Прошлое - в прошлом.

Я проснулся с гудящей головой после вчерашних возлияний. Чего мы только с Брагиным вчера не понамешали… Я долго стоял в душе под прохладной водой и залипал в стену, пытаясь прийти в себя. Я не мог показаться перед дочкой в таком виде, хотя по-хорошему, я не должен был вообще так напиваться. Но все смешалось в кучу: и стресс, и внезапное возвращение в нейрохирургию, и Брагин, и теплые студенческие воспоминания… одно к одному. Наверное, мне сейчас так проще. Забыться, уйти от реальности. Дешевый и быстрый способ, надежный, как швейцарские часы. Хорошо, что утренние последствия всегда отрезвляют и отбивают желание так напиваться на всю ближайшую жизнь. Душ немного освежил мой дух и тело, но похмелье все еще било по голове, да и мой помятый вид был явно не готов для встречи с Анькой. Я решил набрать ей и спросить как дела. — Привет, — ответила она мне бодрым голосом. — Доброе утро, дочь! Как ты? — Я супер, завтракаю, — ответила она спешно жуя. — Ты чего звонишь-то? — В смысле «чего»? — возмутился я. — Я вообще-то о тебе переживаю. — Слушай, пап, да все у меня в порядке. У тебя все? Меня тут в гости зовут, мне некогда. — В гости? — переспросил я. — Ну, в в соседнюю палату, — уточнила она. — И к кому? — Ну пап…какая разница? — Большая, — строго стоял я на своем. — Ну… к Денису, — ответила она чуть замявшись. — Ему вставать пока нельзя, а я уже бегаю. Я усмехнулся и не стал терзать смущенную дочь расспросами. — Ладно, — успокоился я, — далеко не убегай. Я скоро приду. — Ну папа, — канючила дочь, — незачем ко мне таскаться день и ночь, ты лучше сходи по Москве погуляй, ты тут когда был в последний раз? Я понял, что у дочери на сегодня совсем иные планы в ее насыщенном больничном режиме, и я в них мало вписываюсь. Сошлись на том, что я все-таки приду к ней, но ближе к вечеру. Это мне сыграло на руку, потому как я едва справился с нашим телефонным разговором, каждое слово из которого со звоном отдавалось в моей похмельной голове. Я спустился на завтрак. Есть особо не хотелось, поэтому я взял себе кофе покрепче и сендвич. Усевшись за стол, я принялся за свою нехитрую трапезу. Сделав глоток кофе, я вдруг заметил, как в столовую зашла Валерия и прошлась вдоль рядов выставленных блюд. На душе возникло какое-то стыдливое чувство, причину которого я вспомнил не сразу. Когда до меня, наконец, дошли отголоски вчерашней ночной сцены с ломанием дверей, я захотел опустить взгляд и куда-то спрятаться, но понял, что она меня уже заметила, когда искала взглядом свободный стол. — Доброе утро, Александр Николаевич! — подошла она ближе. — Доброе утро, доктор Чехова, — я неловким жестом пригласил ее за свой стол, и она приняла мое приглашение, поставив свой поднос с завтраком. На ее лице я впервые за эти дни заметил улыбку. Мы пожелали друг другу приятного аппетита, и в воздухе повисла неловкая пауза. Я уставился в свою тарелку и пытался подобрать какие-то слова, чтобы извиниться за вчерашнее. — Как ваша дочь? Идет на поправку? — поинтересовалась она, сбив меня с мысли. — А… да. Д-да, все хорошо, — закивал я головой невпопад, решаясь сказать совсем о другом. — Валерия, я хотел сказать… Мне очень стыдно за мой вчерашний ночной визит и… Она резко мотнула головой и прервала меня: — Не нужно. Я все понимаю. На вас столько навалилось… — Ну точно не больше, чем на вас, — подметил я. — И, все-таки, извините. — Все в порядке, — она снова лучезарно улыбнулась мне, и я вдруг почувствовал странную, приятную и теплую волну, пробежавшую по телу. Мы непринужденно беседовали за завтраком, и напряжение спало. Валерия засобиралась к брату в больницу, но я, вспомнив наш утренний разговор с Анькой, предложил не мешать зарождающимся чувствам юных влюбленных, а самим прогуляться по утренней Москве. Чехова согласилась. Сейчас и для нее, и для меня самое время выдохнуть. Все самое страшное позади. Едва мы направились на выход из гостиницы, как на крыльце я заметил знакомую фигуру. Это была Нина. Черт. Я же говорил ей, что не стоит сюда приезжать! Похоже, вышло не очень убедительно. Она мялась у входа и озиралась по сторонам. Увидев меня в дверях, она радостно воскликнула: — Сюрприз! — она бросилась мне на шею, не сразу заметив, что за моим плечом стоит Валерия. — Ой… Я сдержанно приобнял Нину, и не без доли неловкости, взглянул на свою студентку. Нина кивнула ей в знак приветствия. Чехова опустила взгляд в пол, тоже пробормотала что-то вроде «Здравствуйте!» и спустилась по лестнице, направившись в больницу. Я провожал ее с виноватым видом. Вышло все как-то неправильно. — Горде-е-ев! — протянула Нина, стараясь поймать мой взгляд. — Ну ты чего к девочке пристал? Я закатил глаза и ничего не ответил. — Как ее братишка? У нас вся больница на ушах от случившегося. Лобова все потеряли. Да и про тебя все спрашивают, волнуются… — Так уж и все? — Ну Ковалец, так точно. Ей со Степанюгой вдвоем сейчас туго. Да и я по тебе очень соскучилась… Она вновь прильнула ко мне. Я вздохнул, мягко приобняв ее, и пропустил вперед себя на входе в гостиницу. В номере я щелкнул кнопку чайника, но к чаю мы так и не перешли. Неприятная усталость всех этих безумных дней сменилась на приятную. Нина всегда знает как меня реанимировать. Мы лежали в постели в обнимку и разговаривали. Я рассказывал подробнее про случившееся с дочкой и про то, как прошли все эти дни, а Нина делилась больничными новостями. У меня зазвонил мобильный, я лениво зевнул и потянулся к тумбочке. Дочь. — Пап, ну ты где? Когда придешь? Я недоуменно покосился на часы, которые показывали полдень. — Мы же на вечер договорились. Ты сказала, что в гости собиралась и тебе некогда. Анька вздохнула. — Там к Денису сестра пришла… поэтому я скучаю у себя в палате. — Понял. Сейчас приду. Я сбросил вызов, и мой взгляд столкнулся с Нининым. — Анька, — пояснил я. — Заскучала. Я встал и начал собираться. — Может я с тобой ее проведаю? — спросила Нина, усевшись на кровати и прикрывая грудь одеялом. Я совсем не хотел брать ее с собой. Аня ее недолюбливает и вряд ли будет рада увидеть. — Там только родственников пускают, — отмазался я, — Склиф, все-таки. Ты тут не скучай, хочешь, телевизор посмотри, — я подал ей пульт, — или погуляй по Москве, я ключ оставлю. — Ладно, иди, — вздохнула Нина, — что-нибудь придумаю. Через несколько минут я уже был в палате у дочери. По пути успел захватить в магазине ее любимые сладости. Аня уже была бодра и полна энергии. — К тебе Нина приехала? — спросила она проницательно, жуя пирожное. Я усмехнулся и понял, что нет смысла отнекиваться. — Как ты догадалась? — От тебя ее духами пахнет, — поморщилась она. — Противными. Я неловко хмыкнул, ведь эти духи я подарил ей сам. — Понимаешь, дочь… — пытался я как-то объясниться. — Понимаю, — прервала она меня. — Ты взрослый мужчина, пап, тебе незачем передо мной оправдываться. Она продолжила беззаботно поедать пирожное. Боже, да когда она успела так повзрослеть? Я решил уйти от этого неловкого разговора и сменить тему. — Слушай, ты ведь уже идешь на поправку. Может переведем тебя в нашу больницу? — спросил я. — Будешь там у меня под присмотром. Да и меня уже на работе потеряли. Аня грустно вздохнула и нерешительно подняла на меня свой взгляд. — Может не надо пока? — спросила она с надеждой. — Почему? — недоумевал я. — Ну хотя бы пару дней еще… — Да что случилось? Дочь опустила взгляд, теребя краешек одеяла. — Я слышала, что папа Дениса тоже хотел его перевести в Реутов, но только через несколько дней, когда ему можно будет вставать… Я понятливо кивнул и даже слегка засмущался от ее детского откровения, но постарался быть невозмутимым, чтобы решить это по-взрослому и не напрягать дочь лишними вопросами. — Понял. Не проблема, подождём. Переведем вас вместе, на одной машине. Я договорюсь. — Правда? — обрадовалась дочь. — Правда, правда, — заверил я ее. Она радостно бросилась меня обнимать. Я стоял на крыльце больницы и курил, когда увидел Брагина, направляющегося на работу. Его видок был довольно бодрым после вчерашнего. — Здарово! — подал он мне руку. — Ты как? — Вроде оклемался. А ты? — Да что я, — замялся он, — с Маринкой пособачились с утра. — Из-за нашего вчерашнего сабантуя? — Да не, это проехали уже, — отмахнулся он. — У нас с ней, понимаешь, темпераменты не совместимые… Я затянулся сигаретой. — Брагин, у тебя хоть с кем-то совместимый темперамент? — Ой, ой, — протянул он, — на себя посмотри. Он достал сигарету. — Дай лучше прикурить, — попросил он. Я щелкнул перед ним зажигалкой. — Что делать теперь будешь? — Ничего, — пожал он плечами, сделав затяжку. — Разбежимся, как обычно, потом опять помиримся, а может и не помиримся… Да и вообще, я тут по дороге свою бывшую любовь встретил! Договорились поужинать. Я прыснул. — Это какую из сотен? Или ты на тысячи уже перешел? — Ой, Гордеев, была у меня одна… училась года на три помладше в Пироговке, я как-то к ним на тусовку вписался, ну и закрутилось… Потом разбежались, она уехала куда-то… Огонь-баба! И сейчас еще ого-го. Мы докурили, шутливо препираясь, и направились в больницу. В коридоре я встретил Валерию. — Как Денис? — спросил я у нее. — Уже лучше, — она чуть улыбнулась и перешла на заговорщеский тон, — и, кажется, хотел, чтобы я поскорее ушла, потому что ждал в гости вашу Аню. Я расхохотался. — Так, может, мы все-таки пойдем прогуляемся, раз утром обломали им встречу? — А вы разве не…? — начала она. — Что? — уставился я на нее, хотя прекрасно понял, что она хотела спросить про Нину. — А… нет, ничего, — пожала она плечами и снова улыбнулась. — Ну что, идем? — Идем, — закивала она. Мы гуляли по многолюдным, суетящимся московским улицам, и я вдруг понял, как сильно этот город изменился со времен моего отъезда. Раньше я не любил столицу и бывал тут от случая к случаю. Теперь же осознал, что в этом что-то есть. А может, дело было в компании. Валерия оказалась приятным собеседником. Было так легко и спокойно, что нам не нужно было подбирать слов и искать темы — разговор складывался сам собой, а погода поспособствовала отличному настроению. Погода, и ее улыбка. Я был обезоружен.