Лёд и танец, часть первая – взгляд Милы и Юры

*** Будто выцветшей промокашкой — Сон, будильник, метро, дома… Сыну два — говорливый Яшка, И нахальный, как я сама. От папаши взял лишь позёрство Да природный огонь волос. Слава богу, тот бросил чёрство, Не оставшись со мной всерьёз! Не его сын, а мой. Младенец, Грозно топает, взгляд — таран… Весь пошёл в названного деда, Крепкий бодренький мальчуган. Через крики и ругань — к цели, Слово «сдался» — не про него… Вечер, птицы, темнеют ели, Над площадкой над детской вой — Яшка с палкой (пиратской саблей) Прёт в песочницу (абордаж)… Произволку б ему писала — Был пиратом бы грозный наш. Но какая сейчас фигурка, Вы о чём? Паруса и бой… А до этого были жмурки, Всех вчистую разнёс малой, Я как впырилась, так пропала — Вот где скорость, мозги, напор… Хорошо, что в меня, не в папу, Тот козлина, лишь под топор. Ночь, укрыт звёздным пледом город, Возвращаемся (душ, кровать!..) А малой взвыл сиреной «скорой» И на ручки свалился спать. Ну хоть к вечеру умотался!.. На каток бы его скорей… Он бы, чувствую, накатался, Раскатал всех, гроза морей. Вот фонарь, как прожектор, светит, Вьются бабочки над листвой… Все такими мы были в детстве, И теперь не нашли покой. В умудрённом грозой июле — Старый парк, скрип качелей, свет… Нас с тобою не обманули — Безнадёги бессмертной нет. Кто куда разлетелись слётки, Да не спились, не на игле… У меня — игрушки, пелёнки, Фотографии на столе. Братья, тренер и хореограф — Спорт, победы, совсем семья… И малой, с высоты забора Ухмыляющийся, как я. Что тут скажешь — порода наша, Абордаж, сабля-сук в песок… Я была ведь заметно старше, Когда штурмом брала каток. Ну девчонка, ну перестарок — Бац, и в золоте юниор… Ухмыляюсь на старом кадре, Бортик оседлав, как забор. Тренер ржал с тех двух фоток наших, Мол, порода берёт своё… Ох, порода — дрыхнуть уставшим, А тебя несут, как копьё. Сколько тренер меня таскал так, Не упомнишь за столько лет… После каждой, поди, медали, Как не спать на руках в тепле, Да и просто, как ляжет карта, Как за день прогорит запал… Сын-то в нас и пошёл азартом, Всех сразит ещё наповал. Что ни выберет — будет первым, Раскатает всех, только трошь… Он в меня — весь такой же верный, И весь в деда — не наебёшь. Холодает… С досадой жмурюсь, Ждать трамвая — закоченеть… Сын укутан по брови в куртку, Как доспехами печенег. Не хватает лишь сабли грозной, От печенья пачка не в счёт… Спит ракеточка воздух-воздух, Поджимает знакомо рот. Да, гроза подрастает знатно, А пока вот, сопит в плечо… Что свернула на автомате — За внимательность незачёт. Я же шла, чтоб успеть на поезд, Что свернула-то во дворы!.. Ночевать-то проситься поздно, Дотянула, блин, до поры. Фонари над листвой янтарной, Звёзды первые, окон свет… Две медведицы — коньков пара, Мир впридачу — который век?.. Я богаче всех фон-баронов — Вот мой город, семья и я… (Яша, выплюнь, не макароны Мои волосы, краска — дрянь! Змейчик, хватит, не плачь, горнист мой, Не буди ты честной народ!..) Весь в меня, басурман речистый, С три дворца с ним одним хлопот. Отбрешись сейчас от старушек, Что покоя, мол, не дают… Может, и не придётся слушать, Если нас не догонят тут. Мы в кусты, как шагов дорожкой, За акацию (аксель), есть — Оторваться было несложно, Пусть обыщутся, а, медведь?.. (Не найдут нас и не изменят, Звёзд руками им не достать…) — Напеваю ехидно песню, Колыбельная — нам под стать. А в другой — так лихие кони… Раззевалась, чёрт, фу так быть… А в ответ мне летит с балкона: — На ночь глядя чего бродить?.. — Тренер. Я что — шиплю змеюшкой: — А подслушивать, мол, чего? (Ржёт, зовёт на чая три кружки И ворчит, полускрыт листвой.) Соглашаюсь, вздохнув, как пела, (Вышло громко), мол, щаз приду… В глубине-то двора качели, Не качаясь в них, пропаду. Чуть скрипят, унося нас в небо, Мелкий замер, глаза горят… Вот такая, мой милый, небыль — Окна в пятьэтажках горят, А над ними вселенной — звёзды, А за ними — миры, миры… И прохладный июльский воздух, Ароматы цветов — дары. Двор весь в клумбах, деревьях — что там, Парфюмерка курит в углу… На площадке на детской кто-то В воду лезет… (А первый лутц Я ведь здесь и тренировала, Летом пруд-то, зимой — каток… Солнце золотом, как медалью, И трамвайный вдали звонок, И сияние снежных далей, За сугробом ветвей — дома…) Дом, в котором я пропадала, Когда вновь напивалась мать. Как всегда, щербаты ступеньки, Заедает подъезда дверь… Как тогда быть упёрлось — первой!.. Стала. Что мне искать теперь?.. Чем платить за аренду хаты, Как ребёнку найти отца?.. Ну вот стала я яжематью — И не поняла ни песца. Начерта обзываться дико, Всё пропив, влезть в долги, вновь пить, Если — лето, чтоб земляникой Малыша, смеясь, накормить??? Тот же город, леса-то те же, Также ходит до них трамвай… И в кого у меня-то стержень, Раз я вырвалась и жива? Ну со мной в леса не ходили, Не вели на песочниц штурм… Ну ругались, ну дрались, пили, И кляли жизни черноту… А за окнами плыло небо, Пахли с клумб, из листвы цветы… И я клялась быть самой первой, И уйти от всей пьяноты… Я ушла. Сонм побед, медалей. Хата съёмная. Сын-бутуз. Город, лето, лихие дали, Тренер где-то достал арбуз, Ели — сочный, огромный, спелый — У реки, пикник, все дела… Я ведь стала свободной. Первой. А прикаянной — не смогла. Толку в этих былых медалях, Ищещь, что не хватает — сверх… Ключ привычно чуть заедает, На себя — тяжёлую дверь. Дермантин допотопно подран, Чайник в свист, как всегда, и в пар… Чем так пахнет, что плакать впору, Но отчаянно тянет спать?.. Сдобой, чаем, мебелью старой, Дермантином, смазкой коньков… И ещё чем-то важным самым, Не поймать его, был таков… Как заходишь с дуги на сальхов — Кеды в тумбочку, тапки, дверь, В кухне басом Валерич Яков Вновь ругает земную твердь, Что, мол, ходят по ней пигмеи, Не родили нормальный чай… Я фырчу отогретой змейкой И протискиваюсь с плеча — Коридорчик двоим-от узкий… В кухне маленькой пар и чад, Лампу выбило от нагрузки, Так стоит на столе свеча. Пляшет пламя, на сколе блюдца Отраженье вертит тулуп… Я б вообще заходила с лутца, Или смылась в Гонолулу. Ну а чо — дикари и пляски, Никаких там с жильём забот — Жарко, сел на пальму и властвуй, И орехи жри круглый год… Утираю слезу украдкой, Мелкий тянет подвеску в рот И обрывок листа тетрадки — Ну куда тебе всё, проглот!.. На вот булочку, чай подстынет, Полотенце нельзя жевать!.. Да, сажусь, сейчас, только дыню Не свернуть бы, …да нет, жива, Ну с мальцом, как всегда, активность, Без пригляда и не дыши — Штурм песочниц, догнать всю живность!.. Что — ну, Мила, не мельтеши? Что вот значит — сиди спокойно, Дай ребёнка и объясни?.. То и значит?.. да не покойник, Просто слишком много возни. Бывший слышать про нас не хочет, Сбереженьям — полярный лис, Родоки пьют, как черти в бочке, Бюрократы ад развели — Их зажарить бы в их бумагах, Да чертей жаль — сбегут с тоски… Сыну в садик — побегай, мамка, Докажи, что тебе с руки. Им конёк бы и в хер и в сраку! Чтоб их вечно имел осёл… Пятерной открутить-то аксель, Право, проще, чем это всё. А за август найти квартплату — Легче, право, родить ежа!.. Мне б работу или лопату, Побеседовать не спеша — Раз на кладбище загоняют, Так пусть сами полягут в нём… В остальном всё идёт, как надо, Хорошо, как в песне, живём. Не маркизы мы, ну и что же, Всё нормально, падаю, ыпть… Может, можно им дать по роже? Руки чешутся — как не жить. Да, я помню — лицом страны быть, Да устала ваще страна… Это вы поколение-глыбы, Ну а мы что — налёт, шпана, Были, не были — кто заметит?.. Ни в учебниках, ни в сердцах… Были — тренерские все дети, Сын, надеюсь, мой не в отца. Приглядите за ним, случись что?.. Я, боюсь, совсем не тяну. Сос, не нервы, а дыры в сите, С бодрым залпом иду ко дну. Впрочем, что я, ведь чай-то вкусный, Дыня сочная, ночь чудна, А какие к кому там чувства — Что там… Кто чем там вспомнит нас. Был кумир, да и сплыл, смотрите, Будет новая, всех милей… О себе лучше расскажите, Что у ваших-то там детей?.. (Он молчит, грозно хмуря брови, Так старается не орать.) (Я зачем чуть ли не до крови По ладоням-то, твою ж мать?.. Милка, выдержка, лобик гладкий, Спину ровно и взгляд бодрей, Как бабёнка на шоколадке, А не бабка в чужом дворе!.. В руки чинно пустую чашку, Не реветь и не клясть врагов, Кляксы бед — стереть промокашкой, Кляксы слёз с клеёнки — рукой. Всё ж заметит, как ни старайся, Но не каяться ж всем ветрам…) Сын резвится, с кульком играя, А у бати взгляд — два костра. Раз заботится — то и батя, Только чем уж помочь-то тут?.. Разве чаем и этим взглядом, Что здесь любят, не отдадут. Невозможный. Один на свете. Вот бы в деда пошёл бы сын… Крашусь в рыжий — огонь, он — ветер, Ураган из лихих годин. Плотный, кряжистый — не подвинешь… Мне помочь бы ему — а чем?.. Ждёт годами тех давних выплат, С девяностых… (Внук на плече Примостился, как попугайчик СильверДжона. Пиастррры, кэп!.. Да, нужны для любой задачи, А у нас кошель налегке… Объясни ещё это сыну, Поддержи между дел отца… — Ты — ребёнок мой тоже, — (стынет Чай, налила, пью до конца, На душе помалёк теплеет, В животе не клубится жуть. Не одной — так и веселее, Ничего, командир, держусь. Ваша ж выучка, не раскисну…) Продолжает, — давай ко мне? (У меня — ни единой мысли В голове, аксель-ахренеть.) — Мне-то пенсию заплатили И зарплатные все долги. И квартиру, вон, откупил я, С сыном вас прописать — с руки… (Взгляд тяжёлый), — перебирайся, Вообще-то давно пора. Ты сама хоть себе признайся, Что ты ищешь-то от добра?.. Небогато, но не обижу, Ты же знаешь, всегда с тобой… (В голове моей — лёд да жижа, А глаза — как пятак какой.) Обвожу взглядом всё — знакомо, Вот прихватка моя висит… Бьёт под дых разом: запах дома. Вот чем сердце всегда болит. Бесприютной бездомной шавкой, Захлебнувшейся от тепла… Чем ответить-то?.. как удавкой — Непридуманные слова. И моргаю, как пень безгласный, Что-то жжётся костром внутри… — По глазам вижу, что согласна. Про удобства не говори. Помолчала б хоть пару кружек, Что брехали твои — забудь, Мне их пьяную чушь не нужно, Закопать бы её в гробу. Твой диван перетянем дружно, Завести бы комод какой… Что, в сон клонит?.. держи подушку, Спи, змеёнок совсем малой… (Ну и сплю, чай всосался споро, В пузе теплится и в груди.) (А меня несут невесомо, Будто лампочку Аладдин…) Скрип дивана. Включилась лампа. Сын, смеясь, побежал на свет… Тычусь носом в плечо. — Что?.. — Папа. Никого вас дороже нет… (Что вот замер сам истуканом, Будто раньше-то и не знал?..) — Знаешь, дочка… Женюсь на маме, Насовсем будет мне жена. (Я представила. Мелкий Яшка, Губы в трубочку, в глазках смерч, Объясняет невинно старшей, Что разборчив в выборе мер, И поэтому — было шваброй, Стало — целый пиратский флаг, Было — пачкой балетной вашей, Стало — шлемом в огне атак…) Я представила. Ржу корсаром. Объяснила обоим, ржут. Им понравилось, оказалось… Боже, что ж за деньки нас ждут?.. Не хватало забот, ну что там, Развлечёмся на полный залп!.. А он гладит меня с заботой, — Я не всё ведь тебе сказал, Насовсем оставайся, слышишь?.. (Слышу. Плачу — в глазах слёт щук.) — Никогда тебя не обижу, И тем боле — не отпущу. (И чего я реву? Теряюсь… Засыпаю. Слышу сквозь сон — Сын играется с обезьяной, Её в подвиги тянет слон. Ещё тренерские игрушки — Мне отдал — сколько лет назад?.. Вместе с вышитой той подушкой, Взять с собой было, жаль, нельзя, Чтоб не пропили, не прожрали, Ну а здесь было — не отнять…) (Это то, что важней медалей, Что немыслимо потерять.) Размякаю, вжимаюсь, плющусь, А он знает меня насквозь: — Всё твоё насовсем, змеюшка, Ты поверь, наконец сбылось. Вот как смог, так тебя загрёб-то, Выдыхай, да и спи, что там… (И чего превращаюсь в рёву?) (Никому вообще не отдам.) (Засыпаю… Согрелась… Мяяягко… Сгрёб медведем — большой, тону, Втрое толще меня-малявки, И ворчит всегда, как манул, Ну как тот, на юркиных мемах, От которых распух ватсап…) (Обещает — вновь буду первой. Под лопатки хозяйски — цап. Ну а я что — под лаской нежусь, Цап так цап, я ж зацап в ответ…) (Я ж с утра просыпалась — нежить, Королева зомбей, мать-свет, Три конторы, сто бюрократов, Тонна справок, а смысла — чуть…) (А сейчас — всех живей, крылата И азартно на лёд хочу…) (Засыпаю — привычно мирно, Придышавшись к сердцу-часам… Ночь, сын носится по квартире И играет, что он — сапсан.) Сплю — ребёнком счастливым — сказка. Папа — лучший, гордость, мечта… В честь него назван сын — на счастье. Мы счастливые — навсегда.