Vade Retro, my love

      — Саске не будет колебаться в своем выборе. Даже Хьюга не могут сравниться с родословной Яманака, не говоря уже о гражданских, — уверенно говорит Ино, когда они всей командой лежат на траве.       Асума-сенсей опаздывает на тренировку, из-за чего Чоуджи вспомнил Какаши Хатаке, и, конечно, у Ино появился повод начать говорить об одном конкретном члене команды Семь. Шикамару привычно молчит и наблюдает за облаками, чувствуя, как взгляд Ино требовательно упирается в его висок.       — Я не предвзята, это просто факт, — оправдывается Ино, немного повышая голос. — У нее очаровательные красивые глаза, это тоже факт, но это не поможет ей стать Учихой.       — Саске не выберет, — он борется с ленью, говоря это, его язык онемел, а в горле пересохло.       У Шикамару слишком много других альтернативных ответов в голове: «Вы все еще друзья, это заложено с самого детства», «Вы предвзяты друг к другу и к нему в том числе», «Родословная Яманака так же несовместима с Учихой, как и Хьюга».       И, самое главное: «Глаза у нее некрасивые. Они не изумрудные, как стрекозы на шкатулке Ёсино, они даже не совсем зеленые. Они как лес, асимметричный, дикий, в момент, когда его наполняет янтарный свет восходящего солнца и листва отторгает друг друга».       Настроение Ино мгновенно меняется: она моргнула, и зрачки в проточной воде сузились, губы сжались в тонкую полоску, отрицая чужие слова, — но она не успевает показать свой гнев окружающим. Наконец появляется Асума-сенсей. На его щеке, чуть выше бороды, видна помада точно такого же оттенка, каким каждый день пользуется Куренай.       Недели лениво проходят за простыми миссиями, и команда Десять погружается в эту приятную эфемерную рутину. Это либо работы в поле под ласково греющим солнцем и теплой землей меж пальцев, либо тихие копошения в архивах, от которых приятно клонит в сон.       В кабинете Хокаге пахнет старыми бумагами, табаком и отчего-то жаренным на костре мясом. Ино не говорит о Саске, Шикамару тоже, но они оба подсознательно думают о Сакуре. Не то чтобы они признают это, но вовсе отрицать глупо и муторно. Чоуджи только понимающе улыбается и предлагает им пообедать в клане Акимичи.       А затем происходит миссия в стране Волн, и команда Семь возвращается грязной, потной, уставшей и измазанной своей и чужой кровью. У Учихи теперь есть шаринган, у Узумаки — тысячи преувеличенных историй с ним самим в главной роли героя, а Харуно… Ну, она дышит, и когда Шикамару слышит подробности их миссии от своего отца, он понимает, что миссия удалась.       Наруто приглашает его в Ичираку, где уже была Сакура. Она молчит, но не равнодушно-презренно, мысленно говоря: «Ты просто еще один человек, который заговорил со мной только потому, что Ино захотела». Нет, было в ней что-то ущемленное. На самом деле, он не уверен, заметила ли вообще Сакура его присутствие.       Монолог Наруто о битве с Забузой крайне эмоционален, даже слишком, но когда он пересказывает ту часть, где якобы умирает Саске, Шикамару замечает что-то мерцающее в глазах Сакуры (не то чтобы он смотрел на нее).       Это не страх потерять любимого человека. Это похоже на теплое чувство вины, густое, смешанное с болезненным разочарованием в себе.       Так глупо.       Ты никогда не станешь такой же сильной, как они.       Но… зачем тебе это, если ты хочешь быть милой прилежной домохозяйкой последнего Учихи, а это значит иметь как минимум пятерых детей и жить в поместье?       Шикамару чувствует, что его вот-вот вырвет. Он выбегает из Ичираку, глубоко дышит свежем воздухом и бездумно бродит по улицам до заката.       — Ты в порядке?       Сакура рядом. Ветер отбрасывает ей на лицо длинные пряди розовых волос, приторных и слишком девчачьих. Она даже не завязывает волосы, как обычная нормальная куноичи.       — Это не твое дело.       — О… я понимаю, — Сакура делает шаг назад.       — Что ты несешь? — Шикамару хочет огрызнуться. Говорить это смешно, когда у тебя нет оснований делать какие-либо выводы. Смешно и бестолково.       «Ты просто не можешь меня понять», — думает он.       — Тебе уже второй раз приходится мириться с моим присутствием только потому, что мы оба дружим с гиперактивной блондинкой.       Нашелся гений.       — Значит, ты называешь себя «другом» Наруто? Если ты так относишься к своим друзьям, то совсем неудивительно, что Ино больше не проводит с тобой время.       — Шикамару, что…       Голос Сакуры до сих пор звучит так чисто и искренне. Закат отбрасывает рыжие пятнистые блики на ее волосы, словно она загорается адовым пламенем, и в ту же секунду, возмущенная, она сжимает руки в кулаки и кусает губу.       Мысли возвращаются к нему в голову быстрой высокогорной рекой, и некоторые из них настолько бунтарские (я не буду ее целовать, это глупейшая вещь), что он чувствует нарастающую боль в висках.       — Что я имею в виду? Ты обращаешься с другими, как с грязью, восхваляя Саске у его ног. Это отвратительно.       Теперь убегает она. Убегает очень долго.       Шикамару уверен, что она избегает его, потому что они не виделись несколько месяцев. До этого их пути пересекались минимум раз в неделю.       Однако, если она сделала свой выбор в пользу Саске, а она его сделала, иначе и быть не может, это нормально.       Ей будет восемнадцать, если старейшины станут ждать так долго, когда она будет беременна своим первенцем, и тогда Шикамару не будет видеть ее годами.       А может, она будет на коленях просить прощения у мужа из-за розовых волос детей Учиха.       Этот цвет действительно ужасен. Но все в порядке. Теперь, это не его дело.       (У Шикамару нет выбора).