Двенадцать женщин Кисы Воробьянинова

Получив от Остапа 200 рублей, взалкал Киса по женской ласке. Ностальгировал старый греховодник о Париже, где часто бывал в молодости. Закрутила-понесла Кису нелёгкая прямо в пучину любовных наслаждений. Увядающая простата старого альфа-самца требовала немедленной разгрузки. Мнился ему шикарный ужин с Лизой Калачёвой в заведении "Уважай Кавказ, посети нас!" Сжимая в потном кулаке потрёпанные советские червонцы, экс-предводитель шёл на свидание, лихорадочно соображая, под каким предлогом затащить Лизу в постель, чтобы содрать с неё нижнее бельишко. Скромная и неопытная провинциалочка Лиза, "понаехавшая" в Москву из родного Зажопинска была охмурена ловеласом Колькой Качаловым, подвергнута обряду бракосочетания и с тех пор содержалась мужем в чёрном теле. Именно она показалась Кисе подходящей жертвой для адюльтера. Обезумевшему от похоти Ипполиту Матвеевичу грезились Лизины провинциальные трусишки и худенькие ножки в белых носочках. В общем, Киса был очарован юным прекрасным телом Лизы Качаловой. Подходя к общежитию, которое в шутку называлось общежитием имени монаха Бертольда Шварца, Ипполит Матвеевич с опаской вспоминал Колькины мощные кулаки и его грубую деревенскую морду. "Чего доброго пронюхает о нашей связи! Не набил бы лицо, скотина!" - осторожничал предводитель. Глубоко в душе он называл Лизу своей. Он опасался абсолютно зря. Вчера молодые супруги поссорились из-за кулинарных предпочтений. Их пути разошлись на почве вегетарианского зайца из капусты, коим супруги ежедневно отравляли свои молодые желудки в студенческой столовой "Бей комсомольский барабан!" Коля не мог обеспечить жену полноценным протеином по причине унизительной зарплаты чертёжника в одной из московских частных контор, а Лиза страдала. Ей по ночам грезились аппетитные сосиски и "Варшавская" колбаса колечком. Лизок была горячей патриоткой родины, но охотно предала бы идеалы мировой революции за единственную жареную свиную котлету и горячее пюре из картошки, обильно унавоженной рыбьим жиром. Колька Качалов вполне осознавал своё ничтожество, как финансово самостоятельного субьекта, и пытался воспитывать жену на примере легендарного Бертольда Шварца (якобы вегетарианца), но Лиза здорово сомневалась в кулинарных предпочтениях монаха. Ей были ближе неумеренные аппетиты двух пламенных революционерок Клары Цеткин и Розы Люксембург, вдохновлённых на классовую борьбу натуральными сардельками. Прогуливаясь мимо колбасных витрин, она пыталась искать в розовой ветчине черты светлого социалистического будущего, но перед ее глазами всё также предательски шипела на сковородке котлета из свинины, жареная в панировочных сухарях. После недавнего случайного знакомства с Кисой Воробьяниновым Лиза наивно поверила, что даже в условиях социализма существует более интересная жизнь. Ипполит Матвеевич, подвесивший ей эту лапшу на уши, представился ей специалистом, посвятившим жизнь исследованию парижского общепита. Разница в годах с Кисой ее не смущала, так как они не думала об их отношениях всерьёз. Киса был для неё эдаким рыцарем печального образа, добрым папочкой, но никак не мужем... Согласившись встретиться, она и сама не понимала, зачем это сделала. ... В это время в лысой голове предводителя дворянства мелькали обрывки старых стишков о Гренаде и Севилье, которые он почти забыл из-за раннего склероза. В памяти Кисы настойчиво крутилась реплика на французском: "Madame je n'ai pas connu de femme depuis six ans". В переводе это звучало приблизительно так: "Мадам, я целых шесть лет не знал ни девушек ни баб. Но у меня есть советский червонец. Предлагаю поехать в номера и слиться в потоке неземного блаженства". Воробьянинов догадывался, что Лиза не знает французского, но его парижский прононс когда-то производил впечатление на дам, и Киса решил при первом удобном случае щегольнуть знанием иностранного языка. В молодости Ипполит нравился девушкам из-за высокого роста, горизонтальных усов и золотого пенсне. Этот образ придавал ему вид умеренно пьющего венеролога. В списке амурных побед Кисы числились двенадцать обольщённых им женщин. Среди них были: студентки, театральные профурсетки, модистки, и даже одна плечистая мордастая тётка, которая обладала мощным сибирским басом, и представлялась, как зубной техник из Житомира. Со студентками романы Ипполита Матвеевича были скоротечными, как победа мировой революции, обещанная большевиками. Изголодавшиеся по еде девушки отдавались Кисе сразу после порции рыбных общепитовских котлет с картошкой. Иногда это происходило прямо на столе с неубранной посудой в антисанитарных и антисоветских условиях. С актрисками тоже не было проблем; хотя их услуги стоили дороже: они требовали ужин в отдельном кабинете, пять рублей и брошь из фальшивого уральского малахита. Дополнительно нужно было дать рубль официанту, чтобы в номер не заходили посторонние. После этого можно было себе позволить исполнение любых сексуальных желаний на провалившемся пружинном диване! Опытные и роскошные модистки считались самыми дорогими и неприступными. Они раздвигали свои очаровательные ножки лишь после действительно ценных подарков: кофточки, пары сетчатых чулок, парижской шляпки или нового корсета. Облом произошёл у Кисы лишь при знакомстве с зубным техником Клавдией Григорьевной Гельберштрудт-Оппельбаум. Житомирская мордастая "дивчина" оказалась материально независимой и крепкой по причине постоянной поддержки свиным салом из родного села Гадюкивци. Она без церемоний влепила предводителю крепкую оплеуху, когда он пытался захватить в похотливую пятерню её филейную часть, кружа зубного техника в вихре гопака... На этаже, где жили Калачовы, было душно и темно, как ночью в ватной фуфайке. Мимо Кисы изредка проходили женщины, дети и мужчины. Он различал их по запахам. От женщин доносился лёгкий аромат ирисок и одеколона "Комсомольская сирень", мужики благоухали самогонным перегаром и папиросами "Лесоповал Сибири". От детей попахивало ворованной отцовской махоркой и выхлопами гороховой каши. Наконец, в глубине коридора послышались тихие шаги и нежное щебетанье. - Это вы, Елизавета Степановна? - прошептал Воробьянинов. - Какая я тебе Степановна?! - гневно буркнул мужской бас, - Ты посмотри какие здесь живут крохоборы! Когда уже на новую лампочку раскошелитесь, сволочи?! Подскажи мне пожалуйста, гражданин, где здесь комната Петьки Тринкенвундербара? Киса испуганно прижался к холодной стене. Искатель Тринкенвундербара сильно ударился коленкой о железный сейф на углу, громко матюгнулся и поплёлся дальше. Наконец в коридор выпорхнула Лиза. Киса увидел её милое лицо, и рука сама потянулась к её крохотной попе. Обуреваемый страстью, Киса хотел сразу пригласить девушку в номера, но сердце подсказало ему, что такую барышню, как Лиза, нужно сначала поужинать, а лишь потом танцевать и закусывать. - А пойдёмте в столовую, Лизонька! - предложил Киса, багровея от собственной наглости. - Может, лучше в кино? - Не хотелось бы осквернять этой советской пошлостью такой дивный вечер, - заявил греховодник. - Помните, как там у Маяковского сказано: "Я средь женщин тебя - не первую, много раз, но с такою, как ты Инезильдою, в первый час!" - Разве это Маяковский? - удивилась Лиза. - По-моему это из "Анны Карениной" Льва Толстого. - Какая разница, Лизонька! Пушкин, Бунин или Лермонтов! Главное - любить и быть любимым! Эй, извозчик, езжай сюда, сукин сын! Извозчик привёз парочку в пельменную "Уважай Кавказ, поцелуй нас!". Шик этого гастрономического храма наповал сразил Лизу, никогда не бывавшую в кулинарных заведениях для буржуазии. Но, увы, за прошедшие годы советской власти Киса подрастерял былой шик и безнадёжно опустился. Сейчас его высокая сутулая фигура была облачена в яркий звездно-полосатый жилет, фиолетовый сюртук, охотничьи сапоги с раструбами и оранжевые панталоны с обвисшими коленками и требующим штопки задом. На Кису с удивлением взирали холёные разодетые нэпманы с соседних столиков. Официанты не обращали на парочку никакого внимания, а администратор их откровенно игнорировал. Наконец Лизе с Кисой удалось присесть за столик. К ним через час подошёл пожилой опытный официант, по дореволюционной привычке лояльно относившийся к посетителям. - Что изволите, сударь? - А что у вас в меню? - Пельмени из коня, котлеты по-кучугурски, салат из репы. Да вы сами в меню посмотрите! Киса начал листать меню. Цены ему не понравились. - Сколько стоит водка? - брюзжал он. - Ах, - это за литр? Хорошо, дайте два литра. - Закусочку какую предпочитаете, уважаемый? Есть: селёдка, фрикандо из говяжьих хвостов, карасёвая икра, солёные огурцы и расстегаи с минтаем. - Мммм... А это у вас что такое? Килька в томате? Хорошо. Дайте одну банку. В Ипполите Матвеевиче продолжал дебоширить джентльмен. - Вы ведь будете килечку в томате, Елизавета Степановна? А как насчёт расстегайчиков с минтаем? Человек, распорядитесь! Он не на шутку разгулялся, на время забыв о своём вздорном фиолетовом пиджачке и похабных оранжевых полукальсонах. Лиза пить водку отказалась, поэтому Воробьянинов сразу махнул без закуски триста пятьдесят и подмигнул соседнему столику. Столик подмигнул в ответ. В результате Киса быстро набрался до полуобморочного состояния. Лиза попробовала кильку в томате и помчалась в туалет, а Воробьянинов залез на стол и начал в сапогах отплясывать канкан, который видел в Париже. Он старательно вилял худым задом, высоко задирал ноги и делал непристойные движения тазом. В конце концов он настолько понравился гостям ресторана, что директор в панике вызвал милицию. Но еще до того, как наряд приехал, Воробьянинов успел купить у цветочника корзину ромашек с корнями и землей и забросать цветами жарочную плиту с блюдами на кухне. Под замес попал и директор пельменной, голове которого досталась полупустая корзина. На следующий день Ипполит Матвеевич проснулся на лавочке без носков, денег и документов. Он схватился за голову и представил, что ему скажет Бендер, когда узнает о ресторанном кутеже и потере денег. Он так боялся компаньона, что ему внезапно захотелось пойти и утопиться. К счастью, в этот момент Остап находился на другом конце Москвы, где клеил в магазине хорошенькую кассиршу, и пока ничего не знал о воробьянинских похождениях. Но самое интересное должно было начаться вечером... Продолжение следует.