Мы будем счастливы теперь и навсегда

— Ш-ш-шеннон! Долгий выдох, струя воздуха между чуть разомкнутыми зубами, не шепот, а шелест. Она произнесла это как-то непривычно, слишком твердо и протяжно, и у него моментально все волоски на теле встали дыбом. Боги, он и не догадывался, что его имя может звучать так возбуждающе! Шеннон рефлекторно сжал ладони на выпуклой попке и, приоткрыв один глаз, скосился вниз. Алекс непринужденно вытянулась на нем, уложив подбородок на скрещенные ладони, а ладони — ему на грудь. Ближе всего к его губам был ее нос, и он этот нос поцеловал, а затем вновь расслабленно закрыл глаза. Алекс фыркнула. Она не стремилась, подобно другим женщинам, затеять беседу, и он был благодарен ей за это. Вести задушевные разговоры совершенно не хотелось, хотелось курить, но было лень даже шевелиться. Алекс завозилась, пощекотала пальцами ног его стопы и ужом вывернулась из объятий. — Куда? — возмутился Шеннон и потянулся за ней. Она засмеялась, быстро поцеловала его в плечо и, не потрудившись одеться, застучала босыми пятками по ступенькам крутой лестницы, ведущей с мезонина на нижний уровень квартиры-студии. Внизу на кухне хлопнула дверца шкафчика, и Шеннон услышал, как что-то немелодично замурлыкала Алекс. Улыбнувшись, он заложил руки за голову и откинулся обратно на широченную кровать, которая занимала практически все пространство компактного второго уровня. Это было несколько непривычно — прямо с лестницы утыкаться в постель, и поначалу Шеннон испытывал определенный дискомфорт, так как местоположение спального места рождало смутные ассоциации со сценой или подиумом, а его впечатляющие размеры непременно вызывали в памяти образ юного, чтоб его черти взяли, супруга Алекс. Правда, вчера все ассоциации и образы очень быстро выветрились у него из головы, но сегодня мысли вернулись. Отнюдь не считая себя образцом высокой морали, а скорее даже наоборот, Шеннон Лето тем не менее имел определенные принципы. В частности, он четко придерживался одного правила — никаких романов с замужними дамами. Он вполне резонно полагал, что ввязываться в неудобные во всех смыслах и заведомо бесперспективные отношения, когда вокруг полно молодых и свободных женщин, абсолютно нецелесообразно. Да и тень мужской солидарности маячила где-то на периферии сознания. Он был уверен, что рога — вовсе не то украшение, которое к лицу мужчине. Вначале он решил, что его разыгрывают. Алекс замужем? И за кем? За этим малолетним хлыщом? Да ну, бред какой-то! Томительная пауза ширилась. Александра задумчиво рассматривала тарелку, Шеннон сверлил ее недоверчивым взглядом, и только Франсуа безмятежно жевал тортилью. — Что это значит? — наконец тяжело уронил Шеннон. Алекс откинулась на спинку диванчика. — Что ж, пожалуй, стоит объясниться, — проговорила она. Франсуа перестал жевать. — Погоди, я что не вовремя? — переводя взгляд попеременно с Алекс на Шеннона и обратно, спросил он. — Ты удивительно догадлив, — пожала та плечами. — Черт, ребята, извините, я, правда, не хотел вам помешать! — мальчишка был полон раскаяния. — Сама посуди, Бен твердит о какой-то важной встрече в ресторане, я захожу, вижу, как вы чинно беседуете, ну и веду себя соответствующе. Ты ведь даже не намекнула, что у тебя сегодня намечается личная жизнь, — упрекнул он. — Теперь ты убедился? — поинтересовалась Алекс. — Я все понял! — поднял руки Франсуа. — Меня уже нет. Рад был познакомиться, мсье Личная Жизнь! Он подмигнул совершенно офигевшему Шеннону и, сверкнув на прощание белозубой улыбкой, исчез так же стремительно, как и появился. Шеннон посмотрел ему вслед и перевел взгляд на Алекс. — Что здесь происходит? — раздраженно проговорил он. — Кто это такой? — Ну он же представился. — Ты хочешь сказать, что ты замужем? За ним?! — За ним, — вздохнув, согласилась Алекс. Шеннон помолчал. — Это розыгрыш? — спросил он наконец. — Если да, то неумный и неубедительный. Особенно в свете вашего, мягко говоря, странного разговора. У твоего супруга какие-то уж чересчур лояльные взгляды на супружество. — Как ты успел убедиться, у меня тоже. Да ты ешь — остынет, — напомнила Алекс, вновь принимаясь за фахитас. Шеннон отшвырнул вилку. — Я не люблю, когда из меня делают дурака, Алекс! — рявкнул он. Она с любопытством посмотрела на него. — Тебя действительно так волнует мой статус? Шеннон просто задохнулся от возмущения: — Ты издеваешься?! — Нет! — покачала она головой и, помолчав, произнесла: — А если я скажу, что мы с Франсуа не имеем никаких обязательств друг перед другом? — То есть? — хмуро спросил он. — Ну-у Шеннон… — протянула Алекс. Он внезапно прозрел. — Ты хочешь сказать, что ваш брак фиктивный? — Бинго! Только не стоит об этом так кричать. У нас через два месяца интервью, и иммиграционная служба проявляет к нам повышенный интерес. Шеннон оторопело смотрел в смеющиеся глаза. — Но зачем, Алекс? — Франсуа канадец. Из Монреаля. Как это бывает — закончился срок действия рабочей визы, и ее по необъяснимым причинам не продлили. — Ему грозила депортация? — Разумеется. — Но тебе… тебе-то это зачем? — Считай меня альтруисткой. Алекс явно не собиралась посвящать его в подробности. И Шеннон больше вопросов не задавал. А вот сегодня поутру вопросы отчего-то всплыли опять. Виной ли тому была огромная кровать — единственная в доме! или замеченные краем глаза небрежно брошенные внизу на кресле мужские джинсы, но в Шенноне вдруг очнулись самые дремучие мужские инстинкты. Мрачно созерцая белоснежный потолок, он думал о том, что никак не готов мириться с подобной ситуацией. И это удивляло и злило его. Тихо скрипнула дверь крошечной гардеробной. Шеннон повернул голову и столкнулся с внимательным взглядом двух круглых немигающих глаз. Огромный белый котяра явных персидских кровей застыл в дверях, сверля гостя недружелюбным и настороженным взглядом. — Ты что, все это время был здесь? — поинтересовался Шеннон. Кот презрительно дернул шерстью и, независимо подняв толстый, как полено, хвост, двинулся к кровати. Мягко оттолкнувшись, он бесцеремонно запрыгнул на покрывало и выжидающе уставился на гостя. Шеннон машинально почесал его за ухом. Кот, видимо, решив что-то для себя, растянулся рядом и тут же принялся вылизываться, неприлично задрав лапу. — О, ты не один! Алекс с подносом, на котором исходили кофейным ароматом две внушительные кружки, поднималась по лестнице. Пристроив поднос рядом с Шенноном, она обернулась к оккупанту. — Боба, друг мой, разрешите вас побеспокоить! — с этими словами Алекс аккуратно спихнула недовольного кота на пол. — Боба? — «Охотник за головами», — усмехнулась Алекс и протянула ему кружку. — Виртуозно охотится на колбасу и совершенно не признает кошачий корм. Я подозреваю, что раньше его звали как-то по-другому. Мы арендовали его вместе с квартирой. Прежние хозяева съехали, а он остался. Бесплатное приложение, так сказать. — Мы? — помрачнев, переспросил Шеннон. — Шен! — Александра впервые назвала его так. — Ты знаешь, сколько стоит аренда квартиры даже здесь в Бруклине? Согласись, гораздо выгоднее делить расходы на двоих. — Поэтому ты и вышла замуж? — съязвил Шеннон. Алекс его выпад проигнорировала. — Мы с Франсуа просто соседи. Его территория — нижний уровень, моя — здесь. Демаркационная линия проходит у подножия лестницы. Ты удовлетворен? — Меня это совершенно не интересует! — пробурчал Шеннон. Алекс на четвереньках подобралась к нему и мягко поцеловала в губы. — Пей кофе! — А завтрак? — обнаглел он. — Не откажусь, — тут же отреагировала она. Шеннон хлопнул ресницами и расхохотался. Весна в Нью-Йорке была щедрой и какой-то очень яркой в отличие от лишенного сезонности субтропического Лос-Анджелеса. Газоны и крошечные палисадники перед чопорными домами-браунстоунами радовали глаз молодой зеленой травой и желтыми первоцветами, пушистые салатовые шапки венчали живые изгороди, и даже монументальные деревья, которые на вид были старше прабабушки Шеннона, выпустили величественные темно-розовые бутоны. — Смотри, — Алекс непринужденно подхватила Шеннона под руку, — видишь пятиэтажный особняк из красного кирпича? Это апартаменты Сары Джессики Паркер. А в двух кварталах отсюда приобрела недвижимость Пенелопа Крус. — Вы знакомы? — полюбопытствовал Шеннон. Алекс засмеялась. — Ну да, каждое утро совершаем совместную пробежку. Шеннон, я же не Энни Лейбовиц, чтобы быть на «ты» со звездами такой величины. Я работаю в основном с начинающими моделями и актерами, делаю профессиональные портфолио. Актеров люблю больше, там есть хоть какой-то простор для творчества, это тебе не «снэп шуты» одинаковых, как клоны, моделей. — А со мной поработаешь? — Ты собираешься начать карьеру модели? — комично изумилась Алекс. — Чур меня! — ужаснулся Шеннон. — Я предлагаю сотрудничество. — Условия? — деловито поинтересовалась Алекс. — Согласен на любые. — О, какие опрометчивые слова! — Что поделаешь, приходится идти на риск. Алекс удобнее перехватила его ладонь. — Выкладывай! … — Одним словом, события 11 сентября лишили альбом обложки, и теперь у нас свой личный, персональный счет к «Аль-Каиде» и Бен Ладену, — закончил эмоциональный рассказ Шеннон. — Альбом голый, идей нет, не говоря уж о визуальном воплощении. Возможно, нам нужен взгляд со стороны, но Джей ни за что на свете это не признает. — Почему? — Он очень ревностно относится к творческому процессу, привык контролировать каждую мелочь — скрупулезно, въедливо. Удивляюсь, как сам не уселся за дизайн, а рискнул передоверить это мне. Шеннон остановился посреди аллеи и, оглядевшись, восхищенно выдохнул: — Черт возьми, красиво! Вишневая эспланада Бруклинского ботанического сада была окутана нежнейшей бледно-розовой дымкой. Казалось, на каждое дерево, лишенное листвы, опустилось невесомое пенное облако. Цвела сакура. — Сегодня здесь малолюдно, — заявила, подходя, Александра и добавила низким грудным голосом: — Это самое лучшее место, чтобы предаваться ханами*. Шеннон неторопливо опустил руки ей на бедра, притягивая к себе. — Что бы это ни значило, звучит многообещающе! — почти касаясь губами ее рта, прошептал он. Алекс рвано выдохнула и, зарывшись рукой в его короткие волосы, неуловимым движением губ уничтожила разделявшее их расстояние. ___________ * Ханами — древняя японская традиция любования цветущей сакурой