Где-то однажды, в параллельной Вселенной

Тонкий силуэт профессора замер в распахнутой двери ТАРДИС на фоне открытого космоса. Чан-Тхо подошла ближе. — Чан, как красиво, тхо! Планета казалась завораживающе прекрасной и ее звезда тоже. Солнце выглядело белым ярким пятном со множеством лучей, словно было кем-то нарисовано на черном полотне космического пространства. — Прости, Чан-Тхо. Я должен был показать тебе этот вид раньше, — мягко сказал Доктор. — Ты ведь всегда хотела увидеть звезды? — Чан, очень, тхо! — Да. Они прекрасны. Я видел десятки тысяч звезд в сотнях галактик, но они по-прежнему завораживают. — Чан, планета тоже очень красивая, тхо. — Я рад, что ты так думаешь, Чан-Тхо. Хотя у Земли немало недостатков, с такого расстояния они совершенно незаметны. Здесь я могу вспомнить, почему так сильно люблю эту маленькую сумасшедшую планету. Она действительно выглядела маленькой, хотя Чан-Тхо и не с чем было сравнивать. А еще она теперь понимала, зачем Доктору напоминать себе о любви к Земле. Профессор обернулась, но осталась стоять на пороге ТАРДИС в шаге от космической пустоты. За спиной Мисси медленно проплывала земная сфера со всеми ее городами, странами и миллиардами жителей. — Скажи, Доктор. Твой родной мир был похож на Землю? Долго казалось, что он не ответит. Но все же Доктор произнес: — Почему «был»? — Разве это не так? Доктор подошел к профессору, и теперь в дверном проеме рядом друг с другом стояли уже две фигуры. — Это так. — Был ли Галлифрей похож на эту планету? — Нет, не был. Доктор смотрел на Землю, но Чан-Тхо была готова поклясться, что сейчас он представлял себе совсем другой мир. — Он был больше в много раз. Огромный мир красно-желтых пустошей… — Он был окрашен во все оттенки красного и оранжевого. Из космоса Галлифрей казался объятым пламенем. А в его небе вместо одного солнца светила двойная звезда… — Он вращался вокруг двойной звезды в скоплении Кастерборус. Одно из светил немного напоминало земное солнце, но ни один галлифреец никогда бы не перепутал их. Чан-Тхо вздрогнула, когда поняла, что воспоминания Доктора невольно вызвали телепатическую проекцию, которую уловил восприимчивый разум малмут. Хорошо, что это были лишь визуальные образы, а не эмоции. Чан-Тхо чувствовала отголоски чужих сожалений, боли и надежды, которые ни за что не захотела бы ощутить в полной мере сама. Доктор же, казалось, даже не заметил, что показал родную планету Чан-Тхо. — Ничего общего с Землей, — закончил он. — Тогда удивительно, как на таких разных планетах могли появиться такие похожие внешне виды. — Во Вселенной обитает множество видов, в той или иной мере похожих на людей. Для объяснения этого феномена существует несколько любопытных теорий… — Ты пока еще так и не рассказал, что случилось с твоим родным миром. — Тут нечего рассказывать. Случилась война, в огне которой погиб Галлифрей. Как ты поняла, что он погиб? — Любое упоминание о нем слишком неприятно для тебя. Ты мог оказаться изгнанником с родного мира, или должен был лишиться его вовсе. Доктор повернул голову, поэтому Чан-Тхо увидела, как грустно он улыбнулся. — Я был и изгнанником тоже. Профессор подавила внезапный смех. — Значит, я права? Ты не можешь вернуться, поэтому ищешь в людях замену? — Нет. Люди похожи на повелителей времени только внешне. Это мне известно уже давно. — И поэтому как минимум две твои предыдущие компаньонки были привлекательными молодыми землянками? Знакомый мне капитан Джек тоже вписывается в эту закономерность. Доктор нахмурился. Он спрятал кисти рук в карманы, что выглядело защитным жестом. — К чему этот разговор, Мисси? Профессор вскинула голову. Каким-то образом именно она сейчас выглядела смотрящей свысока на Доктора. Почему начавшаяся столь мирно беседа вдруг стала враждебной? На всякий случай малмут отступила в сторону. Она никогда не любила выяснять отношения, а теперь еще и чувствовала себя лишний. — Я хочу понимания, Доктор. Я поняла, почему ты возишь с собой людей, — они напоминают твоих потерянных соплеменников. Я поняла, почему ты бежишь сломя голову с планеты на планету, — ты боишься оглянуться! Я поняла, почему помощь другим стала для тебя так важна, — таким, как ты, обязательно нужен смысл жизни! — профессор повысила голос, что случалось с ней крайне редко. — Доктор! Я не понимаю только одного. Каким образом я вписываюсь в эту схему? У Доктора поникли плечи, а сам он стал выглядеть потерянным. На Малкасаре и на Утопии он не испытывал страха, зато теперь отступил на шаг, словно хотел сбежать. — Я не похожа на твою Марту, — профессор последовала за Доктором и ткнула пальцем ему в грудь, — а я подозреваю, что многие из тех, что сопровождал тебя раньше, были на нее как раз похожи… Доктор, я никогда восторженно не загляну тебе в рот, не стану тенью бежать за тобой или с нетерпением ждать обещанной встречи, не зайду вместо тебя во временное искажение… — Я не брал Марту с собой ради того, чтобы отправить в петлю вместо себя! — резко перебил Доктор. — Ты мог ее остановить! Доктор сделал еще несколько шагов назад. — Мы на орбите! Отсюда некуда бежать, — профессор указала пальцем на Землю. — Уверена, что там тысячи тех, кто готов посвятить тебе несколько лет своей жизни, поэтому, потеряв одного компаньона, ты легко находишь следующего. О да! Твое вытянувшееся лицо подсказывает мне, что я права. Чан-Тхо лица Доктора не видела, но поняла, что профессор снова угадала. Доктора было ужасно жалко — профессор Яна никогда не была милосердной ни к себе, ни к другим. Она утверждала, что помощь в принятии болезненной правды, является лучшим способом сострадать людям. Чан-Тхо была с профессором категорически не согласна, но переубедить так и не смогла. — Доктор, так что я здесь делаю? Почему из всех возможных людей тебе понадобилась именно я, совершенно неподходящая на роль утешительницы для одинокого странника? Он молча смотрел на профессора, и Чан-Тхо задавалась вопросом, почему Доктор оставался все еще таким спокойным. При желании Мисси Яна могла вывести из себя кого угодно, а сейчас она явно старалась. — Чего ты хочешь? — спросил он. Профессор встретилась с Доктором взглядом. — Откровенности. Или возможности уйти отсюда и никогда тебя больше не видеть. Такого ответа Чан-Тхо не ожидала. И Доктор тоже — эмпатия малмут снова пришла ей на помощь в понимании сложной ситуации. Профессор вздохнула. — Среди моих недостатков никогда не значился недостаток интеллекта. — Никогда тебе в нем не отказывал, — настороженно согласился Доктор. — Я не потерплю, чтобы ко мне относились так же, как к остальным, побывавшим на твоем корабле до меня. Пусть я лично видела всего двоих, этого достаточно, чтобы сделать выводы. Он молчал, ожидая продолжения. — Я не собираюсь становиться очередным питомцем, которого заботливый хозяин заводит для своего развлечения, — предупредила профессор. — Они не «питомцы»! — наконец-то был Доктор задет. — Не смей оскорблять их. — Как тебе угодно, Доктор! От того, какие слова ты используешь, суть не изменится. Можешь даже называть их своими «людьми»! Более почетным положение твоего компаньона от этого не станет, потому что ты не уважаешь тех, кого берешь с собой. Теперь он действительно разозлился. — Я восхищаюсь людьми! Их волей к жизни, упорством, отвагой, стойкостью перед трудностями! Они всегда идут вперед, как бы ни было страшно или опасно. И ради этого я готов прощать людям любые слабости… Ты улыбаешься? Почему ты улыбаешься? — Как трогательно, Доктор! Люди тоже восхищаются маленькими милыми зверюшками, — профессор покачала головой. — Восхищаются и наблюдают за ними с высоты своего положения. И как бы громко ты ни кричал, что уважаешь отдельные качества окружающих тебя людей, ты смотришь на них свысока. Профессор отвернулась. — Избавь меня от этого. — Мисси… — Доктор, если тебе одиноко, заведи себе кошку. У меня же имеется достаточно чувства собственного достоинства, чтобы стать твоим ручным зверьком. — Ты хочешь уйти куда-нибудь? Доктор… испугался? Чан-Тхо в тревоге прижала руки к груди. Происходило что-то совсем непонятное. — У меня есть причина оставаться? — Мисси, — голос у Доктора стал чуть хриплым, и от этого делалось только страшнее, — дай мне слово, что не будешь на меня злиться. — Что? — Дай слово. Профессор, до того такая уверенная в себе, растерялась, и Чан-Тхо испытала те же чувства. — Твоя просьба вызывает у меня беспокойство. — Это неважно, что она сейчас у тебя вызывает. Дай мне обещание. Пожалуйста. Профессор несколько мгновений смотрела на него перед тем, как кивнуть. — Я даю слово. Чан-Тхо слишком хорошо знала свою покровительницу, чтобы не заметить ее замешательство, как бы хорошо оно не было скрыто. Малмут почувствовала страх перед тем, что должно было сейчас произойти. Это был собственный страх Чан-Тхо. Доктор же испытывал сожаление. — Я не хотел, чтобы это случилось так рано, — произнес он, разглядывая лицо профессора Яна, словно в последний раз. — Что происходит, Доктор? — Ты скоро все поймешь… Подожди здесь. Профессор посмотрела на все еще видимую в открытом проеме планету. — Мы никуда не уйдем… Однако Доктор уже скрылся где-то в глубине своего корабля, поэтому слышать ее не мог. Чан-Тхо подошла к оставшейся в одиночестве женщине. — Ты поняла хоть что-то? — Чан, я совсем запуталась, тхо. — Боюсь, что и я теперь ничего не понимаю. — Чан, профессор, может быть, лучше больше не спрашивать Доктора, тхо? — Почему? — Чан, мне страшно, тхо, — призналась она. — Чан, как будто может случиться непоправимое, тхо. — Чепуха. — Чан, Доктор считает именно так, тхо. Профессор легонько похлопала ассистентку по руке. — И с каких пор ты стала так глубоко понимать представителей других видов? Мне казалось, что тонкая эмпатия предназначена только для малмутов? — Чан, у Доктора сильный разум, тхо. Профессор нахмурилась, и Чан-Тхо стыдливо опустил глаза. Наверное, стоило сразу поделиться своими опасениями о Докторе. О его нечеловеческой природе малмут стала подозревать почти сразу после знакомства, но была слишком смущена и напугана, чтобы затрагивать эту тему при общении с кем-либо. Вернувшийся Доктор спас Чан-Тхо от неприятного разговора. — Это тебе, — произнес он, протянув профессору треугольную призму, сделанную из какого-то слабо светящегося материала. — Что это? Под выжидающим взглядом Доктора профессор с недоумением вращала маленькую пирамидку в руках. Сам же хозяин ТАРДИС выглядел при этом торжественным и немного печальным. — Я не знаю, рад ли я тому, что сейчас произойдет, или я совершаю ужасную ошибку. Наверное, я слишком большой эгоист, раз возможность этой ошибки меня не остановила. Наблюдай внимательно, Мисси. Он направил звуковую отвертку в сторону призмы, от чего ее стенки рассыпались искрящимся порошком на пол ТАРДИС. Профессор едва успела подхватить выпавший из разрушенного контейнера предмет. В вещи Чан-Тхо признала пропавшие «часы», которые Марта забрала из кармана профессора еще на Малкасаре. Те самые «часы», которые Чан-Тхо было велено никогда не упоминать в присутствии их бывшей владелицы. Малмут полагала, что неизвестная болезнь ее покровительницы была связана именно с этим предметом, но сейчас Доктор ожидал, что профессор откроет их. Чан-Тхо ошибалась с самого начала? — Откуда это у тебя? — спросила профессор. — Позаимствовал при знакомстве. Не стану утверждать, что случайно. — Но… Профессор произнесла лишь это слово, а затем замерла с «часами» в руках. В ее эмоциях происходило нечто странное. Было много страха, отчаяния, предвкушения, торжества, и Чан-Тхо не могла угнаться за этим чередованием. — Открывай, — приказал Доктор. — Я готов. Он стоял, спрятав руки в карманы брюк. Без улыбки и необычайно серьезный Доктор не походил сам на себя. Затем Чан-Тхо увидела, как бледные пальцы профессора осветило золотистое сияние. Поток, словно наполненный золотой пылью, поднялся вверх, направляясь от загадочного предмета к лицу Мисси. Спустя минуту «часы» громко звякнули об пол, выскользнув из ее рук. А потом Чан-Тхо почувствовала такой же ужас, как при смерти своих соплеменников, потому что Мисси Яна тут больше не было. Способность к эмпатии — дар и проклятие всех малмутов — парализовала и тело, и разум Чан-Тхо. Доктор же смущенно улыбался. — Привет, — сказал он. — Ты обещала не злиться… — Думаешь, это возможно? — в знакомом Чан-Тхо голосе звенел лед. — Ну, вряд ли, конечно. Но постарайся, посжалуйста… Женщина уже не смотрела на него. Вместо Доктора ее сейчас больше интересовали складки на юбке. А еще собственные руки. — Ты хотела со мной говорить. И была очень настойчива. Я здесь — так скажи что-нибудь. Эй! Женщина посмотрела направо, сделав крошечное движение головой. Чан-Тхо заметила его только потому, что не отводила взгляда от «незнакомки». — О нет, — сказал Доктор, качая головой, — нет. Даже не пытайся. Консоль ТАРДИС заблокирована. Не выйдет. Доктор прислонился бедром к упомянутой круглой консоли, и хотя его поза казалась расслабленной, лицо оставалось напряженным. Тогда «профессор» посмотрела влево, в сторону выхода из ТАРДИС. — И мы все еще на орбите. В девяти сотнях километрах от земной поверхности. Доктор произнес это с сочувствием, которое вполне можно было принять за насмешку. Затем хозяин ТАРДИС направил свою звуковую отвертку в сторону двери, и та медленно закрылась. — Итак, — женщина с лицом профессора повернулась к Доктору, — ты запер себя вместе со мной. Что дальше? Он легкомысленно пожал плечами. — Не знаю. — Ты не можешь верить, что сумеешь вечность удерживать меня тут. — Это было бы глупо, — согласился Доктор. — И ты не можешь думать, что я поеду с тобой в… в то, чем ты обычно занимаешься. — Почему нет? Она рассмеялась, и в этом смехе совсем не было веселья. Только злость. Смех резко оборвался. — Не смешно, — произнесла женщина, шагнув в сторону Доктора. — Я собираюсь тебя уговорить. Хотя ответ Доктора звучал уверенно, он тоже сделал шаг, но только прочь от «профессора». Она наступала — он отходил. — Самонадеянно! Ты не боишься, что я заберу твою ТАРДИС? — Я рискну. — А за своих любимых маленьких мартышек ты не боишься? — Я прослежу, чтобы ты никому не причинила вреда. — Вначале проследи за собой, — произнесла женщина. Она подцепила малозаметную серую сферу из гнезда на панели для управления кораблем. А затем продемонстрировала Доктору добытый шарик диаметром в три дюйма, и вся самодовольная уверенность разом сошла с лица мужчины. — Я должен был его убрать, — выдохнул Доктор. — Пожалуйста, Мисси, положи накопитель эманаций внутренней матрицы туда, где он лежал. Я очень тебя прошу. Она покачала головой, а затем попыталась приблизиться к Доктору, но их постоянно разделяла круглая консоль. Доктор ни на миг не останавливался, явно опасаясь «профессора». — Мисси, я боюсь, что накопитель может оказаться немного переполнен. — О, Доктор, я на это надеюсь! — произнесла она, ускоряя шаг. — Зная тебя, можно рассчитывать, что он не очищался лет двести! — Триста! Триста лет! Если ты его сейчас бросишь, он взорвется и разнесет тут все! Включая нас обоих! Доктор вынужденно перешел на бег. — Только если попадет в неживую материю! — ответила она. — Стой на месте и дай в себя попасть, если хочешь умереть один. — Мисси! Давай все обсудим… Пожалуйста! Он продолжал кружиться вокруг консоли ТАРДИС, чтобы не дать «профессору» возможность прицелиться. Погоня то замедлялась, то ускорялась, но преимущества никто не получал. — Во имя Рассилона, Доктор, я сейчас брошу накопитель на пол, если ты не остановишься! — Извини, я полагаю, что ты для этого слишком ценишь жизнь! Свою, во всяком случае. Советую прекратить! Вряд у тебя сейчас достаточно сил, чтобы так глупо их тратить! — Отчего же? — Последствия арки хамелеона. Поверь, я знаю, о чем говорю. Скоро тебе станет очень плохо. — Верить тебе? О, конечно! Ты же не обманывал меня все это время! Не врал в лицо и не смеялся за спиной! — Я не смеялся! — Доктору пришлось резко изменить направление бега, потому что его преследовательница решила развернуться. — И первая часть твоего рассуждения также является весьма дискуссионной. — Да неужели? — женщина остановилась. — Так начинай! Расскажи мне еще раз, какого цвета Галлифрей! Он поднял вверх указательный палец, словно призывал задуматься. — Даже если допустить, что я немного увлекся, это не повод меня взрывать… Наверное, утверждение Доктора могло вызвать новый раунд гонки, но Чан-Тхо наконец собрала воедино свои разбежавшиеся мысли. — Чан, Доктор, я не понимаю, что происходит, тхо. Оба участника погони переглянулись, а затем посмотрели на малмут. Женщина с лицом профессора Яна дышала тяжелее Доктора и, воспользовавшись остановкой, сразу начала приводить в порядок выбившиеся из прически пряди волос. — О, мне жаль, Чан-Тхо, — сказал Доктор. — Чан, почему жаль, тхо? Он молчал. — Чан, где профессор Яна, тхо? Ответила ей женщина с лицом профессора. — Ее нет, и больше не будет. Потому что ее никогда не существовало. Голос у женщины тоже остался прежним, но казался более высоким и резким. — Знаешь, это спорный вопрос, — заметил Доктор. — И разумеется, ты считаешь, что все вокруг должны интересоваться твоим мнением. — Чан, где профессор, тхо? Женщина улыбнулась так, как никогда не улыбалась профессор Яна. Слишком остро, слишком холодно. — Пропала за ненадобностью. Забудь это прозвище… Хотя, — она поправила шляпку, — имя «Мисси» я оставлю. Будем считать его сокращением от «Мистресс». — Тебе подходит, — кивнул Доктор. Лишь теперь Чан-Тхо, казалось, начала что-то понимать. — Чан, вы знакомы, тхо? — К моему сожалению, да, — признала женщина. — И полагаю, что это чувство взаимно. Малмут решила смотреть только на Доктора: видеть чужое выражение на знакомом лице и чувствовать скрывающуюся за ним чужую личность становилось все тяжелее с каждым дыханием. Эмпатический дар лишал Чан-Тхо любой иллюзии самообмана. — Мы знакомы, — произнес Доктор, глядя на лежащие на полу ненужные «часы». — Но я не сразу понял это. Только когда увидел арку хамелеона. Малмут тоже ощущала себя забытой и ненужной, поэтому она подошла, чтобы поднять выброшенный предмет. Корпус из серебристого металла украшал тонкий узор, который теперь казался Чан-Тхо зловещим. Малмут низко склонила голову, отдавая себя скорби. — Чан, я думала, что эта вещь стала причиной вашей болезни, тхо… Чан, жестокое заблуждение, тхо. — Ты видела у меня арку хамелеона раньше? — резко спросила женщина. — Чан, несколько раз, тхо. Малмут сразу пожалела об этих словах — слишком пугающим показался ей тяжелый немигающий взгляд Мисси. — Чан, я не знала, что они важны, тхо. — Но ты только что назвала арку хамелеона «причиной моей болезни»? Чан-Тхо? — Чан, так сказала Марта Джонс, тхо. — Марта? — переспросила женщина, и в ее тоне малмут почувствовала угрозу. — Это случилось недавно, надо полагать? — Чан, простите, тхо! — у Чан-Тхо поднялось давление. — Чан, Марта Джонс просила не говорить вам о случившемся, тхо! Чан, я лишь хотела помочь вам, тхо… Женщина подняла бровь, и малмут в полной мере ощутила на себе презрение своей бывшей покровительницы. — О, разумеется, все это было ради моего блага! — сказала она, закатив глаза. — Предать доверие — лучший способ заслужить чью-то благодарность. — Чан, я не предавала… Тхо… Внезапно женщина вскрикнула и прижала руку к виску. Ее внезапным замешательством воспользовался Доктор, который подобрался ближе, пока Мисси говорила с Чан-Тхо. Одной рукой Доктор ловко выхватил у бывшей патронессы малмут сферу накопителя и сразу спрятал опасный предмет к себе в карман. Второй — перехватил женщину поперек груди, не давая вырваться. — О, Мисси, я знаю, что ты никогда не знаешь, когда нужно остановиться. Но, пожалуйста, не упорствуй сейчас. Она замерла. — Убери руки. Голос женщины был холоднее подземных льдов Малкасара, и Доктор сразу отстранился. — А теперь убери отсюда ее, — «профессор» указала на Чан-Тхо. — Твою помощницу? Но ей некуда идти. Женщина смотрела только на Доктора. До Чан-Тхо ей дела не было. — Можешь сбросить ее с орбиты. Ты и сам понимаешь, что ее не должно быть там, где нахожусь я. Ради ее же безопасности. — Это шантаж! — запротестовал Доктор. — И что с того? Внезапно посреди их спора в ТАРДИС раздалась тревога. Доктор бросился к консоли, и даже Мисси заинтересовалась происходящим. — Это сообщение, — произнес Доктор, а затем его глаза расширились. — Тут просьба о помощи и координаты. — Надо полагать, ты нередко получаешь нечто подобное. Однако он выглядел, как глубоко шокированный человек. — Она на галлифрейском, — произнес он, глядя Мисси в глаза. *** Джек Харкнесс имел большие планы на вечер. Руководителю Торчвуда-3 катастрофически не хватало свободного времени, поэтому возможность отдохнуть от расследований так им ценилась. И опасные для жизни схватки с пришельцами, и рутина, связанная с заполнением отчетов, выматывали капитана одинаково сильно. Зазвонивший пятничным вечером рабочий телефон был воспринят Джеком как нечто заслуживающее самой суровой кары, но всякое раздражение пропало, стоило капитану услышать голос звонившего. — Привет! Привет! Привет! — пропел в трубку Доктор. — Капитан, я сейчас стою на разломе, и ты мне тоже нужен там. Срочно. — Извини, я… — Срочно, капитан. Объясню при встрече. Что именно случилось у Доктора, Джек гадал, пока бежал к разлому. На площади действительно обнаружилась синяя полицейская будка, а ведь одно из предположений капитана заключалось в том, что звонок являлся розыгрышем. Все же Доктор никогда раньше не просил Торчвуд о помощи. Затем из ТАРДИС выскользнула симпатичная молодая девушка, тихая и очень печальная. Следом высунулась голова Доктора. — Привет еще раз, Джек! Извини, зайти не приглашаю — там сейчас немного опасно. — Не ожидал увидеть тебя так скоро, Доктор. Что случилось? Предположений у Джека сразу появилось множество. Ядовитый газ? Радиация? Орды варваров? Но ни одно из указанных явлений не могло навредить бессмертному капитану, и Доктору это было известно не хуже, чем самому Джеку. — Одна очень разозленная повелительница времени, — пояснил Доктор. О! Тогда в ТАРДИС действительно было лучше сейчас не заходить. — Насколько все плохо? — участливо спросил Джек. — Ужасно. Меня чуть не превратили в атомарное облако с помощью моей же ТАРДИС… Джек, можешь сейчас присмотреть за Чан-Тхо? В отличие от меня, она не умеет регенерировать. Джек посмотрел на печальную инопланетянку. Задача поднять ей настроение была вызовом для его обаяния. — Почту за радость. Пойдем, красавица. Исправим твое впечатление от Кардиффа. Малмут подавленно кивнула. — Чан-Тхо, — сказал Доктор, — все наладится. Подожди немного. Я еще прилечу к тебе, и она тоже. Чан-Тхо взяла капитана Харкнеса за руку и позволила увести себя прочь от ТАРДИС. Следующая глава: Ансей и тайна Древнего