Перекати-поле

… У него нет дома. Того самого дома, который должен был быть его крепостью, его опорой, его убежищем. Дома, куда он мог бы возвращаться, и дома, где его бы ждали. Такого дома у него нет. Он как перекати-поле. Ветер несет его из города в город, из одного чужого дома в другой чужой дом, из одной семьи в другую. Его не ждут и не хотят нигде, его встречают с вымученными улыбками, и за его спиной обмениваются понимающими взглядами – ну вот, и оттуда Джесса выперли. Его не любят. Он хам и циник, на губах у него всегда кривая усмешка, и первыми же словами, которые он вам скажет, несомненно, будет какая-то гадость. Он прогуливает школу, ввязывается в драки и устраивает злые розыгрыши; он закатывает глаза, когда с ним пытаются поговорить серьезно, и обрывает любую прочувствованную речь издевательским «вах!». Он похож на дикобраза, и никому еще не получалось приблизиться к нему не уколовшись. Его девушка – пережженная блондинка, чувство собственного достоинства которой потерялось где-то в начальных классах на задней парте с каким-нибудь местным хулиганом. Она неспособна даже составить пару слов во внятное предложение, но он с ней вовсе не из-за ее ума. Просто она такая же легкая, бесстыдная и отрицательная, как и он сам. Он берется за любую работу, за которую платят деньги. Для него нет ничего ниже его достоинства, а умеет делать он почти все. Его знают везде – от автомастерской до модного супермаркета на окраине города. Он почти никогда не раскрывается. Не подпускает никого близко к себе. Ему плевать, что его считают ходячей неприятностью с коэффициентом интеллекта ниже нуля, и он не пытается никого переубедить. Возможно, ему это даже нравится. В заднем кармане у него всегда свернутая книжка, и большинство считает, что это какой-нибудь Плейбой или что-то ему подобное. Он читает на уроках, на контрольных и на итоговых тестах – если, конечно, соизволит вообще появиться в школе. Он читает, сидя у стойки в закусочной Люка, и читает дома, растянувшись на полу. Он никому не рассказывает о том, что именно читает, за исключением разве что меня, да и то было только раньше. Он никогда не прощается. Он исчезает так же, как и появляется; как смерч проносится над застывшим, сонным болотом нашего городка и испаряется. Он похож на свой родной город – Нью-Йорк – такой же быстрый, шумный, жесткий и разрушительный. Он не привязывается ни к местам, ни к людям. Он тщательно вытравливает из себя любую искорку симпатии, он обрубает все концы и сжигает все мосты; не звонит и не отвечает на звонки, и отворачивается, если вы окликните его на улице. У него нет дома, и он из кожи лезет вон, чтобы его так и не было. Я называю его непостижимым и противоречивым, и для меня он именно такой. Какой он для вас? Я не знаю. …