Извилистая дорога

9 апреля 2000

      Ремус не хотел, чтобы она уходила. Гермиона осталась до конца дня и поужинала с ними. Она заскочила домой на несколько минут, чтобы покормить Живоглота, а затем вернулась поиграть с Тедди. Они с Ремусом немного посидели в тишине у камина, пока Андромеда купала Тедди. Гермиона почитала ему сказку на ночь, а Ремус укладывал сына спать. Теперь она стояла перед камином.       Ремус не хотел, чтобы она уходила, но не мог же он просить ее остаться. Знать, что Андромеда поддерживает их отношения, и просить Гермиону переночевать — две совершенно разные вещи. Не говоря уже о том, что Ремусу все еще казалось странным присутствие Гермионы в его спальне, не говоря уже о том, что он спал в постели, которую делил со своей женой.       Разговор с Молли был трудным для Гермионы, что бы она ни говорила об обратном. Они не обсуждали это, но Ремус понял это по выражению ее глаз в течение дня. Она прокручивала разговор в голове, он был уверен в этом. Не говоря уже о том, что произошло с Роном. Ремус подозревал, что Гермиона надеялась, что Молли согласится, а затем образумит своего младшего сына.       Если бы Ремус не чувствовал себя таким виноватым за то, что снова оставит Тедди с Андромедой, он бы пошел домой с Гермионой. Он подозревал, что Гермиона не спросила об этом только потому, что чувствовала то же самое. Он наблюдал, как она взяла горшочек с летучим порошком, вертя его в руках. Она посмотрела на него, и он мягко улыбнулся ей.       — Становится поздно, — наконец сказала она.       Он кивнул. — Не хочешь пообедать перед началом слушаний?       Лиланд Хьюз, бывший глава отдела зверей, был первым, суд над ним начнется завтра во второй половине дня. Ремус подозревал, что его ждет меньшее наказание, чем двух-трех других, если они решат судить Амбридж за ее преступления. Она уже отбывала пожизненное заключение в Азкабане за свои преступления против магглорожденных, и Министерство не хотело тратить ресурсы на другой судебный процесс, который мог иметь аналогичный исход.       — Я бы с удовольствием, — ответила Гермиона с улыбкой.       Ремус шагнул вперед и поцеловал ее, задержавшись дольше, чем следовало, учитывая, что она уходила. Когда он, наконец, отступил от нее, было еще меньше похоже, что она хотела уходить. Он точно знал, что она чувствовала. — Увидимся завтра. Я люблю тебя.       — Я тоже тебя люблю, — сказала Гермиона, а затем решительно бросила порошок в камин. Она быстро поцеловала Ремуса еще раз, прежде чем шагнуть в пламя и исчезнуть.       Ремус стоял, уставившись в камин, засунув руки в карманы.       — Она действительно ушла? — спросила Андромеда, входя в гостиную.       — Да, — сказал Ремус.       — И ты не пошел с ней?       — Прости? — Андромеда раздраженно покачала головой.       — Честно говоря, Ремус, я бы подумала, что после всего, что случилось с Молли, ты бы захотел быть с Гермионой.       Ремус уставился на свою тещу, немного ошарашенный. — Ну, да. Я-я думал об этом, но я… Тедди, — неуверенно закончил он.       — А как же Тедди?       — Прошлой ночью меня здесь не было. Я не могу просить тебя присмотреть за ним снова.       — А почему бы и нет? Он мой внук.       — Я знаю это, но я его отец. Мне нужно быть рядом с ним.       Андромеда закатила глаза. — Тедди спит и, вероятно, будет спать до завтрашнего утра. В это время, я полагаю, ты вернешься домой, так как Гермионе завтра на работу.       — Что, если он проснется?       — Если он проснется, я снова уложу его спать, как я всегда делаю, когда тебя нет рядом. Я забочусь о нем одна в полнолуние, если ты помнишь.       Конечно, Ремус помнил, но у него не было никакого выбора.       — Ремус, — сказала Андромеда, ее голос смягчился. — Это были трудные несколько дней для Гермионы. Я даже не знаю масштабов всего, хотя у меня есть подозрения.       Ремус уставился на нее, когда она упомянула о нервном срыве Гермионы после встречи с Нарциссой.       — Тебе тоже было нелегко. Ты нужен ей, и она нужна тебе. У нас все будет хорошо.       — Я не знаю, ты уверена?       Андромеда улыбнулась. — Конечно. Я вырастила одного метаморфа и я могу позаботиться о другом.       Ремус усмехнулся. — Хорошо, — наконец согласился он. Затем он обнял ее. — Спасибо.       — Мы семья, Ремус. Тебе не нужно меня благодарить.       Он поцеловал ее в щеку, а затем отступил к камину, бросив в него горсть летучего порошка, прежде чем пройти.

──────── • ✤ • ────────

      Гермиона была на кухне, добавляла Живоглоту воды, когда услышала шум камина. Нахмурившись, она вернулась в гостиную и увидела Ремуса, выходящего из пламени.       — Ремус, что ты здесь делаешь?       — Я-я хотел, я думал, что мог бы… остаться. То есть, если ты, если ты этого хочешь.       Она сдержалась, чтобы не броситься в его объятия. — А как же Тедди? Я не хочу, я забрала тебя у него прошлой ночью.       — Тедди спит, а поскольку утром тебе нужно на работу, я вернусь домой к завтраку.       Гермиона продолжала пристально смотреть на него, и он начал выглядеть неуверенным.       — Прости. Если ты не хочешь, чтобы я был здесь…       — Нет! — воскликнула Гермиона. — Конечно, я хочу, чтобы ты был здесь! Я просто, наверное, чувствую себя немного виноватой.       — Почему? — спросил Ремус.       — Из-за Тедди и Андромеды.       Ремус усмехнулся, и Гермиона вопросительно посмотрела на него.       — Тебе не нужно беспокоиться о Тедди и особенно об Андромеде.       — Почему бы и нет?       — Она чуть ли не приказала мне прийти сюда.       — Прости, что? — спросила Гермиона, уверенная, что неправильно его услышала.       Ремус улыбнулся и шагнул к ней, обняв за талию. — Мне тоже было трудно осознать это, поверь. Но она, кажется, думает, что мы с тобой нуждаемся друг в друге немного больше, чем сейчас Тедди.       Гермиона положила руки ему на грудь. Она не могла поверить, что он не только был здесь, но и что Андромеда была катализатором этого. Гермиона хотела, чтобы он пошел с ней домой, но чувство вины за то, что она забирала его у Тедди две ночи подряд, удержало ее от этой просьбы.       — Что ж, я полагаю, мне нужно поблагодарить ее, когда я увижу ее в следующий раз, — сказала Гермиона, ее руки обвились вокруг его шеи.       Ремус улыбнулся и наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Когда они расстались, она удовлетворенно вздохнула и положила голову ему на грудь. — Я рада, что ты здесь.       Он крепче прижал ее к себе и поцеловал в макушку. — Я тоже.       Она посмотрела на него снизу вверх, в ее глазах блеснуло озорство. — Ты захватил свою пижаму?       Он уставился на нее сверху вниз, и на его лице появилась ухмылка. — Кому нужна пижама?       Она засмеялась, схватила его за руку и потащила наверх.

──────── • ✤ • ────────

10 апреля 2000

      Ремус стоял в Атриуме, ожидая встречи с Гермионой. Они договорились встретиться здесь, так как собирались пообедать.       Ремус услышал шум лифта и обернулся, чтобы посмотреть, нет ли Гермионы. Его челюсть тут же сжалась, когда вместо этого он увидел знакомую копну рыжих волос.       Рон почти прошел мимо Ремуса, когда молодой человек заметил его. Рон на мгновение запнулся, затем решительно продолжил, слегка нахмурившись. Ремус смотрел ему вслед, его глаза сверлили спину Рона. Он был немного удивлен, что другой мужчина не обернулся под силой взгляда Ремуса.       Он снова услышал шум лифта и обернулся как раз в тот момент, когда Гермиона вышла из него и направилась к нему. Ее улыбка слегка поблекла, когда она подошла к нему. — Что случилось?       — Ничего, — немедленно ответил Ремус. Нахмурив брови, Гермиона уставилась на него, выглядя совершенно неубежденной. Ремус вздохнул. — Я видел Рона.       — Он ничего не сказал, не так ли?       — Нет, — сказал Ремус.       Гермиона кивнула, но не выглядела такой счастливой, как при первой встрече. Ремусу было трудно удержаться от того, чтобы не притянуть ее к себе. Помимо множества сотрудников министерства, которые уходили на обеденный перерыв, Ремус знал, что на судебные процессы уже прибыли репортеры. Хотя Рита Скитер не смогла бы попасть в Министерство в своей анимагической форме, это не означало, что она не могла замаскироваться другим способом. Пока она не прошла через контрольно-пропускной пункт службы безопасности на другой стороне Атриума, она могла прятаться у всех на виду. Что-то, чего Ремус не пропустил бы мимо ушей.       — Мы пойдем? — спросил он.       Гермиона снова кивнула, и они направились к выходу из министерства, стараясь не касаться друг друга. На самом деле, они почти не разговаривали.       Когда они наконец вышли на улицу, Гермиона указала ему на маггловское кафе в нескольких кварталах отсюда. Только когда они оказались внутри и оба огляделись в поисках кого-нибудь знакомого, они расслабились. Ремус взял ее за руку, пока Гермиона пробиралась между столиками к одному в конце, откуда они могли видеть дверь. Он поцеловал ее один раз, прежде чем выдвинуть для нее стул, а затем сел сам.       — Ты говорила с Роном? — спросил Ремус, когда Гермиона несколько мгновений ничего не говорила.       — Нет, — сказала она. — И я не планирую разыскивать его. Когда он будет готов извиниться, он может прийти ко мне.       Ремус восхищался ее бравадой, даже если это было просто попыткой скрыть боль, которую она чувствовала. Он потянулся через стол, взял ее за руку и почувствовал, как она слегка расслабилась от его прикосновения. Его большой палец, потирающий маленькие круги на тыльной стороне ее ладони, еще больше расслабил ее. Свободной рукой она открыла меню и внимательно просмотрела его.       — Ты готов к сегодняшнему дню? — спросила она несколько минут спустя, когда официантка приняла их заказ.       — Я полагаю, это будет легче, чем будет суд над Уоррингтоном.       — Я не уверена, ни один из них не будет легким.       — Нет, — согласился Ремус. — Игнорировать происходящее почти так же плохо, как участвовать.       — Я думаю, хуже, — сказала Гермиона. — Он мог остановить это еще до того, как это началось.       — Я не уверен насчет этого, учитывая, что Амбридж была за главного.       — Ну, он мог бы остановить это, когда она была в тюрьме.       Ремус не мог с этим поспорить. Сколько невинных людей встретили свою смерть из-за того, что Лиланду Хьюзу было все равно? Возможно, сегодня не было бы легче. Внезапно он больше не был голоден.       — Прости, — сказала Гермиона, поняв, куда ушли его мысли. — Мне не следовало поднимать эту тему.       Ремус ободряюще сжал ее руку. — Я просто рад, что ты будешь там.       Она улыбнулась. — Где еще я могла быть?       Ремус улыбнулся в ответ и снова сжал ее руку, заставляя себя съесть хотя бы кусочек своего обеда. Ему, вероятно, понадобятся силы.

──────── • ✤ • ────────

      Гермиона почувствовала, как Ремус вздрогнул рядом с ней, когда один из членов Визенгамота спросил Хьюза о количестве оборотней, которых можно было бы спасти, если бы он сообщил о происходящем. Она убрала руку с колен и просунула ее между ними туда, где рука Ремуса покоилась на каменной скамье. Он снова вздрогнул, когда почувствовал, как она накрыла его руку своей, и удивленно посмотрел на нее. Она сжала его руку в своей, зная, что на них никто не смотрит. Даже если бы это было так, она не собиралась отказывать Ремусу в этом небольшом утешении. Он крепче сжал ее руку, когда Хьюза допрашивали.       — Я не мог контролировать то, что Сайрус Уоррингтон делал в свободное время, — настаивал Хьюз.       — Но знали ли вы, что он делал, вот в чем вопрос, сэр.       Хьюз бушевал и увиливал, но по-прежнему не отвечал.       — Мистер Хьюз, — сказал Кингсли громовым голосом. Гермиона могла сказать, что ему было трудно сдерживать свой гнев. — Вы ответите на поставленный перед вами вопрос, или у нас не будет другого выбора, кроме как положиться на свидетельства других.       Хьюз побледнел при этих словах. Саттерфилд был бы первым, кто бросил бы его под пресловутый автобус.       — У меня были подозрения, — неохотно признался Хьюз.       — И почему вы не сообщили об этих подозрениях?       — Потому что я думал, что мой босс тоже был замешан в этом.       — Тогда почему бы не обратиться к министру? — спросил другой член Визенгамота.       — Я… — начал Хьюз, затем сделал паузу.       Гермиона почти видела, как в его голове крутятся шестеренки. Ремус сильнее сжал ее руку, заметив то же самое. Хьюз сделал вдох и выдохнул, затем посмотрел на Визенгамот. — Я боялся за свою жизнь и свою семью.       В толпе немедленно раздался ропот, а также среди некоторых членов суда. Кингсли пришлось трижды призывать к порядку, прежде чем все успокоились.       — Объясните, — коротко сказал он, явно не веря ни единому слову из того, что говорил Хьюз.       — Мне угрожали, — начал Хьюз, становясь все более уверенным по мере того, как его история набирала обороты. — Мне сказали, что если я не закрою на это глаза, то пожалею об этом.       — И вы поняли, что это значит?       — Я понял это так, что моя жизнь и жизни моей семьи были в опасности. Я знал, на что способен Уоррингтон.       — И кто же угрожал вам?       — Барнаби Саттерфилд, — сказал Хьюз.       Толпа дружно ахнула и перешла на шепот. Гермиона взглянула на Ремуса. Его челюсти были сжаты, лицо суровое. Она провела большим пальцем по тыльной стороне его ладони, и он посмотрел на нее.       — Он лжет, — прошипел Ремус сквозь стиснутые зубы.       — Я знаю, — сказала Гермиона. — Кингсли, судя по всему, тоже.       Кингсли свирепо смотрел на Хьюза, на его челюсти подергивался мускул. Остальная часть людей испытывали другие чувства. Некоторые, как Кингсли, явно не поверили ни единому слову Хьюза. Другие выглядели неуверенно. Но были и такие, на лицах которых читалось сочувствие. Гермиона не могла сказать, будет ли этого достаточно, чтобы отпустить Хьюза на свободу или с минимальным наказанием.       — Это будет фарс, — сказал Ремус. — Никому нет дела до оборотней.       — Это неправда, — сказала Гермиона. — Посмотри на Визенгамот. Там полно людей, которые явно не верят Хьюзу.       Когда Кингсли снова восстановил порядок, он посмотрел на Хьюза сверху вниз. — А если мы допросим мистера Саттерфилда, подтвердит ли он эту историю?       — Я не знаю, зачем ему это, — сказал Хьюз. — Я не могу представить, чтобы Барн… Саттерфилд помогал дополнять обвинения против него.       — Вы имеете в виду Барнаби? — спросил Кингсли.       Хьюз выглядел смущенным.       — Вы начали называть его по имени. Это предполагает, что у вас двоих были близкие отношения.       — Ну, я проработал с этим человеком более двадцати лет. Конечно, мы называли друг друга по имени.       Кингсли уставился на Хьюза, пока тот не заерзал на стуле. Гермиона не потрудилась скрыть улыбку.       — Но вы сказали, что он угрожал вашей семье, — продолжил Кингсли.       — Это верно.       Кингсли оглянулся на Визенгамот. — Я не уверен ни в ком другом, но я определенно не стал бы называть по имени никого, кто угрожал моей семье, независимо от того, какие отношения у меня были с ними в прошлом.       Кингсли опустил глаза в свои записи, и Гермиона увидела, что некоторые члены Визенгамота задумчиво смотрят на Хьюза. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Кингсли перебил. — Итак, это ваше свидетельство о том, что вы никому не сообщали о действиях Сайруса Уоррингтона, потому что вам угрожал Барнаби Саттерфилд.       — Это, это верно, — сказал Хьюз, но его уверенность, которая была у него несколько минут назад, исчезла.       — Очень хорошо. Аврор Поттер, аврор Лонгботтом, пожалуйста, проводите заключенного обратно в камеру.       Гарри кивнул Кингсли и направился к Хьюзу.       — Но, подождите, — сказал Хьюз. — Разве вы не собираетесь все решить сейчас?       Кингсли свысока посмотрел на Хьюза. — Вы предоставили нам новую информацию, — сказал министр. — Мы должны расследовать ваше заявления, прежде чем выносить приговор.       — П-приговор? — пискнул Хьюз.       — Приговор, — повторил Кингсли, затем снова опустил взгляд на лежащий перед ним пергамент, игнорируя Хьюза, пока Гарри и Невилл уводили его. Гермиона закусила губу, пытаясь не рассмеяться.       — Поскольку нам была представлена новая информация, мы объявляем перерыв до завтрашнего утра, — сказал Кингсли, распуская Визенгамот. Все репортеры вскочили на ноги и поспешили из зала суда, чтобы попытаться поймать одного из членов Визенгамота для интервью.       Гермиона повернулась к Ремусу. Он все еще сидел неподвижно, уставившись в переднюю часть зала суда. Ей стало интересно, слышал ли он вообще, что произошло за последние несколько минут.       — Ремус, — сказала она, убирая свою руку из его, когда все больше людей начали покидать зал суда. Он повернулся к ней. — Пойдем в мой кабинет, мы можем поговорить там. Она встала и подождала, пока он тоже встанет. Он последовал за ней вниз по ступенькам и к двери. Они вошли в лифт с толпой других сотрудников Министерства, которые наблюдали за судебными процессами и не проронили ни слова, пока не оказались в кабинете Гермионы.       Она наложила чары уединения и заперла дверь своего кабинета. Ремус прислонился к стене, уставившись в никуда.       — Я думаю, Кингсли удалось разоблачить ложь Хьюза в конце.       Ремус пожал плечами. Она шагнула к нему и положила ладонь на его руку. Она была натянута, как тетива лука. — Ремус?       Он вздохнул и ссутулился. — Какая разница, даже если и так? — наконец сказал Ремус. — Все еще было много тех, кто верил в чушь Хьюза.       — Даже если они поверили, это не значит, что их было достаточно, чтобы отпустить его на свободу.       Ремус фыркнул. — Я был глуп, когда думал, что они действительно могут быть наказаны за то, что сделали.       Гермиона уставилась на него. Она не видела его таким, даже после того, как он впервые узнал о преступлениях Уоррингтона. — Я не думаю, что это так.       — Ты действительно думаешь, что их волнует, что происходит с кучкой оборотней?       — Знаешь, я раньше думала то же самое о Визенгамоте и магглорожденных, — сказала Гермиона. — И все же, насколько я знаю, Амбридж в Азкабане.       — Магглорожденные — это люди, а не полукровки.       Гермиона проигнорировала оскорбление в его адрес, хотя это было трудно. — Скажи это пожирателям Смерти. Не говоря уже о некоторых членах Визенгамота, которые, я совершенно уверена, все еще чувствуют то же самое по отношению к таким людям, как я.       — Я не видел, чтобы они стремились отменить законы об оборотнях, — сказал Ремус.       — Именно для этого и предназначено мое предложение, — ответила Гермиона.       Ремус что-то пробормотал себе под нос.       — Прошу прощения? — сказала она.       Ремус посмотрел на нее и вздохнул, проведя рукой по лицу. — Ничего.       Она ему не поверила. Ей показалось, что она слышала что-то вроде «пустой траты времени».       — Гермиона, ты идеалистка, ты всегда была такой, — сказал он, по ее мнению, немного покровительственно. — Но оборотни подвергаются дискриминации с тех пор… всегда. Я не вижу, чтобы это менялось.       — Итак, ты не веришь в мое предложение?       — Нет, я не верю правительству.       — Кингсли — часть правительства.       — Кингсли — это один человек, — сказал Ремус. — Он может сколько угодно настаивать на наказании, но если Визенгамот не согласен, он ничего не сможет сделать. Вспомни Фаджа в фарсе с судебным процессом над Гарри на пятом курсе.       Гермиона мгновение изучала его, прежде чем заговорить снова. — Никто не думал, что у моего предложения о домовых эльфах тоже есть шанс.       — Домовых эльфов и оборотней даже сравнивать нельзя, — сказал Ремус.       — Я понимаю, что это не одно и то же, — ответила Гермиона. — Я хочу сказать, что мы можем изменить мнение людей.       Ремус уставился на нее. Наконец он медленно покачал головой. — Иногда я забываю, какой оптимисткой ты можешь быть.       Гермиона сделала шаг назад, уязвленная. В его устах это не прозвучало как комплимент. — Очевидно, кто-то из нас должен быть таким, — отрезала она.       — При всем моем уважении, — сказал он напряженным голосом. — Тебе не приходилось жить с предрассудками всю свою жизнь.       Гермиона перевела дыхание. Она не была уверена, что произошло, но не хотела с ним спорить. Она знала, что он был расстроен и именно поэтому так себя вел. — Не всю свою жизнь, ты прав. Но сказать, что я не жила с предрассудками, это неверно.       — Это не одно и то же, — пробормотал Ремус немного раздраженно.       — Не совсем то же самое, — согласилась Гермиона. — Хотя другие магглорожденные, которых отправили в Азкабан пару лет назад, не согласились бы.       Он отвернулся от нее. Она сделала шаг ближе к нему. — Но это не значит, что ты должен отказаться от попыток изменить образ мыслей людей.       Он не ответил. Она протянула руку и коснулась его руки, но он остался стоять, прислонившись к стене, не глядя на нее.       — Я должен идти, — сказал он вместо этого.       Гермиона взглянула на часы на стене. Она заканчивала работу только через час, но она не думала, что Маргарет будет возражать, если она уйдет пораньше. — Я пойду с тобой.       — Нет, тебе следует остаться, — ответил Ремус. — А я должен провести немного времени с Тедди.       Гермиона постаралась не показать своего разочарования. — Хорошо.       Ремус повернулся и направился к двери.       — Ты можешь зайти позже, если хочешь. Как только Тедди ляжет спать, — сказала она.       — Посмотрим, — сказал он. — До свидания, Гермиона.       Прежде чем она смогла остановить его, он распахнул дверь и вышел. Гермиона села в свое рабочее кресло, наблюдая за его удаляющейся спиной через открытую дверь.

──────── • ✤ • ────────

      Ремус аппарировал в свой сад за домом. Вероятно, ему не следовало этого делать. Учитывая, что он чувствовал прямо сейчас, был хороший шанс, что он может расщепиться, но ему нужно было немного времени на себя, прежде чем он войдет внутрь. Ремус прислонился к дубу и засунул руки в карманы.       Глупо было тешить себя надеждами, что на этот раз все может быть по-другому. За эти годы поступило множество жалоб на различных сотрудников отдела «Звери», и ни одна из них так никуда и не ушла. У оборотней было мало прав, и никого никогда не волновало, что права, которые у них были, были нарушены. Он знал, что Кингсли хотел все изменить, но, как Ремус напомнил Гермионе, Кингсли был всего лишь одним человеком.       Гермиона. Он восхищался ее идеализмом, но иногда она была чересчур оптимистична. Она могла исследовать и представлять факты и цифры сколько угодно, но это не изменит мнения большинства. Оборотни были опасными монстрами и всегда ими будут. Грейбек позаботился об этом.       Вздохнув, он провел рукой по лицу и медленно оттолкнулся от дерева. Тедди скоро проснется, и Ремусу следует провести с ним немного времени. В последнее время Андромеда взвалила на свои плечи слишком много ответственности. И прямо сейчас Ремус просто хотел забыть о сегодняшнем дне.

──────── • ✤ • ────────

      — Привет, — сказала Гермиона, подойдя к кабинету Гарри.       — Гермиона, — сказал Гарри с улыбкой. Его улыбка медленно сменилась хмурым взглядом, когда он посмотрел на нее. — Ты в порядке?       — Не совсем, — ответила Гермиона.       Гарри встал и смахнул стопку пергаментов со стула у своего стола. — Садись. Что происходит?       — Я даже не уверена, что знаю ответ на этот вопрос, — сказала Гермиона со вздохом. — И я действительно не хочу говорить об этом здесь.       Гарри нахмурился. — Ремус?       Гермиона кивнула.       — Пойдем со мной домой, — сказал Гарри. — Поужинай со мной и Джинни.       — А как же Рон? — спросила Гермиона. — У меня просто нет сил разбираться с ним сегодня вечером.       — Рон и Сьюзен собираются куда-то со своими друзьями, — сказал Гарри. — Его там не будет.       — Хорошо, — сказала Гермиона. — Мне нужно зайти домой и покормить Живоглота, но я приеду после этого.       Гарри улыбнулся. — Скоро увидимся.

──────── • ✤ • ────────

      Ремус вошел в дом. Он услышал смех, доносившийся из гостиной, и улыбнулся. Время с Тедди было именно тем, что ему было нужно.       Ремус вошел в гостиную, и Андромеда посмотрела на него. Улыбка медленно сошла с ее лица. — С тобой все в порядке?       — Да, — сказал Ремус, качая головой, давая ей понять, что не хочет обсуждать это при Тедди.       Услышав его ответ, Тедди посмотрел на него с улыбкой на лице. Маленький мальчик вскочил на ноги и подбежал к Ремусу. Ремус поднял его и крепко обнял. Тедди начал извиваться, и Ремус ослабил хватку.       — Ты был хорошим мальчиком для Нанны? — спросил Ремус.       Тедди кивнул. — Тортик.       — Ты ел торт? — переспросил Ремус, удивленный тем, что из всего, о чем мог рассказать ему Тедди, он выбрал торт.       — Да! — взволнованно сказал Тедди. — Хочу еще, папочка.       Ремус усмехнулся. — Я думаю, нам лучше сначала поужинать.       Тедди надул нос.       — Интересно, от кого он заразился любовью к сладкому, — сухо сказала Андромеда, многозначительно глядя на Ремуса.       Ремус снова рассмеялся. Тедди положил руки на щеки Ремуса и наклонился ближе к отцу. — Папочка, ты поиграешь?       — Конечно, я поиграю с тобой, — сказал Ремус, закусив губу, чтобы не рассмеяться. Нос Тедди почти касался его носа.       — У нас есть торт? — прошептал Тедди.       Ремус услышал, как Андромеда фыркнула. — Да, мы можем съесть торт, — прошептал Ремус в ответ. Глаза Тедди загорелись. — После ужина.       Тедди снова надулся. Ремус начал щекотать его за бока, пока сын не завыл от смеха.       — Топ, папочка, топ, — задыхаясь, рассмеялся Тедди.       Ремус прекратил свою пытку, и Тедди положил голову Ремусу на плечо, переводя дыхание, все еще улыбаясь. Ремус поцеловал сына в макушку и прижал его ближе. Это было как раз то, что нужно.

──────── • ✤ • ────────

      Гермиона прошла через камин на кухню площади Гриммо. Джинни доставала что-то из духовки, а Гарри накрывал на стол. Они оба подняли глаза при появлении Гермионы.       — Привет, Гермиона, — с улыбкой сказала Джинни, неся пастуший пирог к столу.       — Привет, Джин, — ответила Гермиона. — Гарри.       Гарри поцеловал Гермиону в щеку, и они втроем сели за стол.       — Гарри рассказал мне о сегодняшнем судебном процессе, — сказала Джинни.       Гермиона вздохнула. — Я знала, что Хьюз, скорее всего, сделает все возможное, чтобы спасти свою шкуру, но он явно лгал о том, что ему угрожали.       — Очевидно, — согласился Гарри. " — Кингсли планирует вызвать свидетелей из департамента, чтобы они засвидетельствовали, насколько близки были Хьюз и Саттерфилд.       — Хьюз был членом маленького обеденного клуба Саттерфилда, — сказала Гермиона. — Итак, ты знаешь, что они разделяли одни и те же взгляды. Саттерфилд не уважал никого, кто не разделял этого.       — Очень жаль, что они не могут использовать сыворотку правды, — сказала Джинни. Зелье не было разрешено использовать во время слушаний.       — Оно не всегда надёжно, — сказал Гарри. — Не волнуйся, Кингсли покажет Хьюзу, кто он на самом деле.       — Хотела бы я, чтобы Ремус так думал, — пробормотала Гермиона.       — Что случилось, Гермиона? — спросил Гарри.       Гермиона вздохнула и пересказала разговор, который состоялся у нее с Ремусом в тот день. — Он обвинил меня в излишнем оптимизме.       — Что значит обвинил? — спросила Джинни. — Быть оптимистом — это хорошо.       — Не так, как он это сказал. Гермиона заметила вспышку гнева в глазах Джинни. — Он был расстроен.       — Это не повод оскорблять тебя, — настаивала Джинни.       — Я знаю, — сказала Гермиона. — Но он был просто апатичным — лучшее слово, которое я могу придумать, чтобы описать это. Я никогда раньше не видела его таким.       — Он со многим справлялся, — сказал Гарри. — Все те годы между войнами, когда он был сам по себе, а затем, когда он был со стаями.       — Я знаю, — ответила Гермиона.       — Это все равно не оправдывает то, что он сказал, — повторила Джинни.       Гермиона улыбнулась заботливости своей подруги. — Я уверена, он извинится, когда оправится от этого ужаса. Он собирался домой, чтобы провести немного времени с Тедди. Это подняло бы настроение любому.       Гарри усмехнулся, но Джинни не выглядела убежденной. Гермиона сменила тему, и они втроем поболтали за пирогом с патокой.       Наконец, Гермиона встала. — Мне пора домой. Я сказала Ремусу зайти, когда Тедди ляжет спать, если он захочет. Спасибо за ужин, Джинни.       — В любое время, — сказала она, обнимая Гермиону. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?       Гермиона кивнула. — Со мной все будет в порядке. Она повернулась к Гарри. — Увидимся завтра, Гарри.       — Скажи Ремусу, чтобы он не волновался, — сказал Гарри. — Я знаю, что у Кингсли все под контролем.       — Я передам.       Гарри тоже обнял ее, и она помахала ему рукой, возвращаясь через камин.

──────── • ✤ • ────────

      — Не хочешь рассказать мне, что произошло? — спросила Андромеда после того, как Тедди уложили в постель.       Ремус вздохнул. — Произошло то, чего я ожидал. Хьюз выдумал какую-то нелепую историю о том, что ему угрожал Саттерфилд, и теперь он, вероятно, выйдет сухим из воды. Я бы не удивился, если бы другие сделали то же самое.       — Ну, это совсем не цинично, — сказала Андромеда, устраиваясь на диване.       Ремус пожал плечами. — Многолетний опыт. Никому нет дела до оборотней.       — Ты знаешь, что это неправда, — предостерегла Андромеда.       — Прекрасно, никому из власть имущих нет дела до оборотней.       — Я думаю, что ты ведешь себя немного абсурдно, Ремус. В правительстве много тех, кому небезразлично то, что произошло. Например, министр.       — Ты говоришь как Гермиона, — сказал Ремус с очередным вздохом.       — Я приму это как комплимент, хотя почему-то не думаю, что ты это имел в виду.       — Она просто очень идеалистична, — сказал Ремус. — Я не думаю, что она понимает, насколько глубоки предубеждения и страхи.       — Учитывая, что она магглорожденная, я полагаю, у нее может быть идея получше, чем ты думаешь.       — Это не одно и то же, — сказал Ремус.       — Может быть, не совсем то же самое, но, если ты помнишь, женщина, которая руководила всей этой схемой, также хотела уничтожить таких людей, как Гермиона.       Ремус ничего не сказал. Андромеда положила руку ему на плечо. — Гермиона хочет изменить мир. Это может показаться идеалистичным, но знаешь, я думаю, у нее все может получиться.       Андромеда похлопала его по руке и поднялась с дивана. Она оставила его смотреть на остывший камин.

──────── • ✤ • ────────

      Гермиона сидела на диване, пытаясь читать. Когда она прочитала один и тот же абзац четыре раза и по-прежнему понятия не имела, о чем там говорится, она решила, что это плохая идея, и с отвращением швырнула книгу на край стола. Она взглянула на часы на каминной полке, казалось, в сотый раз. Было уже далеко за девять, Тедди пролежал в постели больше часа, а Ремус все еще не спал. Она вздохнула.       Живоглот вскочил с пола к ней на колени. Гермиона рассеянно погладила его, проигрывая их с Ремусом дискуссию, драку, спор? Ни одно не показалось подходящим описанием.       Она не сердилась на него, по правде говоря. Ей было больно больше всего на свете, особенно после того, как между ними двумя все шло так хорошо. Гермиона знала, что слушания будут трудными для него. Выслушивать любые оправдания, которые пытались привести все обвиняемые, было сложно. Никто из них, даже Хьюз, не думал, что то, что они сделали, было неправильно. Хьюз всего лишь пытался спасти свою задницу своей историей об угрозах. Кингсли должен был показать человека таким, какой он есть. Если Хьюза осудят, Гермиона знала, что это улучшит отношение Ремуса.       Гермиона зевнула и переместила себя и Живоглота так, что теперь она лежала на боку на диване, а кот свернулся калачиком рядом с ней. Гермиона подложила под голову одну из подушек и уставилась в камин, продолжая гладить Живоглота, пока у нее не отяжелели веки.

──────── • ✤ • ────────

      Ремус больше часа ворочался в постели, прежде чем, наконец, вздохнул и сел. Он включил прикроватную лампу и откинулся на спинку кровати. Запустив руку в волосы, он точно знал, почему не спал. Гермиона.       Он вел себя с ней как придурок в ее офисе. Ему не нужны были увещевания Андромеды, чтобы понять это. Он знал, что Гермиона просто пыталась утешить его, но он набросился на нее и заставил ее почувствовать, что все, что она пыталась сделать, было пустой тратой времени. Он был идиотом, сказав, что она не знала, что такое предрассудки. Конечно, она знала.       Даже после всего этого она все равно пригласила его зайти, когда Тедди ляжет спать. Он заметил неодобрительный взгляд Андромеды, когда тот объявил, что идет спать. Он снова вздохнул.       Ремус взглянул на часы на прикроватном столике. Было уже за полночь, и Гермиона наверняка уже была в постели. Было слишком поздно идти к ней домой, а Андромеда уже спала. Ремус не хотел уходить из дома, не предупредив Андромеду. Вздохнув, он скользнул обратно в кровать и натянул одеяло. Ему просто придется подождать до утра, чтобы поговорить с Гермионой.       Еще через двадцать минут попыток заснуть Ремус сбросил одеяла. Он встал и натянул спортивные штаны и футболку.       Ремус тихо спустился вниз и развел огонь в камине. Он отменил запирающие чары, прежде чем схватить горшочек с летучим порошком и опуститься на колени перед камином. Он просунул голову и позвал Гермиону. Удивительно, но в поле зрения появилась ее гостиная.       — Гермиона? — Ремус оглядел комнату и, наконец, увидел, что она спит на диване. Одной рукой она обнимала Живоглота, а другую подложила под щеку. Ремус мягко улыбнулся. Ему следовало бы просто оставить ее в покое, но она все еще была в одежде, и чем больше он смотрел на нее, тем менее комфортно выглядела ее шея. Плюс, камин не был заперт. Ему придется разбудить ее.       — Гермиона, — сказал он немного громче.       Гермиона немедленно села, швырнув Живоглота на пол и одновременно вытащив палочку. Ее глаза обвели комнату, и Ремус тихо выругался. Ему следовало бы подумать получше, прежде чем будить ее от крепкого сна таким образом.       — Гермиона, это Ремус. Я в камине.       — Ремус? — растерянно переспросила она, все еще пытаясь полностью проснуться.       — Прости, что разбудил тебя, — сказал он.       Она, наконец, сосредоточилась на нем, пересекла комнату, подошла к камину и опустилась на колени на пол. — Все в порядке, — сказала она. — Который час?       Римус раскраснелся. — Почти час ночи.       — О, я, должно быть, заснула на диване.       Ждала меня, виновато подумал Ремус. — Я… не мог уснуть, — он сделал паузу. Он не хотел извиняться таким образом. — Ничего, если я зайду на несколько минут?       — Конечно, — сказала Гермиона, вставая и отходя в сторону.       Несколько секунд спустя Ремус вошел в ее гостиную. Она неуверенно улыбнулась, и ему захотелось заключить ее в объятия, но он не знал, стоит ли этого делать.       — Я хотел… извиниться за то, что наговорил в твоём кабинете, — сказал он.       Она уставилась на него, закусив губу. — Ты действительно думаешь, что моя работа над предложением об оборотнях — пустая трата времени? — наконец она спросила тихим голосом.       — Ты это слышала? — спросил он, чувствуя себя еще хуже, чем раньше.       Она кивнула, выглядя обиженной.       — Нет, я не думаю, что это пустая трата времени, — сказал он, чувствуя стыд за себя. — Гермиона, мне так жаль, что я это сказал. Я знаю, это не оправдание, но я был так зол из-за того, что произошло на суде над Хьюзом и я сказал, не подумав. Я набросился на тебя, и это была не твоя вина. Он шагнул ближе к ней, но удержался от того, чтобы взять ее руки в свои.       — Прости, если из-за моего настроя это прозвучало как оскорбление. Это не так. Ты великолепна, и работа, которую ты проделала над этим предложением, потрясающая. Если кто-то и может переубедить Визенгамот, так это ты.       Она посмотрела на него, но ничего не сказала.       — И я был глупым, сказав, что ты не знаешь, что такое предрассудки. Конечно, знаешь. Я… — он вздохнул и отвел от нее взгляд. — Я пойму, если ты не сможешь простить меня.       — Я не собираюсь отрицать, что мне было больно, — сказала она.       Ремус почувствовал себя хуже. — Прости. Я хотел бы вернуться и изменить это.       Она слегка улыбнулась ему. — Я знаю, что ты был расстроен.       — Это не оправдание, — снова сказал Ремус.       — Нет, — согласилась Гермиона. — Но все иногда говорят то, чего не имеют в виду. Дай мне время.       Его сердце дрогнуло. Он не хотел вдаваться в подробности этого заявления, но оно прозвучало так, как будто она планировала простить его. — Гермиона, я, то, что я сказал, — он замолчал, не в силах сформулировать именно то, что хотел сказать.       — Я знаю, ты не это имел в виду.       — И все же я…       — Ремус, — сказала Гермиона с легким раздражением в голосе. — Мы поссорились. Ты же знаешь, у пар такое бывает.       — Я знаю, но, — он покачал головой. — Я тебя не заслуживаю.       — Не говори таких вещей, — сказала Гермиона немного раздраженно.       — Прости, я… — но Гермиона прервала его, приложив палец к его губам.       — Ты заслуживаешь такого же счастья, как и все остальные. Не забывай об этом. Она произнесла это с такой силой, что он не смог ничего сделать, кроме как кивнуть в знак согласия. — Ты извинился. Я знаю, ты был расстроен и сказал, не подумав. Давай просто оставим все как есть.       — Я обещаю, что больше так не сделаю.       — Как насчет того, чтобы пообещать, что ты будешь очень стараться не делать этого снова? — сказала Гермиона, подходя ближе к нему.       Он обнял ее и улыбнулся. — Хорошо, — согласился он. — Я обещаю, что очень постараюсь не делать этого снова.       — Хорошо. Я прощаю тебя, — сказала она, затем зевнула.       — Тебе следует подняться наверх и немного поспать, — сказал он. — Я пойду, чтобы ты могла закрыть камин.       Она кивнула, но Ремус не отпустил ее. Он все еще не мог до конца поверить, что она простила его.       — Ты мог бы остаться, — пробормотала она ему в грудь.       Он сжал ее крепче. — Я хочу. Но я не хочу, чтобы Андромеда волновалась.       Гермиона понимающе кивнула. — Я люблю тебя, — сказала она.       Ремус на мгновение лишился дара речи. — Я тоже тебя люблю.       Она встала на цыпочки и поцеловала его. Он улыбнулся ей, когда они расставались.       — Встретимся утром в моем офисе? — спросила Гермиона. — Мы можем пойти в зал суда вместе.       — Хорошо, — согласился он. Он поцеловал ее еще раз, а затем отступил к камину.       — Спокойной ночи, Ремус.       — Спи спокойно, любимая.

──────── • ✤ • ────────

11 апреля 2000

      Гермиона поспешила через Атриум к лифтам. Она опаздывала, проспав после ночного разговора с Ремусом. Она хотела попасть в свой офис до того, как он приедет, ей нужно было уладить несколько дел до того, как снова начнется судебный процесс. Кроме того, Гермионе не нужно было, чтобы он чувствовал себя виноватым из-за того, что она из-за него опоздала.       Вероятно, Джинни сказала бы ей, что простила его слишком быстро, но Джинни не видела выражения его лица рано утром. Он был ошеломлен тем, что то, что он сделал, все испортило. И Гермиона знала, что он чувствовал, она тоже была склонна срываться и быть резкой, когда была расстроена. Она не хотела, но так получилось. Никто не идеален.       Когда Гермиона добралась до своего кабинета, кто-то действительно стучал в ее дверь, но это был не Ремус.       — Гвендолин?       — О, Гермиона, вот ты где, — сказала Гвендолин.       — Извини, я немного опоздала сегодня, — сказала Гермиона, встав перед Гвендолин, чтобы открыть дверь ее кабинета. Она пригласила подругу войти. — Что случилось?       — Ну, я полагаю, ты слышала, что Фиона Кэмпбелл официально назначена главой департамента по регистрации и контролю за магическими существами.       Фиону назначили исполняющей обязанности директора сразу после ареста Саттерфилда, но только вчера Кингсли официально дал ей эту работу.       — Да, — ответила Гермиона, подозревая, что она знала, к чему клонится этот разговор, если судить по ухмылке Гвендолин.       — Этим утром Фиона попросила о встрече со мной. Она назначила меня главой отдела бытия.       Улыбка Гермионы повторила улыбку Гвендолин. — Это потрясающе, я так рада за тебя! — Гермиона обняла другую женщину.       — Спасибо тебе, — сказала Гвендолин. — Это все благодаря тебе, ты знаешь.       Гермиона вопросительно посмотрела на нее.       — Если бы ты не убедила меня остаться, то я бы сейчас работала в магазине моей сестры.       — Что ж, я рада этому, но ты заслуживаешь эту работу. Я тут ни при чем. Гермиона не думала, что улыбка Гвендолин может стать шире, но это произошло.       — О, я знаю, что ты немного больше причастна к этому. Гвендолин подмигнула.       Гермиона рассмеялась. — Итак, мисс Кэмпбелл уже заменила тебя? Гермиона порылась в стопке пергаментов на своем столе.       — Нет, но какое-то время я буду в растерянности, потому что Дженсен Барбари вчера подал в отставку.       Гермиона удивленно подняла глаза.       Гвендолин кивнула. — Я предполагаю, что он увидел надпись на стене и решил, что не хочет увязать во всем с Саттерфилдом.       Гермиона ничего не сказала, зная, что Барбари никогда не был вовлечен, по крайней мере, не в том смысле, в каком думала Гвендолин. Она надеялась, что Кингсли собирается сделать что-нибудь, чтобы восстановить репутацию этого человека.       — Итак, Фиона хочет, чтобы я на время прикрыла и офис по домовым эльфам, — продолжила Гвендолин.       — Если тебе понадобится какая-нибудь помощь, — сказала Гермиона. — Просто дай мне знать.       — Я расскажу тебе, как только мы найдём замену. Никто не знает новые законы лучше, чем ты.       Гермиона улыбнулась и посмотрела в сторону двери. Она не хотела показаться грубой, но Ремус должен был прийти с минуты на минуту, и она действительно хотела провести с ним несколько минут, прежде чем они отправятся в зал суда.       — Ты идешь на суд сегодня утром? — спросила Гермиона.       — Я бы хотела, — сказала Гвендолин, ее глаза сузились, и на лице появилось хмурое выражение. — Но у меня сейчас слишком много дел с этим повышением. Однако я обязательно буду на слушании по Саттерфилду. Возможно, мне придется давать показания.       Гермиона кивнула, когда Гвендолин встала со стула. — Мне пора.       Гермиона вышла из-за своего стола. — Еще раз поздравляю, — сказала она, обнимая другую женщину.       — Нам нужно обедать, — ответила Гвендолин.       Гермиона согласилась и потянулась, чтобы открыть дверь, когда в нее постучали. Она проглотила проклятие и открыла дверь. Ремус широко улыбнулся ей и сделал шаг вперед, как раз в тот момент, когда Гермиона шире открыла дверь и в поле зрения появилась Гвендолин.       Ремус остановился. — О, я не хотел прерывать.       — Мы закончили, — ответила Гермиона. — Гвендолин Ньюберри, Ремус Люпин.       — Рад познакомиться с вами, — сказал Ремус, пожимая руку Гвендолин.       — Я тоже, — ответила она с улыбкой на лице, которая, Гермиона не была уверена, понравилась ли ей. — На самом деле, я собиралась попросить Гермиону представить нас. Я надеялась получить от вас информацию об офисе по поддержке Оборотней.       Ремус взглянул на Гермиону, выглядя слегка смущенным.       — Гвендолин только что назначили главой Отдела Существ, — объяснила Гермиона.       — Поздравляю, — сказал Ремус.       — Спасибо, — ответила Гвендолин, снова улыбаясь и заправляя прядь волос за ухо. Глаза Гермионы сузились при виде выражения лица Гвендолин. — С тех пор, как министр возобновил работу Службу поддержки оборотней, ею пользовались нечасто. Я надеялся, вы могли бы дать мне некоторое представление о том, в чем те, кто приходил регистрироваться, нуждались в помощи больше всего.       — О, что ж, я был бы рад помочь всем, чем смогу, — ответил Ремус.       — Прекрасно, — сказала Гвендолин с еще одной из тех улыбок. — Возможно, мы могли бы пообедать и обсудить это. Я отправлю тебе письмо?       — Хорошо, — согласился Ремус.       Гермиона стиснула зубы и скрестила руки на груди.       — Замечательно! Что ж, мне лучше уйти. Еще раз спасибо тебе, Гермиона.       Гермиона натянуто улыбнулась ей, но Гвендолин, казалось, этого не заметила. Она была слишком занята, улыбаясь Ремусу. Он, с другой стороны, совершенно не обращал внимания. Гвендолин слегка помахала им обоим рукой, затем ушла, один раз оглянувшись через плечо. Гермиона затащила Ремуса в свой кабинет и закрыла дверь.       — Доброе утро, — сказал он с улыбкой.       Гермиона попыталась ответить тем же, но когда его улыбка погасла, она поняла, что у нее ничего не получилось. Она вела себя нелепо. Да, Гвендолин флиртовала с Ремусом, но он, казалось, этого не замечал. Он, конечно, не флиртовал в ответ. Не говоря уже о том, что, хотя Гвендолин знала, что Гермиона с кем-то встречается, она понятия не имела, что это Ремус. Гермиона знала, что другая женщина никогда бы так не поступила, если бы знала.       — Гермиона, в чем дело? — спросил Ремус.       Она не собиралась этого делать. Она не собиралась превращаться в какую-то ревнивую гарпию. Особенно после того, как она была расстроена из-за этого самого Ремуса несколько недель назад. — Это ерунда.       Он нахмурился. — Почему я тебе не верю?       Гермиона заставила себя улыбнуться. — Честно говоря, я просто веду себя глупо.       — Это из-за вчерашнего? — спросил он, выглядя обеспокоенным.       — Нет, — немедленно ответила Гермиона. Он не выглядел убежденным. — Я обещаю тебе, что это не так. Мы договорились об этом прошлой ночью.       — Тогда в чем дело, любимая? Я вижу, тебя что-то беспокоит.       Гермиона вздохнула. Она даже не хотела признавать свою глупую неуверенность. Гвендолин была намного ближе к Ремусу по возрасту, будучи по крайней мере на десять лет старше Гермионы. Она была умной, забавной и красивой и у нее была хорошо налаженная карьера и никакого военного багажа. Тот факт, что у Ремуса был свой собственный багаж, не приходил ей в голову.       — Гвендолин флиртовала с тобой, — наконец пробормотала Гермиона.       Конечно, у него не было проблем со слухом. — Что? — брови Ремуса нахмурились, когда он, казалось, вспоминал предыдущий разговор.       — Не то чтобы она не понимала этого, — фыркнула Гермиона, все еще раздраженная.       — Ха, — сказал он.       — Ха? — повторила Гермиона. — Это все, что ты можешь сказать?       Ремус посмотрел на нее и попытался подавить улыбку. Гермиона снова фыркнула. — Это не смешно.       — Это немного забавно, — ответил он, подходя к ней ближе. — Я действительно думаю, что вы, возможно, ревнуете, мисс Грейнджер.       — Я не ревную, — настаивала она.       Он усмехнулся, затем обнял ее. Она вздохнула и ответила на объятие. — Ты действительно не заметил?       Он пожал плечами. — По словам Сириуса, Дора флиртовала со мной несколько недель, прежде чем я, наконец, заподозрил, что она может быть заинтересована во мне.       Гермиона не смогла сдержать слабой улыбки, особенно когда он говорил о своем лучшем друге и своей жене без печали в голосе.       — И я не думал, что может быть какой-то способ заинтересовать тебя мной, даже после того, как я поцеловал тебя под омелой. Итак, по-видимому, я совсем не наблюдателен в этих вещах.       Она не смогла удержаться от смеха.       — Но я думаю, что сегодня я этого не заметил, потому что ты стояла прямо рядом со мной.       Она вопросительно посмотрела на него, и он улыбнулся. — Трудновато замечать кого-то еще, когда ты рядом.       Она покачала головой от этого сочного чувства, но не смогла сдержать улыбку. Он наклонился и поцеловал ее. Когда он отстранился, то озорно улыбался ей. — Хотя, должен сказать, немного интересно видеть, что в тебе тоже есть собственническая жилка.       Она хлопнула его по груди, и он подмигнул ей, затем снова поцеловал.       — Это не так, — сказала она, когда они расставались.       — Хорошо, любимая, — сказал он, явно не веря ни единому ее слову.       Она нахмурилась. — Ты невозможен.       — Но ты любишь меня.       Какое-то время она смотрела на него снизу вверх, делая вид, что размышляет. Он нахмурился, а она рассмеялась и снова поцеловала его.       — Я знаю.