Извилистая дорога

      Солнце наконец полностью взошло. Ремус наблюдал за Гарри, пока тот или иной человек водил его по Большому залу, желая поговорить с ним, прикоснуться к нему, поблагодарить его. Он выглядел совершенно измученным, но все же продолжал улыбаться, продолжал разговаривать с теми, кому это было необходимо. Ремус вздохнул, желая, чтобы все просто дали мальчику немного покоя, хотя бы на несколько минут.       — Вот, пожалуйста, — сказала Поппи, протягивая ему кубок.       Ремус проглотил содержимое, затем скорчил гримасу. Костерост было таким же отвратительным, каким он его помнил.       — Я поместила остальных раненых в класс трансфигурации, пока мы не сможем определить, где будет больничное крыло. Тебе нужно присоединиться к ним и отдохнуть, пока зелье делает свою работу. Ремус покачал головой.       — Нет.       — Ремус, — начала Поппи, но он перебил ее.       — Где Дора? — спросил он с легкой дрожью в голосе.       — Она в комнате рядом с Большим залом, — тихо сказала Поппи. — Они все.       Ремус кивнул и снова посмотрел через зал. Когда он это сделал, его рука слегка дернулась, и он поморщился.       — Тебе нужно отдохнуть, — снова сказала Поппи.       — Я не могу, — ответил он. — Слишком много нужно сделать.       — Тогда пусть это сделает кто-нибудь другой, — отрезала Поппи.       Ремус уставился на ведьму. — Никто другой не может этого сделать, — тихо сказал он. Он боится рассказать Андромеде, но ему в любом случае, пришлось бы.       Поппи на мгновение отвела взгляд, чтобы успокоиться. — Нет, я полагаю, что нет, — согласилась она и снова вздохнула. — Я могу наложить стабилизирующие чары и перевязать тебя, но если ты думаешь, что аппарируешь с такой рукой, то подумай еще раз.       Ремус открыл рот, чтобы возразить, когда увидел приближающуюся Гермиону.       — Гермиона, — поприветствовал он её.       — Как ты себя чувствуешь? — спросила она.       Он выдавил полуулыбку. — Со мной все будет в порядке.       Поппи закончила со стабилизирующим заклинанием и наколдовала для него повязку. Она цыкнула на него, обхватила его руку и потянулась, чтобы закрепить ее вокруг его шеи.       — Я могу что-нибудь для тебя сделать? — спросила Гермиона.       — Нет, спасибо.       Она на мгновение заерзала, прежде чем продолжить. — Если вам нужно отправить сову, — она сделала паузу и перевела дыхание, — матери Тонкс, я могу сделать это за вас.       Ремусу с трудом удалось проглотить комок в горле. — Я ценю это, но я думаю, что эта та новость, которую я должен сообщить ей лично.       Гермиона понимающе кивнула. Поппи снова фыркнула. — Я имела в виду аппарирование, Ремус.       — Как долго?       — Минимум четыре часа. Я бы предпочла восемь, но я уверена, что не смогу держать тебя здесь так долго.       Ремус издал звук разочарования. Он знал, что новость о смерти Волдеморта распространится быстро. Он был уверен, что пророк напечатает специальное издание и разошлет его как можно скорее. Чем дольше он ждал, прежде чем отправиться домой, тем больше Андромеда волновалась.       — Он может воспользоваться камином? — спросила Гермиона, и Поппи на мгновение задумалась над этим.       — Я полагаю, если он будет предельно осторожен и точно знает, куда направляется.       Но Ремус покачал головой. — Мы отключили камин в качестве меры предосторожности после того, как скрылись.       — Ты мог бы послать патронуса, — предложила Гермиона. Ремус уже собирался отказаться от этой идеи, не желая сообщать Андромеде такие новости через патронуса, когда Гермиона продолжила. — Просто, чтобы сообщить ей, что ты вернешься через несколько часов.       — Я полагаю, что этого должно быть достаточно, хотя я не так хорошо владею другой рукой, — сказал он, указывая на свою руку с палочкой, которая теперь была надежно закреплена в перевязку.       — Если ты этого хочешь, — начала Гермиона, но Ремус снова покачал головой.       — Я справлюсь.       Все замолчали, когда Минерва вошла в Большой зал. Она левитировала тело, накрытое простыней.       — Это кто? — начала Поппи, неуверенно глядя на Ремуса. — Все убитые и раненые уже давно были доставлены в замок, так что Минерва, должно быть, отправилась за телом Северуса.       — Должно быть, — сказал Ремус. Он взглянул на Гермиону, которая закусила губу со слезами на глазах.       — Ты действительно думаешь, что он был на нашей стороне все это время? — она спросила.       — Я давно научился не сомневаться, что у Альбуса был план действий на случай непредвиденных обстоятельств, — сказал Ремус.       — Я бы хотела, чтобы мы тоже знали об этом, — тихо сказала Гермиона.       — Тот факт, что мы этого не знали, говорит о том, что Северус сыграл свою роль так, как должен был.       Гермиона кивнула. Ремус положил свою здоровую руку на ее руку и сжал ее.       — Бедный мальчик, — сказала Поппи, печально качая головой. Она подошла к Минерве, которая кивнула ей, и две ведьмы сопроводили мастера зелий в маленькую комнату рядом с прихожей.       — Они не поместят его к остальными? — спросила Гермиона.       — Все еще есть много людей, которые либо не знают, либо не хотят верить, что Северус действительно был на нашей стороне. Напомнил ей Ремус. — Так будет лучше.       Они стояли в тишине, пока не вернулись Минерва и Поппи, Минерва взмахнула палочкой и наложила несколько защитных заклинаний по комнате, как подозревал Ремус. Ремус повернулся к Гермионе, когда Поппи начала проверять Минерву, несмотря на её протесты.       — Как Гарри держится?       Гермиона вздохнула. — Он измотан, но он не остановится, пока у каждого, кто хочет с ним поговорить, не будет шанса.       Взгляд Ремуса переместился на голову с растрепанными черными волосами. В настоящее время он похлопывал пожилую ведьму по плечу, а женщина рыдала. Очевидно, родственник одного из падших. Ремус покачал головой. Гарри не должен был нести такое бремя.       — Возможно, ты сможешь убедить его сделать небольшой перерыв, — сказал Ремус.       Гермиона криво улыбнулась ему. — Я пытался, поверь мне. Как и Рон. Гарри отказался.       Ремус нерешительно улыбнулся. — Лили была почти такой же, когда была старостой школы. Ее дверь была буквально открыта в любое время дня и ночи. Не было ничего необычного в том, что она спала в общей комнате, обнимая тоскующего первокурсника.       Гермиона улыбнулась. — Гарри знает эту историю?       Ремус покачал головой.       — Он должен узнать.       — Гарри должен многое узнать о своих родителях, — согласился Ремус.       — Может быть, теперь у тебя будет время рассказать ему.       — Возможно.       — Я уверена, что Гарри сделает то же самое для Тедди, — с нежностью сказала Гермиона, глядя на своего лучшего друга.       Ремус напрягся.       Гермиона краем глаза уловила движение и прикрыла рот рукой. — Ремус, прости, я не хотела, но Ремус отмахнулся от нее.       — Нет, все в порядке. Он грустно посмотрел на нее. — Это реальность, к которой я должен привыкнуть.       Гермиона кивнула со слезами на глазах, не в силах что-то сказать.       — Я, — Ремус прочистил горло, его голос надломился. — Я рад, что у Тедди будет Гарри, чтобы рассказывать ему истории, которые я не могу. Он резко встал. — Мне нужно немного воздуха. Он протиснулся мимо Гермионы и поспешил из Большого зала.       Гермиона смотрела ему вслед, слезы текли по ее щекам. Она проклинала себя за то, что сказала, не подумав. Она подумывала последовать примеру своего бывшего профессора и снова извиниться, но передумала. Он, вероятно, не приветствовал бы ее вторжение в его горе. Вздохнув, она вытерла глаза и подошла к Гарри, надеясь убедить его отдохнуть, как предложил Ремус.

──────── • ✤ • ────────

      Ремус сбежал через парадные двери. Все убитые и раненые были доставлены в замок, но следы, оставленные великанами, и выжженная трава от огня драконов резко контрастировали с безоблачным голубым небом и легким ветерком, дующим сквозь деревья. Ремус направился к озеру, сдерживая подступающие слезы. Его горло сжалось, когда слова Гермионы прокрутились в его голове. Он знал, что она не хотела его расстраивать, и он был благодарен, что были другие люди, которые могли бы поговорить с его сыном о его матери. Но причина, по которой эти слова ударили Ремуса, как бладжер в грудь — Тедди никогда не узнает свою мать. О, он знал бы о ней и о том, кем она была, но он никогда не узнал бы ее. Хотя собственная мать Ремуса умерла, когда ему было всего девятнадцать, у него всегда будут воспоминания о ней. У Тедди же этого не будет. От этой мысли у Ремуса защемило сердце, а желудок болезненно сжался. Добравшись до озера, Ремус сел на большой камень у кромки воды. Его рука пульсировала, несмотря на обезболивающее зелье, которое дала ему Поппи, и он так устал. Он ничего так не хотел, как лечь и уснуть, надеясь, что когда он проснется, то обнаружит, что все это было просто еще одним дурным сном. Он покачал головой. Не стоит желать того, чего никогда не будет.       Вздохнув, он левой рукой вытащил палочку из кармана. Он и раньше применял заклинания левой рукой. Любимым трюком Пожирателей Смерти всегда было попытаться отобрать палочки своих противников, прежде чем совершить пресловутое или буквальное убийство. Грозный Глаз и Дамблдор всегда поощряли членов Ордена практиковаться со своими обеими руками. Но это всегда казалось ему неуклюжим, и он не делал этого уже довольно давно. Ремус несколько раз потренировался в движениях палочки, радуясь, что это были круговые движения, а не что-то более сложное.       — Экспекто патронум, — прошептал он, но от его палочки не осталось ничего, кроме облачка белого тумана. Это было неудивительно, учитывая его нынешнее состояние ума, и он не использовал ничего достаточно близкого к его самым счастливым воспоминаниям, поскольку теперь они были и самыми болезненными. Он попробовал во второй раз, и получилось не намного лучше. Наконец, когда слезы потекли по его щекам, он подумал о своей свадьбе и огромной улыбке на лице Доры, когда она впервые танцевала с ним в качестве его жены, о том, как они оба сидели в благоговейном страхе, положив руки ей на живот, когда Тедди впервые ударил ногой и восторг, который он испытал, когда впервые взял на руки своего сына. Его волк вырвался из кончика его палочки и повернулся, чтобы выжидающе посмотреть на него. Ремус глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, прежде чем заговорить с ним.       — Битва окончена, мы победили. Пройдет несколько часов, прежде чем я вернусь.       Только когда волк исчез, Ремус понял, что сказал «я» вместо «мы». Он подозревал, что его теща поймает промах.

──────── • ✤ • ────────

      — Пожалуйста, Гарри, — снова сказала Гермиона, когда Гарри в третий раз отказался покидать Большой зал. — Ты еле стоишь на ногах.       — Ты тоже, — указал Гарри.       — Я отдохну, ты если хочешь, — ответила Гермиона, скрестив руки на груди.       Гарри устало провел рукой по лицу. — Я отдохну, Гермиона, клянусь. Мне просто, мне просто нужно еще несколько минут.       Гермиона вздохнула и посмотрела позади него на небольшую группу людей, которые ждали, чтобы поговорить с ним. Она положила руку ему на плечо. — Ты не должен делать это сейчас, Гарри. Люди поймут.       — Я знаю, но, — он замолчал и покачал головой. — Я бы предпочел покончить с этим сейчас.       — Хорошо, — сказала она, понимая его причины, даже если они ей не нравились.       — Но я настаиваю на этом.       Гарри слегка улыбнулся ей, а затем повернулся, чтобы поговорить со следующим волшебником.       — Публика всегда будет чего-то хотеть от него, — сказала профессор МакГонагалл, встав рядом с Гермионой.       — Я знаю, — сказала Гермиона, нахмурившись. Гарри ненавидел быть в центре внимания, всегда ненавидел. Но казалось, что он навсегда останется в нем.       — Я ожидаю, что они захотят почти столько же от вас и мистера Уизли, — продолжила ее учительница.       Гермиона кивнула. У нее уже была изрядная доля людей, желающих поговорить с ней этим утром. — Поверь мне, я не жду этого с нетерпением.       — Нет, я не ожидаю, что это так. Две женщины несколько мгновений стояли молча, прежде чем Минерва заговорила снова. — Как он на самом деле?       — Винит себя, — сразу ответила Гермиона.       — Он думает, что если бы он нашел последнюю, ну, вещь раньше, погибло бы не так много людей. Он был особенно расстроен из-за Тонкс.       — Я так и думала, — со вздохом сказала старшая ведьма. — Я не сомневаюсь, что Ремус чувствует ту же вину.       — Это не его вина, — твердо сказала Гермиона.       — Нет, это не так, — согласилась Минерва.        — Но вам вряд ли удастся убедить их в этом.       Гермиона собиралась ответить, когда в животе у нее громко заурчало. Профессор усмехнулся, а Гермиона покраснела.       — Не волнуйся, я просто собиралась на кухню, чтобы попросить приготовить эльфов немного еды.       — Может быть, я смогу хотя бы заставить Гарри поесть, — с надеждой сказала Гермиона.       Профессор МакГонагалл похлопала ее по плечу и, повернувшись, быстро вышла из зала, направляясь на кухню к домашним эльфам.       Глаза Гермионы осмотрели зал. Ремус все еще не вернулся, куда бы он ни отправился. Гермиона закусила губу. Она снова подумала о том, чтобы найти его, и начала делать несколько шагов к дверям, когда рядом с ней появился Рон.       — Как поживает твоя мама? — мягко спросила Гермиона. Рон покачал головой.       — Насколько это возможно, я думаю, — сказал он. Уголки его рта приподнялись. — Она была немного злой, не так ли?       Гермиона усмехнулась, вспомнив дуэль Молли с Беллатрикс. — Она была совершенно великолепна.       Улыбка Рона стала шире. — Да. Фреду бы это понравилось.       — А Джордж? — спросила Гермиона. Улыбка Рона исчезла, и он вздохнул. — Я не знаю, как он собирается пройти через это, Гермиона.       Гермиона положила голову ему на плечо. — Я имею в виду, что он и Фред были… он и Фред, понимаешь?       — Я знаю, — тихо сказала она. Рон обнял ее за талию и притянул ближе к себе. Он прижался щекой к ее макушке. Они оба несколько минут наблюдали за Гарри, пока он пожимал еще нескольким людям руки и разговаривал с еще несколькими людьми.       — Как он это делает? — спросил Рон. Гермиона пожала плечами. — Он Гарри. Рон кивнул в знак согласия, точно зная, что она имела в виду. — Давай сядем. Я едва держусь на ногах.       Они подошли к тому, что в течение учебного года должно было быть столом Хаффлпаффа, и устало опустились на одну из скамеек. Гермиона снова положила голову на плечо Рона, надеясь, что еда скоро появится.       — Что они все еще здесь делают? Рон зашипел.       Гермиона проследила за его взглядом и увидела Малфоев, сидящих в конце стола Слизерина. Драко и его мать выглядели испуганными, как будто в любой момент кто-то из Министерства мог ворваться и забрать их. Отец Драко выглядел побежденным, молча уставившись на стол. Гермиона даже не могла найти в себе силы разозлиться, настолько она была измучена.       — Просто оставь это, Рон — сказала она.       — Он чертов пожиратель смерти, Гермиона, — яростно сказал Рон. — Они оба такие.       — Тогда авроры в конце концов доберутся до них, — устало сказала она.       — А что, если они сбегут до этого? Потребовал Рон.       — Рон, они могли уйти в любое время, — раздраженно ответила Гермиона. — Битва закончилась несколько часов назад.       Он нахмурился в сторону Малфоев, но не стал с ней спорить.       — Я не хочу говорить о Малфое, — сказала она.       — Да, извини.       Прежде чем кто-либо из них смог сказать что-нибудь еще, на столах перед ними появились блюда с яйцами, беконом, сэндвичами и фруктами. Рон чуть не застонал от восторга, и Гермиона не могла не согласиться. Хотя она привыкла месяцами обходиться без еды, их пребывание в коттедже " Ракушка» почти заставило ее забыть, каково это — быть голодной и в бегах.       — Нам действительно нужно заставить Гарри что-нибудь съесть, — сказала Гермиона, снова оглядываясь в поисках их друга. Прежде чем она смогла позвать его, к нему подошла пожилая ведьма с тарелкой, полной сэндвичей. Гарри поблагодарил ее и продолжил слушать волшебника сидящего перед ним. Гермиона покачала головой, но была рада, что он хотя бы поел.       — А вот и Ремус, — сказал Рон с набитым яйцами ртом. Гермиона поморщилась от манер Рона за столом, прежде чем посмотреть на двери в Большой зал. Ремус вошел внутрь, выглядя таким же усталым, как она себя чувствовала. Она поймала его взгляд, и он направился к ним.       — Как все прошло? — спросила Гермиона.       — В конечном итоге успешно, — сказал Ремус, потянувшись за сэндвичем. Гермиона понимающе кивнула. Увидев растерянное выражение лица Рона, Ремус объяснил.       — Я не могу аппарировать с этим еще несколько часов, — сказал он, указывая на свою руку. — Я отправил Патронуса к Андромеде.       Рон кивнул. — Я сожалею о Тонкс.       — Спасибо, Рон, — ответил Ремус. — Как держится твоя семья?       Рон пожал плечами. — Так же хорошо, как и ты, я полагаю.       Оба мужчины замолчали. Гермиона сжала руку Рона и грустно улыбнулась Ремусу.       — А Гарри? — спросил Ремус, меняя тему. Гермиона вздохнула. — Он отказывается отдыхать, пока все, кто хочет с ним поговорить, не успокоятся. Но он, по крайней мере, ест.       — Я полагаю, это уже что-то, — сказал Ремус.       Все трое вернулись к еде, почти не разговаривая и погрузившись в свои мысли. Ремус в конце концов встал из-за стола и пошел поговорить с мадам Помфри. Гермиона подозревала, что он пытался убедить знахарку позволить ему аппарировать раньше, чем его четырехчасовой лимит.       — Это я, — произнес тихий голос позади них, и Гермиона поняла, что потеряла представление о том, где Гарри был некоторое время назад. — Пойдёте со мной?       Она и Рон встали по просьбе Гарри и последовали за ним из Большого зала. Гермиона надеялась, что это означает, что он готов спать, потому что она, готова уснуть хоть прямо сейчас. Она взглянула на Ремуса, когда они уходили. Мадам Помфри качала головой, а Ремус начал спорил с ней. Гермиона, конечно, надеялась, что он прислушался к тому, что сказала мадам Помфри. Последнее, что ему было нужно, это еще больше навредить себе.

──────── • ✤ • ────────

      — Поппи, это смешно, — возразил Ремус. — Я чувствую себя прекрасно.       — Ты можешь чувствовать себя хорошо, но ты не в порядке, — ответила она, скрестив руки на груди. — Если ты аппарируешь сейчас, я могу с таким же успехом удалить кости из твоей руки и начать все сначала. Ремус разочарованно вздохнул, запустив руку в волосы. Он знал, что Андромеда, вероятно, расшифровала то, что он не сказал в своем сообщении Патронуса, и он хотел вернуться домой и объяснить ей все. Не говоря уже о том, что он очень хотел подержать своего сына на руках.       — Еще два часа, Ремус, — сочувственно сказала Поппи, положив руку на его здоровую руку. — Это все, о чем я прошу. Возможно, тебе стоит отдохнуть. Минерва проверяет спальни, чтобы убедиться, что они в порядке, и тем временем устанавливает кровати в нескольких классах.       — Я буду со своей женой, — хрипло сказал Ремус, поворачиваясь к прихожей Большого зала, куда перенесли мертвых. Он услышал, как Поппи что-то бормочет себе под нос, и уловил слово «упрямый», когда уходил.       Ремус вошел в маленькую комнату и посмотрел вдоль задней стены, где, как он знал, лежала Дора. Он кивнул Артуру, который выглядел так, как будто пытался убедить Джорджа уйти и что-нибудь поесть. Насколько Ремус знал, Джордж не отходил от своего близнеца с тех пор, как битва закончилась. Когда Ремус подошел к Доре, он услышал вздох Артура и увидел, как он сжал плечо своего сына.       — Ремус, — сказал Артур, подходя. — Мне так жаль Тонкс.       — Спасибо, — хрипло ответил Ремус. — Как поживает Джордж?       Артур покачал головой. — Не очень хорошо, как и следовало ожидать. Я даже не могу заставить его прийти и что-нибудь съесть. Пожилой волшебник оглянулся на своего сына, на его лице была видна боль.       — Полагаю, мне придется позволить Молли вернуться и попытаться поговорить с ним.       Ремус кивнул и похлопал другого мужчину по плечу, прежде чем повернуться к своей жене. Он опустился на землю и сел рядом с ней, взяв ее руку в свою.       Она все еще не была похожа на себя. Она редко носила волосы естественного цвета или длины, предпочитая более яркие оттенки, особенно розовый. Он отпустил ее руку и потянулся за прядью ее волос, позволив ей проскользнуть сквозь пальцы. Не такие темные, как у Андромеды, но гораздо темнее, чем у Теда. Ремус задавался вопросом, позволит ли ему Андромеда оставаться с ней какое-то время. Мерлин знал, что у него мало собственных денег, и с действующим законодательством об оборотнях, которое все еще действует, он не будет некоторое время. Если бы это был только он, ему бы и в голову не пришло спрашивать, но сейчас ему нужно было думать о Тедди. Ремус слышал, что Кингсли был назначен исполняющим обязанности министра магии, поэтому он надеялся, что его коллега по Ордену может отменить нелепые законы, которые удалось принять Долорес Амбридж. Он знал, что первое, что Кингсли намеревался сделать, это распустить Комиссию по регистрации магглорожденных, возможно, уже сегодня. Он сомневался, что Кингсли хотел бы, чтобы невинные магглорожденные сидели в Азкабане еще один день.       Однако законодательство об оборотнях было другим. Позади годы предубеждений и недоверия, и Ремус сильно сомневался, что публика готова приветствовать оборотней с распростертыми объятиями. Слишком многие были ранены или убиты Грейбеком и ему подобными в ходе войны. Римусу все еще предстоял трудный путь. Ему придется пока остаться с Андромедой или, по крайней мере, оставить с ней Тедди, если она не захочет позволить Ремусу остаться. Она обожала своего внука, и Ремус знал, что она никогда не прогонит Тедди.       Подумав об оборотне, который обратил его, Ремус нахмурился. Ему нужно будет выяснить, что случилось с Грейбеком после битвы. Ремус вспомнил, что Рон и Невилл сражались на дуэли с оборотнем, когда Ремус пришел на помощь Гермионе и Джинни. Но во всем хаосе он не видел, что произошло после этого. Кингсли и несколько других авроров забрали всех Пожирателей смерти, которые были захвачены с ними, в Министерство, поэтому Ремус предположил, что Грейбек был с ними. Тем не менее, ему нужно было бы знать наверняка. Он не мог успокоиться, когда эта угроза все еще нависала над его семьей. Из всех последователей Волдеморта Грейбек был одним из самых злобных и плохо воспринял поражение Риддла. Чем скорее он окажется в Азкабане, тем лучше. Ремус выбросил эти мысли из головы и повернулся к своей жене. Он снова взял ее за руку и поцеловал ладонь. Ее кожа все еще была теплой, сохраненной сохраняющим заклинанием, которое наложила Поппи. Если Ремус закрывал глаза, он мог представить, что Дора просто спит и скоро проснется и одарит его той озорной улыбкой, которую он так любил. Крепче сжав ее руку, он склонил голову и позволил слезам снова вернуться.

──────── • ✤ • ────────

      Гермиона и Рон недоверчиво слушали, как Гарри рассказывал им все о воспоминаниях Снейпа и походе Гарри в лес.       — Черт возьми, Гарри, — сказал Рон, когда он закончил. Они все еще шли к тому, что, как теперь поняла Гермиона, было кабинетом директора.       — Я все еще не могу поверить, что профессор Снейп все это время был на нашей стороне, — изумленно сказала Гермиона.       — И он, и твоя мама, я имею в виду, — Рон замолчал, явно смущенный тем фактом, что Снейп когда-либо был влюблен в кого-либо, не говоря уже о матери Гарри.       — Да, — согласился Гарри, хотя Гермиона могла сказать, что он действительно не хотел говорить об этом. Они добрались до горгульи, охраняющей кабинет директора, но она лежала криво и впустила их без пароля.       Аплодисменты, которыми встретили Гарри, когда они вошли в комнату, вызвали слезы на глазах Гермионы. Многие портреты тоже плакали, но все приветствовали и выкрикивали поздравления Гарри. А потом Гермиона посмотрела на портрет профессора Дамблдора, и у нее перехватило дыхание. Дамблдор плакал, серебряные слезы текли по его щекам. Гермиона бессознательно потянулась к руке Рона, и Рон сжал ее, выглядя немного подавленным.       Когда Гарри объявил, что уронил камень Воскрешения в лесу и не пойдет его искать, Гермиона почувствовала острую боль в груди. Хотя Гермиона знала, что было бы неправильно кому-либо воспользоваться им, она не могла не представить, что Джордж и Ремус были бы рады возможности поговорить с Фредом и Тонкс в последний раз. Но когда Гарри вытащил Старшую палочку, Гермиона почувствовала тоску, которую она никогда не предполагала, что может испытывать к палочке. Она знала, что смотрит на это с тоской, но только когда увидела, что Рон делает то же самое, она вышла из ступора. Даже после того, как Гарри починил свою собственную палочку и объяснил Дамблдору, что он собирается делать со Старшей палочкой, Рон продолжал жадно смотреть на нее.       — Я думаю, Гарри прав, — сказала она, касаясь руки Рона, чтобы отвлечь его внимание от палочки.       Рон встряхнулся и перевел дыхание. — Правильно. Ты прав.       Гарри положил Старшую палочку в мешочек, который носил на шее. Он оглянулся на портрет Дамблдора. — С Гриффиндорской башней все в порядке? Дамблдор улыбнулся и посмотрел на своих коллег-руководителей.       — Да, мистер Поттер, профессор МакГонагалл только что была там и сочла её безопасной — с улыбкой сказал портрет профессора Диппета.       — Тогда хорошо, — сказал Гарри и повернулся к Гермионе и Рону. — Я собираюсь лечь спать. Присоединитесь ко мне?       — Я должен сказать маме, — сказал Рон. — Иначе она будет беспокоиться. Гарри кивнул.       — Я пойду с тобой, Гарри, — заверила его Гермиона. Они втроем вышли из кабинета Дамблдора и вместе спустились по винтовой лестнице.       Посмотрев на Гермиону Рон улыбнулся и она слегка покраснела, вспомнив их поцелуй, произошедший несколько часов назад. Он повернулся и поспешил к Большому залу. Гарри посмотрел на Гермиону, и она хлопнула его по руке.       — Заткнись, — сказала она, не в силах скрыть собственную усмешку.       — Я ничего не говорил, — невинно сказал Гарри, и Гермиона рассмеялась, когда они вдвоем направились к Гриффиндорской башне.