протянула руки для объятий. В детстве Серафима, в тайне от настоятельницы, читала рождественские истории, накрывшись одеялом с головой и используя фонарик. Кажется сочельник — это время чудес. Время исполнения самых сокровенных желаний. И на свой пятнадцатый сочельник Серафима поверила в чудо. Вернее вспомнила это чувство. Вера… Это просто тупая уверенность, что у тебя всё будет хорошо. Но с годами ты взрослеешь и понимаешь, что жизнь не станет жалеть никого. А сегодняшний день подарил Серафиме кое-что очень и очень важное. Надежду. Надежда на светлое будущее. И вернул тупую уверенность в том, что всё будет хорошо. Она стала частью чего-то большего, нематериального. По крайней мере, девушка на это надеялась. Надеялась на то, что скоро станет неотъемлемой частью этой семьи. Частью этого волшебного запаха воска, который буквально стоял в комнате и частью таинственного горения свечей, раньше даривших Серафиме надежду на лучшее.