Будь милосердным ко мне...

      Жизнь шла своим чередом — медленно и апатично. Сентябрь подходил к концу. Работа всё так же «радовала». Ким Со А, как и всегда, упорно пыталась меня с кем-нибудь познакомить. Но я на такие провокации совершенно не поддавалась. Пока не произошла одна моя роковая ошибка. Мне не стоило расслабляться. Но в итоге я сейчас в обворожительной «упаковке» сидела в одном из кафе Итэвона и натянуто улыбалась какому-то господину Паку. Из всего, что я поняла, он очень хороший друг жениха Со А.       Честно? Мне было до лампочки. Я совсем не следила за нитью разговора. Кто он и кем работает. Всё это бессмысленная трата времени. Когда размышляла в этот момент, мне казалось, что я и вовсе не живая, словно мёртвая рыба, что лежит на песке. Чувства всегда мне казались чем-то сложным и эфемерным, а за все свои двадцать пять лет я ни разу не испытывала такого романтического чувства, как любовь. Любить кого-то — это значит быть уязвимым. Сложно было довериться человеку. А может, просто не встречала того самого? Во многом я винила свою неприязнь к мужчинам. Мне всегда казалось, что постоянно встречала не того человека. И дело даже не во внешности, а в банальной личности со своими интересами, которую я зачастую не видела. Все относились как-то потребительски к женскому полу. Хотелось разговоров по душам, уважения и трепетного отношения к моей персоне. Почувствовать себя кисейной барышней, которую превозносят, словно прекрасную леди. Где же этот прекрасный джентльмен? Где он потерялся? В какой стране? Но это реальность, этим всё сказано.       С губ срывается усталый вздох. И эта ошибка была фатальной.       — Вам, похоже, не особо интересно? — Поднимая взгляд, я натыкаюсь на раздражённое лицо. Похоже, чьё-то эго было задето.       — Ну, что вы! Вы так интересно рассказываете, — милая улыбка и надежда, что это прокатит, окупились. Недовольство на лице недоухажёра сменилось милостью. Выдыхаю и радуюсь, ведь удалось избежать катастрофы.       Как только буря утихает и господин Пак вновь продолжает свой монолог, мысли возвращаются в прежнее русло. Я честно пыталась быть вежливой и участливой в этой беседе. Но мне сейчас нестерпимо нужен был воздух. Здесь я задыхалась. Подруга упрямо пинала под столом, напоминая о рамках приличия, а я снова погружалась в своё подводное царство. Хотелось встать и убежать из этого проклятого места туда, на мою любимую лавочку к тому апельсиновому мальчику. Там я чувствовала себя так уютно и тепло. Там было то, что мне сейчас было особенно нужно. Воздух. Прохладный, лёгкий, дарящий силы, заставляющий чувствовать себя живой. Тем временем я всё глубже погружалась в свои глубины.       Эти три недели были заняты мыслями о будущем. Мне хотелось в дальнейшем семью, детей. Но каждый раз, когда я встречала мужчину, отталкивала его. С каждым неудачным свиданием отторжение к мужчинам только возрастало, вследствие чего я уже третий год как завязала с этим делом. И именно в этот момент на горизонте моей не самой радужной жизни замаячил человек, к которому меня тянуло на интуитивном уровне.       Когда вспоминала его, на душе становилось легко. Но! Зачастую на своём пути я встречала преграды. В этот раз ею оказался мужчина с драконьими глазами, или правильно будет сказать то, кем он являлся, его статус.       Когда я пришла в тот вечер домой, меня не покидало чувство, что я где-то его видела. Залезая во всемирную паутину и набирая в поисковике «Ким Намджун», я получила результат, которого явно не ожидала. На меня с экрана смотрел тот самый апельсиновый мальчик. Это было… Даже не знаю, что и сказать, — как описать тогда моё состояние? — хотя, наверное, это была стадия оглушения. Оглушение сменилось потрясением. И осознанием того, что больше мы не увидимся. На душе медленно оседал осадок от того, что он не сказал, кем является на самом деле. Мог бы сказать, как есть. Хотя… имела ли я на это какое-то право? После того случая ни разу его там не видела, оно и не удивительно. Думаю, он не хотел вновь столкнуться со мной? Почему он тогда обронил те слова? Была ли здесь прозрачная надежда на что-то? Всё же она больше была призрачной, чем прозрачной.       — Анна?! — и снова этот обиженный тон. Фокусируя свое зрение на господине Пак, я стараюсь придать себе более заинтересованный вид.       — Да? — кидаю дежурную улыбку, поправляю выбившийся русый локон из причёски. И жду, сработает ли отвлекающий манёвр?       — Расскажите немного о себе, пожалуйста, — И он сработал.       — Ничего особенного. Зовут Анна, ну вы это и так знаете, двадцать пять лет. Работаю учителем рисования, — пожимаю плечами и смотрю на своего собеседника.       — Так вы художница? — улыбается он, пытаясь завязать беседу.       — Ну можно и так сказать, — он смеряет меня тяжёлым взглядом. И я замечаю, что надвигается буря. Он явно не доволен таким отношением к себе.       — Похоже, вы не заинтересованы в этой встрече?       «Боже, как же он чертовски прав», — крутится в моей голове. Но под столом меня пинают с ещё большим усердием. И я устало поворачиваю голову к подруге, с укором смотря на неё.       — Что ты, Чон Мин! Анна, просто очень стеснительная! — подруга отчаянно пытается спасти ситуацию. Брошенный на меня взгляд Со А был словно молния. Он говорил сам за себя. Вся эта ситуация напрягала и выматывала. Я устала. Этим субботним вечером хотела прокатиться на велосипеде и выпить ромашкового чая на той самой лавочке. Включить музыку, попытаться увидеть звёзды в ночном небе Сеула. А не вот это всё. Проанализировать ситуацию мне хватает минуты и ещё одной, чтобы решиться на это.       Аккуратно вставая из-за стола, я ловлю взгляд господина Пак:       — Прошу меня извинить. Это был прекрасный вечер, но я не думаю, что нам стоит продолжать мучить друг друга.       — Что же. Надеюсь, это наша последняя встреча. Вы совершенно не умеете разговаривать с людьми. Такое пренебрежение. Даже противно!       Вся его триада вызывает во мне зарождающуюся агрессию и истерику. Да кто он такой?!       Делаю глубокий вдох. И с губ срывается: «Напыщенный индюк!», — хватаю свою сумку, пальто и спешу ретироваться из этого чёртового места.       Не обращая никакого внимания на крики подруги, смех её жениха и всё остальное, я поспешно накидываю на плечи чёрное пальто, палантин и бегу. Бегу из этого душного места, атмосферы, от людей. Делая лишь шаг на улице, вдыхаю воздух глубоко до самых краёв лёгких, обжигая их осенним воздухом.       Я наконец-то осознаю, как же мне хочется отключиться от этого душного мира, сбежать туда, где смогу побыть наедине с собой.       Автобус, метро, несколько остановок и длительных мгновений приводят меня к кофейне рядом с так горячо полюбившимся парком. Захожу в небольшое заведение, чтобы заказать для себя ромашкового чая, и спешу туда, где я наконец-то смогу расслабиться.       Медленно бродя по направлению к моему любимому месту и заворачивая за угол, я ощущаю, как меня посещает дежавю. Там сидел он. Сидел и смотрел вперёд. Пытаюсь проследить его взгляд и понять, что же его так заинтересовало, и натыкаюсь на небо. Почему-то кажется, что этот человек по своей натуре очень похож на меня. Такой же безмятежный и одинокий. Но так ли это? Возможно, это просто атмосфера прохладной ночи, пропитанная запахом ромашкового чая.       Подхожу к лавочке, сажусь на свободное место. В голове была лишь одна мысль. Что мне сказать? Но он решил всё за меня:       — Добрый вечер, Анна, — такой мягкий, едва уловимый шёпот.       — Здравствуйте, — встречаясь с ним взглядом, я тут же попала в плен его глаз.       — Как вы поживали? Вы сегодня необычайно обворожительны. Свидание? — милая улыбка, скользнувшая с его губ, и слова согрели меня больше, чем ромашковый чай в стаканчике.       Оглядывая себя, я вспоминаю, что сегодня была напомажена как на выданье. Чёрное платье с запахом, жемчужный чокер, серьги, полусапожки на каблуке. Да ещё этот боевой раскрас.       Его комплимент был словно удар под дых, и голова пошла кругом. Неужто всего тремя словами можно выбить почву из-под ног собеседника? Бросаю на него застенчивый взгляд:       — Благодарю, — до чего же я смутилась от простого комплимента. Чувствуя, как щеки заливаются краской, спешно отворачиваюсь, — жизнь идёт своим чередом, медленно и … — повисло молчание. Я не знала, а может, не понимала, что хочу ему сказать в этот момент.       — И? — повернувшись ко мне, он с интересом ожидал ответа.       — Я устала, — поворачиваясь обратно. Это всё, что могла сказать. Думаю, мой взгляд говорил сам за себя — уставший и измученный.       Возвращая обратно свой взгляд в ночной горизонт, мы молчали. Не было никакого дискомфорта, ощущалось лишь тёплое чувство где-то внутри. Будто я дома. Лишь через пятнадцать минут решилась задать ему вопрос, что так мучил меня и крутился в голове уже какую неделю.       — Можно вопрос?       — Конечно.       Поворачиваясь к нему лицом и ловя его взгляд, я спросила то, что так сильно интересовало меня:       — Как к вам лучше обращаться, Ким Намджун или RM? — видя, как поднимаются вверх его брови, я осознавала, что, возможно, совершила ошибку.       — Всё же узнали, — вздох разочарования сорвался с его губ, и он, разорвав зрительный контакт, посмотрел на ночной горизонт.       — Ну, пришлось поискать во всемирной паутине. Вы разочарованы?       — Не в этом дело. Просто хотелось, чтобы хоть раз со мной хотели поговорить как с Намджуном, а не мировой звездой RM.       — Вот как. Тогда вам повезло. Я особо не знаю про вашу индустрию.       — Что же вы тогда слушаете? — хмыкнув, он с интересом ожидал моего ответа.       — Ну разное, — мне совершенно не хотелось делиться своими предпочтениями в музыке. Вдруг он меня не поймёт? Или как многие скажет, что я странная?       — Например? — В его глазах горел интерес, и он был совершенно неподдельный.       — Ну, мне нравится классическая музыка, но в основном я слушаю одного композитора, фолк, джаз. Что-то такое, — смотрю на него и невольно улыбаюсь. Его выражение лица было таким мягким, родным. А от улыбки на его щеках появились ямочки, это было невероятно обворожительно.       — Удивительно. У вас интересный вкус. Честно говоря, когда я в первый раз вас увидел, то сразу понял, что вы словно потерялись и пришли к нам из другого времени. Ваш образ и выбор книги говорили сами за себя.       — А что не так с книгой? — мысленно я думала, что в следующий раз буду читать на своём языке, чтобы никто не понимал, что значит книга. — Я обожаю Тургенева!       — Мне тоже нравится пара русских произведений.       Какая же у него невероятно искренняя улыбка.       — А вам что из музыки по вкусу?       — Ну в основном это рэп и хип-хоп исполнители. Не думаю, что вы кого-то знаете.       — Почему же. Я знаю Эминема, — с серьёзным выражением лица сообщаю ему я. А вслед мне начинает звучать смех. Глубокий, бархатный, словно тёплый ночной ветер. От этого на душе становится так тепло. Умиротворение накрывает с головой, принося долгожданное счастье в душу.       — О, да, я не сомневаюсь.       — А что в этом такого смешного? — совершенно не понимала я, что так его развеселило.       — Вы его-то знаете, а хоть одну песню его назвать сможете?       — Э-э-э, нет? — и кому был задан этот вопрос, ему или самой себе?       — Тогда не считается, — не осознаю, в какой момент мне стало настолько комфортно с ним, что на его реплику я скорчила недовольство и показала язык, словно маленький ребенок. Как говорится, с кем поведешься, от того и наберёшься.       С его губ снова срывается смех, такой раскатистый, безудержный, и только в этот момент я осознаю — ему тоже со мной комфортно.       — Вот ведь. А я думал, вы взрослая леди, — добрая улыбка расцвела на его губах. — Могу я вам кое-что предложить?       — Всё зависит от предложения, — я заметно напрягаюсь от его слов. И он это замечает.       — Не бойтесь вы так. Я вас не съем. Во всяком случае, не сейчас, — и от моего выражения лица он снова рассмеялся. — Я хотел предложить перейти на более неформальный стиль речи. А то чувствую себя немного сжатым. Хочется просто лёгкости.       — Не сейчас?! Ну, я вообще не против, — одариваю его улыбкой и протягиваю в этот момент руку. Он в недоумении смотрит то на меня, то на мою руку. — Не пожмёшь? Или боишься, что я тебя укушу? — Намджун хмыкает. Но всё же протягивает мне руку. Нежно и аккуратно обхватывает мою ладонь, и мы наконец-то пожимаем друг другу руки.       — Анна, расскажи о себе? Сколько тебе лет? Где ты работаешь?       Да уж. А вот и банальные вопросы от корейцев. Почему им всегда так важно, сколько мне лет и кем я работаю?       Медленно вытягиваю свою ладонь из его. Поворачиваюсь к горизонту, делая глоток ромашкового чая, хотя я сейчас выпила бы вина, и наконец-то расслабляюсь до конца.       — Мне двадцать пять. Работаю преподавателем изобразительного искусства в школе для детей с общими недоразвитиями. Так сказать, помогаю им снять стресс с помощью гуаши и акварели.       — Это потрясающе! Дети — это прекрасно. Искусство — это прекрасно, — улыбка так и не сходила с его губ, — значит, вы должны любить писать картины и неплохо разбираться в художественных произведениях!       — Я мало пишу картин. Мне не хватает вдохновения, чтобы их завершить. Большинство моих работ так и не закончены. А по поводу художников. Мне нравятся работы Клода Моне и Айвазовского, они были невероятными, — смотря на его загорающийся взгляд, я начинала понимать, что это его страсть.       — А как вы относитесь к современному искусству?       — Ох. Сейчас я тебя разочарую. Я не люблю современное искусство. Это не моё. А ты, как я погляжу, его большой поклонник.       Закидывая руки за голову и откидываясь, он принял такую позу, словно лежал на шезлонге. Его взгляд был поднят вверх, туда, где, казалось, должны быть звезды.       — Да, так оно и есть. Мне нравятся вещи, в которых я сам должен что-то увидеть, почувствовать и в какой-то момент додумать всю историю. Это меня и привлекает в искусстве.       — Вот как. А как же быть тогда с обычными произведениями? Разве ты не можешь почувствовать в них эмоции, события и додумать их? Тени, полутона, как невероятно умело и потрясающе художники работают с цветами?       — Честно, никогда не думал об этом. — Я видела удивление на его лице. И заметила, как после оно сменилось задумчивостью.       — Какой твой любимый художник?       Я ждала ответа, но его так и не последовало. Приподнявшись и заглянув в его лицо, увидела, как плотно сжаты его губы, а ресницы трепетали, словно в его голове шло сражение. Он думал. Осмысливал мои слова. И мне кажется, он посмотрел на эту ситуацию с другой стороны, под новым углом. Засмотревшись на него, я не успела осознать, как его веки распахнулись. А сам он дёрнулся навстречу ко мне. Лицо Намджуна остановилось в миллиметрах от моего. Я так испугалась. В голове крутилось: «Что мне делать? Вдруг он меня не так поймёт?», — от чего дернулась назад и полетела со скамейки. Зажмурившись, приготовилась к жёсткому приземлению. Но этого не произошло. Мужчина ухватил меня за талию одной рукой и потянул на себя. Теперь я лежала у него на грудной клетке, смотря в его чайные глаза и чувствуя, как неразмеренно бьётся его сердце. Невероятные ощущения, я вам скажу. Каждая клетка трепетала, словно сотня крыльев маленьких Морфо Аврор. Это было так же сказочно, как и их крылья. Мысли стали тягучими, словно мёд. А аромат, исходивший от него, словно дикие травы, был горьковат и свеж, как горный воздух. Я потерялась в этом буйстве неведомой мне комбинации чувств. В груди разливался трепет, а сердце начало создавать свой необъяснимый ритм. Это было волнующе.       О чём он думает, когда мы в паре сантиметров друг от друга? Что чувствует? Сколько времени прошло в таком положении?       — Анна? Всё в порядке? — тихий, бархатный баритон нарушил тишину. Намджун смотрел на меня изучающе.       — Прости, — пискнула я. Глаза бегали в разные стороны, лишь бы не смотреть на него. Дергаюсь в разные стороны, но так и не могу осознать, что мне нужно сейчас сделать.       — Всё в порядке, не стоит так переживать, — беря меня за подбородок и поворачивая к себе, он заглянул в мои глаза.       В голове пусто. Это словно контрольный выстрел. Взгляд, улыбка… Медленно отстраняюсь, занимая своё прежнее место.       — Художник, который мне нравится? Дай-ка подумать, — его задумчивый взгляд был устремлён на меня, — если честно, я отдаю предпочтение корейским художникам. Юн Хёнгын или Ли Ухван.       — Минимализм и абстракционизм… Что же, неплохо.       — Ты знаешь их? — он был удивлён.       — Да. Ходила на пару выставок. Это был новый опыт.       — И как тебе? Что ты почувствовала, какие ощущения?       В голове был настоящий хаос. Не получилось собрать мысли воедино.       — Это было несколько неожиданно, непонятно. Меня словно ударили по голове, и всё, что я могла, это думать о полутонах и формах. Ощущения такие, словно мой разум поддался расщеплению.       — Интересный ход мыслей. Я знал, что с тобой будет интересно.       — Стой, о чём ты сейчас говоришь? — резко перебиваю его, непонимающе глядя.       — Я не в первый раз тебя видел на этой лавочке. Ты всегда была с книгой или рисовала что-то в ней. Смотрела на небо и постоянно думала о чём-то. Твой образ не походил на обычную девушку. Ну, может быть, это всё твои оленьи голубые, словно весеннее небо, глаза? Ты, словно лесная нимфа, завораживала. В какой-то момент мне невероятно сильно захотелось познакомиться с тобой. И одним сентябрьским днём ты решила все за меня. Просто пришла и села, — Намджун сидел и смотрел в небо, окунувшись в свои воспоминания, мысли и образы.       Пытаюсь осмыслить его слова. Но не могу. Так вот что значило его «до встречи».       — Вау… — это всё, что могла сказать, а после добавить: Спасибо.       В следующий момент ему на телефон пришло сообщение, и он засобирался.       — Прости, мне пора. Времени уже много, а мне завтра ещё на съемки. Ты сможешь добраться до дома? — он обеспокоенно посмотрел мне в глаза.       — О, да, конечно. Не переживай, — улыбаюсь ему.       — И ещё одно предложение.       — Валяй.       — Может, обменяемся KakaoTalk?       — Я за. Но только не заваливай меня сообщениями, — хмыкаю я, играя бровями, надеясь, что он поймет мой сарказм и посмеётся. Длинные и тревожные секунды сменяются спасительным смехом. Улыбка Намджуна расплывается на его лице, даря момент на то, чтобы насладиться его ямочками и добрым взглядом. Здесь было просто невозможно не подарить ему улыбку в ответ. Чувство тепла медленно и ненавязчиво растекалось в самом сердце. Тепло.       — Ох. Леди, всенепременно, — беря мою руку и целуя её, произносит этот джентльмен. — Что же, до встречи.       — Увидимся…       Он растворился в ночи, словно его никогда и не было, словно прекрасное видение. И от того я ещё какое-то время сидела тихо. Не хотелось нарушать это сказочное, эфемерное чувство.       В руках вновь оказался стаканчик с ромашковым чаем. Но сейчас как никогда хотелось, чтобы это было вино, ведь я словно уже была пьяной. На душе было так легко, сердце словно обдувал тёплый осенний ветерок. И не было вовсе никакой удушливой, апатичной осени.       В этот вечер мои качели стали каруселью. Теперь там были не только агония и депрессия, но и чувство тепла и умиротворения.       Вставая со скамейки, я оглядываюсь на место, где всего лишь пару мгновений назад произошла неожиданная встреча, и улыбаюсь. Эту ночь прячу глубже в память, чтобы после вспоминать.       Пора. Пора возвращаться домой.       Направившись в сторону дома, я вернулась туда глубокой ночью, когда город уже глубоко спал, и лишь мерцающие фонари были мне спутниками. Завалившись на кровать, так и не раздевшись, я вставила наушники и включила любимую музыку, вновь погружаясь в атмосферу прошедшего вечера, не замечая, как сон окружает своей пеленой, убаюкивая. Этой ночью мне привидятся эти драконьи глаза, чувственные губы, расплывшиеся в улыбке.       И лишь утром я найду в телефоне сообщение от «апельсинового мальчика»: «Ты хорошо добралась? Сладких снов — N.J.»