Его родина

      —Хиляль!.. —Леонидас вскочил на кровати, тяжело вдыхая ночной воздух, скопившийся в его комнате. Первая мысль была открыть окно, но поняв, что он и руки поднять не может, успокоился и сел более удобно, приняв хорошую позу для раздумий.       Ох, опять дурной сон. Опять дрянной дурной кошмар, ничего нового. Ничего того, что могло бы его порадовать, или же огорчить. Леона только злило то, что ему снятся эти сны, заставляя беспокойно спать, и видом своими вызывать вопросы у родных ему людей.       А его Хиляль спокойно спала на другой половине кровати, ровно дыша. Ресницы чуть подрагивали, дыхание спокойное, умиротворенное выражение лица. Вот она чуть зажмурилась, совсем на мгновение. На лице проскочила улыбка. Ей снится что-то хорошее?.. Леон надеялся на это больше, чем на то, что его покинут страшные сны. По крайней мере, самое страшное у него будет то, что к нему в комнату нагрянет отец. Но он этого не сделает: дверь то Леон теперь запирает. Запирает, как собственное сердце для других дам, кроме его Хиляль. Ведь это только его любимая, почему он должен быть ей неверен?        Забвенно улыбнувшись собственным мыслям, Леонидас лёг на подушку. С этого ракурса открывался более прекрасный вид на девушку: растрепанные волосы, пухлые губы, немного мятая ночнушка, просвечивающая тело молодой турчанки. Все это манило лейтенанта также, как и ее душа.        Они были будто созданы друг для друга, не смотря на то, что его любимая постоянно метала огоньки ревности в сторону девушек, так отчаянно пытавшихся познакомиться с ее женихом. В момент «знакомства» Хиляль собственнически подходила к Леону, брала его под руку и, улыбнувшись какой-либо из молодых особ, уходила прочь, уводя, к ее радости, а то сожалению, красивого молодого человека, радуясь разочарованию новой жертвы.        Ох, как же лейтенант любил злить свою Хиляль. Иногда, ему приходится держать себя в руках, чтобы не проколоться в собственном плане, беседуя с очередной греческой девушкой, в каком-нибудь красивом платье. Хах, ему нравилось наблюдать, как его любимая пытается уничтожить взглядом какую-либо гречанку, разговорившуюся с ее молодым человеком. И тогда, уже козырь в рукаве был не у него, а у Хиляль.       Немного подумав, девушка решалась на отчаянный шаг, план «Б»: поддавалась напору красивых молодых военных, мило беседуя с ними о погоде, о войне и о выпивке, делая наивно-милый взгляд. И тогда Леона током прошибало, мол, как же так, его любимую уводят, непростительно! Заканчивалось все очень быстро и по-любви, но к сожалению не для детских глаз и ушей.       Они же все-таки любят друг друга. Почему бы им и не мириться, как влюбленным? Как честным и милым взрослым. И сегодня, после такого примирения, и вчера, и позавчера, да в любой другой день.. В любой другой день они будут говорить друг другу, как сильно они любят. И любит лейтенант свою родину. Такую хрупкую и нежную. Ведь его родина-это Хиляль.