Ловушка

Ло чувствует, что попал в ловушку. Он почти в шутку положил голову на ноги сидящей с книгой Монэ, но это оказалось так удобно, что теперь совершенно невозможно встать. Комфортная мягкость и упругость, идеальная высота, чтобы расслабить шею... Можно сделать ортопедическую подушку, повторяющую форму этих бёдер? Ло очень надо. Негромкий шелест — Монэ переворачивает страницу. И ничего не знает о его страданиях. Ло чувствует, что начинает погружаться в дрёму. Это точно какая-то ловушка. Обычно в своём извечном напряжении он часами ворочается, прежде чем маетно неглубоко уснуть и просыпаться каждый час, а теперь едва может удержаться, чтобы не отрубиться прямо на неудобном диване? Здесь точно должен быть какой-то подвох! Монэ легко, едва касаясь, гладит его по голове, пальцы путаются в волосах, и Ло чувствует, как по спине бегут мурашки. Надо открыть глаза, встать, встряхнуться, уйти прочь от этой странной ситуации; но веки словно склеились между собой, не разлепить. Сон принимает его в мягкие глухие объятия, баюкает, заставляет расслабиться и беспечно забыть обо всём… Ло сопротивляется изо всех сил, но не справляется, проигрывает и падает в эту пустую черноту без снов и тревоги. Может быть, это расплата за годы бессонных ночей. Может быть, это действительно ловушка, и ему больше не выбраться… Пробуждение приходит резко, встряхивает адреналином, отзывается дискомфортом в солнечном сплетении. Бесконечно долгое мгновение Ло вспоминает, где он находится, что происходит, почему он спит, скрючившись на диване, откуда здесь Монэ? Она только что отдёрнула руку от его лица, она касалась его переносицы, между бровями, зачем, что пыталась сделать..? — Прости, — мягко говорит Монэ, — я не хотела тебя будить. Но ты даже во сне сильно хмуришься, я пыталась сделать так, чтобы ты расслабил лицо. — Ничего, — говорит Ло, и голос у него хриплый. — Хорошо, что разбудила. Я не собирался спать. — Хотя тебе стоило бы, — теперь в голосе Монэ звучит укор, укутанный в заботу. — Ты вечно такой вымотанный… — Со мной всё в порядке, — говорит Ло. В комнате прохладно, но его отчего-то бросает в жар, кровь приливает к лицу, того и гляди залихорадит. Слишком короткий и слишком мягкий диван в комнате Монэ не предназначен для сна, ноги затекли и спина немного, но физическое состояние беспокоит Ло в наименьшей степени. Он никак не может отделаться от мысли, каким уязвимым только что был. Просто так взял и уснул рядом с посторонним человеком. Конечно, это всего лишь Монэ, секретарша Цезаря, с которой они закрутили от скуки на этом унылом острове, но всё же нельзя проявлять такую беспечность. Не в его случае. — Ты очень милый, когда спишь, — говорит Монэ, подпитывая его худшие опасения. — Очаровательно поджимаешь ноги. — Ты что, смотрела, как я сплю? — спрашивает Ло, садясь и разминая шею. Книга, которую Монэ читала, когда он уснул, теперь лежит в стороне на подлокотнике, между страниц торчит закладка. Неужели Монэ правда предпочла чтению наблюдение за спящим Ло? — А ещё разговариваешь во сне, — продолжает потешаться над ним Монэ. Ло чувствует, как холодеют руки. Что он мог рассказать, что она могла услышать, какие выводы из этого сделать?! Если она узнает, зачем он здесь, доложит ли Цезарю, сообщит ли тот Дофламинго, придётся ли срочно искать другой путь…?! — И что же я говорил? — равнодушно, совсем без любопытства спрашивает Ло. Его нервы натянуты, словно корабельные канаты, до предела, до звона. — Ничего, просто невнятно бормочешь, — говорит Монэ. — Я ни слова не разобрала. Но было забавно. Ло смотрит на неё, не зная, удалось ли скрыть свои подозрения, больше похожие на панику. Монэ говорит правду? Монэ врёт? Что из этого следует, как он должен поступить? — Ох, да не смотри ты на меня так! — неожиданно отмахивается Монэ, смеётся, прикрывая лицо. — Подумаешь, увидела твою мягкую сторону! На моём к тебе отношении это не отразится, в моих глазах ты всё такой же мужественный. — Я не об этом беспокоюсь, — говорит Ло и трёт лицо руками. Что-то он расклеился, надо прийти в себя. Это из-за перенапряжения, его план переходит в финальную стадию, конец близок, вот он и реагирует слишком остро. — Боишься, что во сне выболтал мне свои страшные тайны? — проницательно мурлычет Монэ, и Ло моментально напрягается снова. — Возможно, — отвечает он. Монэ снова смеётся. — Тебя можно в любой медицинский справочник помещать, — говорит она, — как иллюстрацию к разделу «Паранойя». Ло награждает её самым хмурым своим взглядом. — Я тебя почти не знаю, — говорит он. — Я не могу тебе доверять. — И с этим человеком я ложусь в постель, — вздыхает Монэ, и щёки её при этом краснеют. С изрядным удивлением Ло обнаруживает, что у него есть совесть. И сейчас эта самая совесть начинает его грызть. Может, Монэ права и он просто параноик, он же знает, что это не так уж далеко от истины. Может, сейчас он в самом деле ни за что обидел милую, в общем-то, девушку, которая скрашивает ему тоскливые дни на этом проклятом острове — и вероятно, последние дни его жизни — которая не требует от него обещаний вечной любви и лебединой верности, которая не задаёт лишних вопросов, зато оберегает его сон и пытается разгладить складку на переносице, чтобы он расслабился и отдохнул?.. Ло снова трёт руками лицо. — Никак не проснусь, — говорит он, — неожиданно крепко отрубился. Монэ смотрит доброжелательно и немного сочувственно. — Прости, — говорит Ло. — Я спросонья грубый, да? — Ничего, — успокаивает его Монэ. — Я могу это пережить. Совесть, проклятая совесть! — Лучше бы ты дальше спал, — с сожалением говорит Монэ. — По-моему, тебе действительно надо больше отдыхать. — У меня проблемы со сном, — признаётся Ло. — То, что я вдруг смог так уснуть — это что-то невероятное. — Тогда тем более жаль, что из-за меня ты проснулся, — вздыхает Монэ. — Может попробуешь снова поспать? Я послежу, чтобы тебя ничего не побеспокоило. Она легко похлопывает себя по бёдрам, приглашая Ло улечься. — У тебя ноги устанут, — говорит он. — Я потерплю, это не так тяжело. Почитаю пока, — говорит Монэ. — Давай же. Или, хочешь, ложись на мою кровать? — Нет, — отвечает Ло. Он с сомнением опускает голову на её ноги. И снова — так удобно, так хорошо, так уютно, так хочется расслабиться и забыться… Не думать о том, что все его планы могут пойти прахом… Не беспокоиться о том, что он может разболтать во сне… Не подозревать Монэ ни в чём… Он снова не может удержаться, поддаётся этому чувству. — Мне кажется, я попал в ловушку, — бормочет Ло. — Мне кажется, ты — моя ловушка. Из последних сил он приоткрывает глаза и последнее, что видит перед тем, как провалиться в сон, — это улыбка Монэ.