Прошлое - в прошлом.

Операция началась, а мы с Валерией остались за стеклом, в предоперационной. Я старался комментировать каждый шаг моих бывших коллег, который мне удавалось рассмотреть на мониторах. Доктор Чехова внимательно следила за ходом операции и задавала вопросы, иногда такие неожиданные и пытливые, что я не сразу успевал среагировать.  — Сань, — выглянул Мишка, — глянь, а?  Я недоуменно потупил взгляд. — Куда?  — Ну зайдите вы уже! — подначивал меня он. — Мнение твое нужно.  — Мы же договаривались, — ответил я медным голосом. Внутри меня все похолодело от паники. Я начинал злиться, потому что не мог скрыть свое состояние как-то иначе. Я был уверен, что они справятся и без моего мнения. Два года же как-то справлялись.  — Доктор Чехова, — обратился он к моей студентке, — ну уж повлияйте хоть вы на него. Вас он послушает. Мишка зашел обратно, а она подняла на меня свой увлеченный взгляд. — Александр Николаевич, — обратилась она ко мне, — вы же сказали, что хотите мне сделать подарок на День Рождения? —  Сказал, — кивнул я, понимая к чему она клонит. — Пожалуйста, — попросила она, — давайте зайдем? Мне очень хочется увидеть эту работу изнутри.  Я снова увидел эти глаза, полные восторга и решительности. Шумно выдохнув, я открыл кран и начал мыться.  — Готовьтесь, — бросил я ей, сдавшись. Она с нескрываемой радостью расплылась в улыбке и как-то внезапно для нас обоих чмокнула меня в щеку. Я раскраснелся, но старался не подавать виду. Это все случилось так неожиданно, что я даже позабыл о своей надвигающейся панической атаке. Медсестра помогла нам одеться в операционные костюмы и открыла дверь, впуская внутрь.  Я едва смог выбросить из головы случившееся в предоперационной, и включиться в работу. Мишка стал спрашивать откровенную ерунду, которую сам знает и без меня. Я уже начинал раздражаться, но вдруг осознал, что он все понял намного раньше, чем я. До меня только сейчас начало доходить, чего он хотел добиться. Еще несколько часов назад я даже представить себе не мог, что когда-нибудь еще смогу решиться войти в двери этой клиники, а уж тем более в операционную, в которой произошел тот роковой случай. А теперь, благодаря доктору Чеховой, я уже стою возле операционного стола. Еще немного, и я возьму в руки скальпель.  До этого дело, конечно, не дошло, но операция прошла успешно и классически, будто по учебнику. Я был рад, что это стало настоящим наглядным пособием для Валерии, лучшего для студентки третьего курса сложно было бы придумать. *** Мы вышли в коридор, и я почувствовала приятную усталость после нескольких часов в операционной. Я была поражена уровнем мастерства московских нейрохирургов. У меня даже мурашки побежали по коже, когда я увидела эту слаженную, ювелирно-точную работу. Александр Николаевич с энтузиазмом объяснял мне каждый шаг, но я чувствовала его взволнованное состояние. Не представляю себе, как он сумел преодолеть себя. Может, я проявила излишнюю наглость, попросив его об этом? Еще этот поцелуй, который случился на эмоциях… В общем, теперь меня накрыло какое-то стыдливое чувство.  — Александр Николаевич, —обратилась я к нему, — спасибо вам большое. Лучшего подарка на День Рождения я не могла себе даже представить!  — Да, бросьте, — отмахнулся он. — Я только рад. — И еще, — замялась я, — я хотела извиниться… Он обеспокоено взглянул на меня. — За что?  — Мне просто так хотелось попасть в операционную, что я совсем не подумала о том, что вы чувствуете после того случая… Он смущенно улыбнулся. — Поверьте, сейчас я вам только благодарен за то, что вы дали мне пинка. Без вас ничего бы не вышло. Хотя, признаться, поначалу я начал злиться… Я поджала губы и расплылась в виноватой улыбке.  Мы вернулись в гостиницу уже под вечер.  — Еще раз с Днем Рождения, Валерия, — улыбнулся мне Гордеев, когда мы подошли к своим номерам.  — Спасибо. И еще раз спасибо вам за такой подарок, — ответила я в тон ему. Мы смотрели друг другу в глаза и стояли так близко, что у меня подкашивались колени. В коридоре послышался звук открывающейся двери. Из номера по соседству вышел Олег Викторович и, не успев закрыть свою дверь, замер на пороге, увидев нас. Он неловко кивнул, и сделав вид, что что-то забыл, вернулся к себе в номер. — Доброй ночи, — усмехнулся Александр Николаевич, наблюдая за этой сценой и приложив ключ к своему замку. — Доброй ночи…  Открыв дверь, я юркнула в свой номер.  *** Не успел я снять куртку, как в мой номер постучались. Я все-таки повесил куртку, и с любопытством открыл дверь. На пороге стоял Лобов. — Олег Викторович? — удивился я. — Добрый вечер, Александр Николаевич. Не ждали?  — Ну, — замялся я, — признаться, нет.  Что-то случилось? — Это я у вас хотел спросить. Его тон показался мне вовсе не дружелюбным.  — Спросить о чем?  — Я пройду? — не церемонился он. — Пожалуйста, — указал я размашисто на кресло. Мы сели напротив друг друга. Я пытался догадаться что за разговор нам предстоит. — Александр Николаевич, — начал он, — вы знаете сколько Лере сегодня исполнилось лет?  Я пожал плечами.  — Двадцать? — Двадцать один, — уточнил он. — А знаете, что это значит?  — Что? — «Что?» — хмыкнул он, передразнивая меня. — Что вы намного старше ее, а позволяете себе морочить ей голову. — Простите, — потряс я головой, надеясь, что это поможет мне понять чего он от меня хочет. — Я вас сейчас не очень понимаю, Олег Викторович. — Хватит, — бросил он. — Все вы понимаете. Где бы я ни был, куда бы я не пошел, я встречаю вас вдвоем. Вы то пропадаете где-то вместе, то провожаете ее до номера. Хотите сказать, это случайное совпадение?  Я, наконец, понял ход его мысли. — Ах вот оно что! Ну давайте подумаем, случайное ли это совпадение? — начал я заводиться. —А, пожалуй, специальное! Специально ее брат и моя дочь оказались в том злосчастном автобусе. Специально получили травмы. Специально угодили в Склиф. Специально перенесли операции, специально оказались в реанимации… мне продолжать? Лобов замолчал и опустил взгляд в пол. Похоже, у него было недостаточно аргументов, и он пришел ко мне на каких-то своих эмоциях после нашей встречи в коридоре.  — Что вы тут поясничаете, — он заиграл желваками.  — Олег Викторович, насколько мне известно, кроме вас и меня Валерия тут больше никого не знает. — Ну почему же, — вдруг выпалил он. — Нину Алексеевну Старкову я тут тоже наблюдал.  — А это, позвольте, уже мое личное дело, — отрезал я. — Не многовато ли у вас тут личных дел?  — Олег Викторович, — выдохнул я, стараясь сохранять самообладание, — мои личные дела вас не касаются. — До той поры, пока они не касаются моей дочери! — повысил он голос. — Даже если они и будут касаться Валерии, то вас это касаться по-прежнему не должно. — Не вам решать, что должно, а что нет! — Ну, уж точно, и не вам, —проговорил я спокойно.  Мое хладнокровие победило. Уйдя ни с чем, Лобов, бросил напоследок: — Вы — взрослый человек. Я надеюсь на вашу сознательность.  — Всего доброго, — ответил я ему, захлопнув дверь. Этот разговор мне совсем не понравился.  Лере двадцать один. Нет, я знал, конечно, что ей примерно столько, но только сейчас подумал о том, насколько это юный возраст. Она действительно еще ребенок для своего отца, пусть и приемного. Но мне она ребенком совсем не казалась. Уверен, что череда несчастий сделала ее взрослее ментально. Ее ход мысли, цели, стремления, упрямство — все это мне так в ней нравилось, и все это кричало о том, что она давно стала старше своих лет.  *** Я уже приняла душ и отдыхала перед телевизором, прокручивая в голове сегодняшний день, полный невероятных эмоций от операции, увиденной вживую. Я вновь и вновь продумывала каждый этап, старалась запомнить и уложить в голове навсегда. В номер постучали. Я, вскочив, взволнованно поправила свой внешний вид перед зеркалом с долей надежды, что за дверью окажется Гордеев.  — Лерочка… Моим гостем оказался Олег Викторович. Он был каким-то взволнованным. — Не спишь еще? — Нет, что вы, — пропускала я его в номер, — проходите, время еще детское.  — А я тут вот, — он улыбнулся и показал из-за спины небольшой тортик, — может, чайку? Отметим, так сказать, в семейной обстановке.  — Конечно, — обрадовалась я и включила чайник. Я открыла коробку с тортом, на котором было написано «С Днем Рождения».  — Ой, только у меня ножа нет, - опомнилась я. — Пойду у Александра Николаевича спрошу… — Не хлопочи, — остановил меня Лобов и достал небольшой складной ножик, — у меня все с собой.  Мы пили чай, и я поделилась с Олегом Викторовичем событиями сегодняшнего дня. Рассказала, как Гордеев возил меня в клинику и как, благодаря ему, удалось поучаствовать в операции высшего уровня. Олег Викторович был удивлен моему рассказу и отчего-то несколько растерян. — То есть вы ездили в клинику… и все?  Я подняла на него непонимающий взгляд. — И все.  — Я просто подумал…хм, — он почесал затылок, — ты извини, конечно, старого дурака… — Что вы подумали?  — Да Бог с ним, — махнул он рукой, — это я себе накрутил черт-те что. Просто показалось… — Что показалось?  — Лерочка, — выдохнул он, — ну право слово, это мои бредни… — Олег Викторович, — упрямо ждала я его ответа. Он стыдливо прятал глаза, чувствуя себя неловко. — Ну показалось, что он уделяет тебе знаки внимания, ухаживает что ли…  Я улыбнулась. С одной стороны стало даже приятно, что это показалось не мне одной, с другой — понимаю его волнение.  — Вам правда не о чем переживать, — заверила я его. Он закивал головой — Да и это совсем не мое дело, — наконец сказал он, и снова потянулся к тортику, — давай лучше еще по кусочку. Его напряжение спало, и мы с удовольствием доедали торт и обсуждали скорейшую выписку Дениса.