Потеря

      Одной душой Земля беднее стала, Одной душой богаче стали небеса, Спешив за временем угнаться — его всегда безмерно мало Тебя я вижу последних полчаса.       Я вижу не тебя. Я вижу землю и пустое тело. «Когда ты человеком вырастешь любя, Тогда поймёшь, о чём мое родительское дело».       Последних полчаса я не могу с тобой поговорить, Могу только смотреть и понимать, Что у меня была для этого вся жизнь, А шансы на твою любовь я попусту утратил.       Люблю! — при жизни хотела бы ты слышать Любил! — я говорю тебе, зная, Что ты больше не услышишь.       Когда я приезжал из большого города домой, я многое замечал. Я замечал, как родной город становится менее родным, Как друзей и подруг тут становится меньше, Но самое больное, что я мог осознавать — не только друзей и подруг становится меньше, становится меньше близких. Сейчас я говорю о тех, кого мы меньше всего за жизнь называем близкими. Я говорю о семье.       Семья не растворяется во времени, судьба не разлучает вас по обстоятельствам, что можно сказать о школьных и университетских друзьях, не предаёт после какой-то недельной интрижки с кем-то, не уходит от тебя, ничего не объяснив и оборвав все контакты. Семья всегда остаётся с тобой. Только мы уходим их неё по тем же причинам. Уезжаем на учёбу и не звоним родителям, обижаемся, спорим, уходим. Каждой своей новой любви говорим о любви — не врите — она точно у вас была не одна, а как же родителям сказать бы эти слова?.       Я приехал домой. Не потому что соскучился или матери нужно было с чем-то помочь, или для приличия проверить свой семейный очаг, я приехал не за тем, чтобы просто сказать «люблю».       Сейчас я вспомнил, как мама рассказывает мне про мой первый шаг. Не могу поверить, мама, что приехав домой, я даже навстречу не смог увидеть твой последний для меня шаг. Я смотрю на букет из гвоздик в руках. Я мог бы подарить тебе его при встрече, приехав домой, но у меня бы в руках — не гвоздики, а что-нибудь яркое, пышное, летнее. При твоей жизния не успел подарить цветов — за двадцать-то лет! — но в двадцать лет пришёл украсить твой день. Я вру. Я пришёл твою могилу украсить шестью гвоздиками с чёрной лентой.       Я понял, почему всегда для тебя важно было моё детство. Я бы тоже предпочёл играть в песочнице малюсенькой лопаткой, строить замки для тебя, чтобы в них — ты была моей королевой, а сестра королевной стала бы в нём. Мой замок сейчас — квартира съёмная, а королевы нет в нём. Есть я, хотелось бы мне сейчас просто пойти на работу, но я взял отгул — эх, я бы мог поиграть, как в детстве, но в двадцать лет я взял выходной, чтобы тебе могилу копать. На празднике играет музыка, веселье в восемнадцать лет, А сейчас мне вовсе не до песен, мне двадцать лет, но чувствую себя в такие моменты я на десять. Десятилетний ребенок, который совсем еще не знает слово «боль», «потеря», но сейчас я полностью осознан… и не хочу в такое верить! При жизни мы теряем и любовь, и друзей — но помните, нам говорили? незаменимых нет. И многих девушек любил ведь, и друзей — и всем я говорил люблю, а матери не смог. Но как ведь я любил!       Теперь я думаю — а чувствовала ли она? Когда не приезжал, не звонил, в приоритеты ставил ведь я других, на семьи время ведь всегда найдётся, да и прожили долго мы под одною крышей — что будет без меня ей за каких-то пару лет? Дом стал на одного человека меньше, моя душа стала на тонну тяжелее, ведь не могу я полюбить её уже сильнее.       Не смогу я полюбить её как прежде, также сильно, когда мы жили с ней — за пару лет ни одного воспоминания о ней. Ни встречи ни одной, ни разговора. Только звонок соседки — «Сынок, мой дорогой, мне жаль, твоя мама ведь на скорой… Умерла. Приезжай». Я никогда не думал, что буду прощаться с гробом. Конечно в голове я представлял себе, что это будет, но…так скоро? но к смерти близким готов не будешь даже в сорок лет.