Выпускной

Уэйн с сомнением покосился на лучшего друга, который, кажется, сошёл с ума. А как иначе объяснить то, что он пытался спрятаться за кустик, который явно уступал ему по габаритам? — Драк, что мы тут делаем? — снова задал он самый интересующий на данный момент вопрос. Вампир цокнул языком, пытаясь зарыться в заросли. — Я же говорил — следим, чтобы с моей ненаглядной доченькой всё было хорошо. — В смысле? Что с ней станет в компании сверстников и учителей? — Да что угодно! Вдруг она потеряется, или её унесёт враг, или она утонет, или… — Луна, Драк, она уже почти взрослый вампир! Ей сто семнадцать лет! Ещё год — и она станет совершеннолетней! — Для меня Мэйвис всегда останется крошкой, — упрямо заявил Дракула, найдя надёжное укрытие. Несколько минут после этого друзья провели в полном молчании. Наконец оборотень снова нарушил священную тишину. — Неужели ты всегда будешь её опекать? — спросил он. — Да, — односложно ответил вампир, сосредоточенно высматривая в толпе разношёрстных, разномастных вампирьих подростков тёмную макушку дочери. — Не думаю, что она обрадуется, если узнает о твоей слежке на её выпускном… — Я знаю. Поэтому мы делаем это инкогнито. Уэйн лишь вздохнул — спорить с гиперактивным папашей было бессмысленно. — А как же взросление? — В смысле? — Ну… когда-нибудь она всё равно найдёт себе мужа, заведёт детишек. Тоже будешь следить? Граф не ответил, но заметно погрустнел. Уэйн тут же прикусил себе язык, в прямом смысле этого слова. Не стоило ввергать вампира в пучину уныния раньше положенного срока. — Как быстро летит время, — тихо прошептал Дракула, глядя на дочь, которая лихо зажигала рядом с какой-то рыжей вампиршей. Вольфыч ободряюще похлопал его по плечу и согласно заметил: — Да, очень быстро. Но в этом и есть прелесть жизни, не так ли?