О зимних цветах и весенней стуже

      Обычно дорога до первой подстанции занимает не больше часа даже в самых тяжелых погодных условиях. Сегодня, учитывая обстоятельства, они едва успевают на станцию к обеду. Их встречают настороженно; ничего удивительного, они группа чужаков, уполномоченные первым бункером, которые прибыли без предупреждения. Поэтому Марта старается сгладить первое впечатление, заговаривает техников и очаровывает главу местного исследовательского отдела. Первичная враждебность не настораживает Марту, она к ней привыкла.       Они идут по техническому коридору, соединяющему шлюз и подстанцию, когда внимание Марты привлекает снегоход, хромовые бока которого явно выделяются среди прочей техники гаража.       — Инвентарные номера… — начинает Тео, до этого занятый безобидном подшучиванием над Мэттом, бледным, продрогшим и колченогим после долгой поездки, — первый бункер? Чьи это?       — Донны, — отзывается Марта, — не знала, что она здесь.       — У нас были проблемы со связью на прошлой неделе. Она просила канал, когда прибыла, но пока у нас нет возможности его предоставить.       Марта хмурится. Теперь каждая неисправность вызывает подозрения, и раз они приехали сюда работать, пора начинать.       Занятая расспросами о сбое, она едва ли прислушивается к диалогу своих подопечных.       — Кто это? — у Мэтта заплетается язык и губы синие. Он прячет руки в карманы, чтобы не выдать дрожь, и бредет неловко следом за Мартой, проклиная осознание того, что Тельман была права, и ничего плохого не случилось бы, прибавь он газу. Он оборачивается к Тео, которого новость Марты очевидно порадовала — он улыбается и мурлычет себе что-то под нос.       — Искательница из нашей группы. Рад, что мы её застали, познакомишься с коллегой. Хорошая же у неё экспедиция выдалась, я от Донны новостей давно не слышал.       — И Марта не знала, где она была всё это время? Как долго она не интересовалась её судьбой, раз потеряла её перемещения из виду?       Тео смотрит на Мэтта совершенно растеряно.       — Послушай, не всё так просто…       — Тео, Мэттью, у нас еще полно работы!       Проходя мимо него Тео бросает отрывистое: «потом обсудим», а потом догоняет Марту. Мэтт тоже прибавляет шагу.       Господи, сегодня он провел несколько часов снаружи. Мэтту кажется, что он ещё не осознал этот факт окончательно. Ему нужно время.       К откровенному облегчению Мэтта, работы для него не находится. Тео штурмует защитные программы терминалов, пока Марта занята осмотрел внешних систем, и по её словам он здесь, в серверных, бесполезен.       Мэтт одновременно рад тому, что после утомительно переезда для него не нашлось ещё больше работы, и чувствует себя оскорблённым, потому что опровергнуть сказанное невозможно. Он планирует найти укромное место — местную курилку или столовую, может быть даже ту комнату, которую им выделили для сна, и заняться тем, в чем он был мастером — ничем.       Однако у Марты на него другие планы. Она роется в бесчисленных карманах своего комбинезона; её находка — продовольственные талоны. Она делится ими с Мэттом молча, но Мэтт, уже успевший её изучить, даже не думает благодарить её: наверняка он будет что-то ей за это должен.       — Раз тебе заняться нечем, сходи, разведай обстановку у местных. Поспрашивай о сбоях связи и других проблемах. Мне нужны симптомы.       — Симптомы?       Марта понижает голос до шёпота:       — Если технический сбой, уничтоживший твою подстанцию, представляет угрозу для этой, мы сможем увидеть ранние симптомы — сбои связи и подачи электричества, например.       — Я думал, это был вирус.       — Если бы нам не пришлось срочно эвакуироваться с четвёртой, чтобы успеть откачать тебя, я бы могла сказать тебе точно.       Приятно осознавать, что твоя жизнь была приоритетнее критически важных данных. И как Марте каждый раз удаётся заставить его чувствовать себя виноватым за то, что он существует?       — Главное не попади в неприятности, — просит его Марта на прощание.       Он же Мэттью Ллойд — король везения, неприятности сторонятся его, а проблемы выбираю других жертв. Так было до недавнего времени. Теперь-то он уверен, что даже простой отдых в столовой может пойти наперекосяк, чёрт бы побрал Марту Тельман и её слова.       Первая подстанция по планировке не отличалась от четвёртой, Мэтт понимает это, когда ноги безошибочно приводят его к столовой без чьей-то помощи. Становится не по себе, от воспоминаний передергивает, и пропадает аппетит.       В его силах помочь предотвратить повторение трагедии. Мысли об этом делают ситуацию только хуже, Мэтт замирает, не дойдя до столовой пары метров. Он не был не из тех странноватых парней из исследовательского отдела, которые предпочитали не браться за задание вовсе, если понимали, что не смогут исполнить предписания в совершенстве; Мэтт не был перфекционистом, он просто не хотел работать. Работа несет с собой не только фактическую деятельность, но и другие факторы — принятие последствий удачи и неудачи, рефлекторную ответственность за происходящее в процессе. Оба родителя Мэтта познали эту ответственность сполна, и насмотревшись на их живой пример, Мэтт понял простую истину: позволь другим работать, делай минимум и ни во что не ввязывайся.       Он уже ввязался во что-то (правда, не успел понять, во что) по уши, и теперь был готов пойти против остальных своих принципов, потому что… Действительно, почему? Потому что он теперь носит оранжевый комбинезон, который должен что-то значить? Потому что ему повезло выжить там, где не повезло никому? Во всех последних произошедших событиях нет ни его вины, ни его участия, так почему он должен увязать ещё больше, если может просто проигнорировать происходящее?       Перед глазами — дуло пистолета Марты, в ушах её безразличное: «Никто не собирается обслуживать бесполезный элемент».       Мэттью пальцем не пошевельнет из-за страха перед Мартой. Тогда всё случилось внезапно, сложно быстро соображать, когда на тебя направляют пушку, вот Мэтт и поддался, совершенно не разобравшись в ситуации. Но теперь, когда она далеко от начальства, поддерживающего её, Мэтт не собирается так просто идти у неё на поводу. Марта может вить веревки из Томаса, она запугала его так, что он сам додумывает несуществующие козни, но на Мэтте этот трюк не пройдет.       Стоять здесь, посередине коридора — пустая трата времени. В конце концов, нахождение в столовой не обязует его вынюхивать слухи, можно просто набить себе брюхо. Мэтт заходит внутрь.       Обед в самом разгаре. В столовой шумно, запахи еды мешаются с человеческими — потом и сигаретами. В бункере пахло по-другому, ни то системы фильтрации были лучше, ни то люди были опрятнее, дышать там было не в пример легче. Здесь запахи кажутся родными, домашними, разницу между ними можно почувствовать только оказавшись далеко. Становится тоскливо.       Ещё хуже — понимать, что прошлого не вернёшь. На чужой подстанции на него смотрят настороженно, обсуждают шёпотом, боятся быть услышанными. Мэтт забирает положенную часть пайка, благодарит поваров со всем доступным ему шармом, но получает только подозрительный, хмурый взгляд в ответ и лающее: «Следующий!» Это ничего, думает Мэтт, он понимает, что местным, привыкшим к социальному вакууму, просто сложно свыкнуться с присутствием здесь чужих.       Мог ли он позволить этим людям исчезнуть так же, как людям с четвёртой?       Мэтт сглатывает липнующую к глотке смесь сублиматов. На вкус она ещё отвратительнее, чем была на четвёртой подстанции, или, быть может, он просто привык к роскоши первого бункера?       Всё, что он собирается делать дальше, он делает не по приказу Марты Тельман, а потому, что сам решил. Тельман тут совсем не причем, им просто по пути сейчас, и как только момент окажется достаточно удачным, он сбежит от неё не задумываясь. А пока он подхватывает поднос и, не спрашивая разрешения, подсаживается к первой попавшейся группе исследователей.       — Здесь не занято? — Мэтт — сама доброжелательность, он вспоминает, какого это — быть своим для всех, простым разнорабочим, которому невольно начинаешь доверять.       Это не личина Мэтта, это сам Мэтт, и оранжевый комбинезон искателя, который ему было приказано носить с гордостью, теперь только мешается, резонирует с личностью в глазах окружающих, делая Мэтта только подозрительнее.       — Сидел бы себе отдельно, дал бы нам пожрать спокойно, — ворчит один из исследователей, не поднимая на него глаз.       Мэтт неловко посмеивается, почёсывая затылок:       — Уж простите. Я так истосковался по компании за последнее время — сил нет, — и даже не врёт, если бы не патронташ Рене, за которой подтянулись Томас и Тео, он был бы в бункере совершенно один, — столько всего произошло за последнее время, голова кругом.       — Везёт, — отвечает другой исследователь, — у нас тут — совсем тоска, ничего не происходит. От анализа статистик уже тошнит.       Исследователя поддерживает гул других голосов.       — А ч-чего это у нас ничего не происходит, — заикаясь начинает ещё один, сидящий от Мэтта по правую руку, — на той неделе вон — связь умерла на добрые пару дней. Такая очередь выстроилась к коммуникатору, некоторые до сих пор своей ждут.       — Это всё та паршивка-искательница, — отзывается первый, до сих пор не поднявший на Мэтта глаз, — приехала без предупреждения, ничего не делает, только жрёт за наш счет. Кто знает, может она и на четвёртой побывала, а потом там всё вымерзло к чертям.       — Вот-вот, я знаешь что слышал, — гнусавый исследователь в толстых очках торопится сказать с набитым ртом, — что у них так же, как у нас было, сначала…       — Ральф, заткнись, — рычит кто-то из компании, и Ральф затыкается, ничуть не обиженный.       А вот это интересно.       — Да, случившееся на четвёртой — трагедия, — соглашается Мэтт, просто, чтобы потянуть время и придумать, как бы направить их беседу в нужное русло.       — Вам-то до этого какое дело, это не вы торчите посреди ледяной пустыне, надеясь на оборудование, которое работает чёрт знает как! — исследователь начинает заводиться, не нужно быть гением, чтобы понять, что он нарочно нарывается на конфликт. Мэтт улыбается удивленно и растеряно, будто понятия не имеет о чём он говорит, хотя сам начинает закипать.       — А что не так с оборудованием?       — Говорю же, сначала связь, потом начали генераторы сбоить. Но сейчас всё норм…       — Мать твою, Ральф! Он же доложит в бункер, идиот!       — Но сейчас то всё нормально! — огрызается задетый Ральф. Атмосфера накаляется, кто-то вскакивает со своих мест, привлекая внимание других столов. Мэтт вскидывает руки в защитном жесте.       — Я не думал, что это такая деликатная тема. Но Ральф прав, мы здесь, чтобы поправить ошибки, так что, считайте, что всё уже под контролем.       — Откуда тебе знать, что она деликатная-то? Как будто вам есть дело до нас. Заморозимся все, вы даже не заметите. Вы же лучше, венцы эволюции, куда нам, простым смертным, до вас! Тем более, что на четвёртую тоже заезжали чинить, и что, многих там это спасло? Может вы нарочно всё хуже сделали?       Если бы Мэтту удалось сохранить холодный рассудок, слова исследователя наверняка насторожили бы его. Но сейчас, зацепившийся за первую фразу и только пришедший в себя, Мэтт всё воспринимал искажённо.       — Откуда мне знать?! Действительно, меня же там не было, я не замерзал на четвёртой вместе со всеми и не слушал их предсмертной агонии! — Мэтт не замечает, как переходит на крик.       Опешившие исследователи растерянно переглядываются, в наступившей тишине отчетливо слышно, как кто-то чертыхается.       — Так это же тот самый, выживший. Который с четвёртой подстанции.       — Да, точно он, он самый! И как у тебя совести хватило появиться здесь, ты же бедовый, нашлёшь ещё на нас!       — Действительно, ребят, давайте его…       Входная дверь с грохотом распахивается.       — И что здесь происходит?       Звонкий женский голос заставляет всех обернуться ко входу.       Женщина не знакома Мэтту. Она искательница, оранжевый комбинезон сидит на ней гораздо лучше, чем на Мэтте. Она выглядит… экстравагантно: голова гладко выбрита, а от носа к уху тянется звенящая цепочка пирсинга. Мэтт не дал бы ей больше тридцати пяти, её лицо тронули первые морщины. Она смотрит прямо на Мэтта, его легко заметить среди серых одинаковых комбинезонов. Рядом с ней — глава местного исследовательского отдела. Он тоже смотрит на Мэтта, заранее неодобрительно качает головой.       — Ничего особенно, просто дискуссия стала слишком… эмоциональной? — Мэтт надеется, что из-за него у исследователей не будет проблем. Искательница жмёт плечами, не заинтересованная ни в оправданиях, ни в правде. Глава исследовательского отдела принимается за наведение порядков.       Искательница заходит внутрь под постепенно успокаивающийся хор голосов, Мэтт, думает, что для него это самый удачный момент ретироваться — тактическое отступление, а не побег. Аппетита нет, сублиматы не лезут в глотку, да и не время сейчас, когда его соседи по столу готовы лишить его зрения вилкой. А еще ему неизбежно придется пересечься с этой искательницей, Донной, как он догадывается, и перспектива его будоражит и пугает одновременно.       Она стоит у окна раздачи, когда он проходит мимо неё. Мэтт ждёт чего угодно, уже наученный непредсказуемость Марты, но всё равно вздрагивает, когда она хватает его за форменный рукав.       — Обед заканчивается через пятнадцать минут. Пойдём, покурим потом? Спросишь у местных, до курилки тебя проводят, если поделишься сигареткой.       А потом она подмигивает ему.       Какого чёрта?       Мэтт решает, что разберётся со всем позже, сейчас ему бы убраться отсюда, пока конфликт не разгорелся с новой силой. Есть о чем подумать, пока будет идти до курилки, о местонахождении которой он, судя по одинаковой планировке, уже догадывался.       Внутрь технического помещения со развороченным кодовым замком он не заходит, остается снаружи просто на всякий случай, справедливо полагая, что слухи по подстанции ползут быстро. Если его уже объявили всеобщим врагом, лучше ему не оставаться одному в замкнутых пространствах с местными жителями.       Донна присоединяется к нему через пятнадцать минут, как и обещала. Мэтт — джентльмен, он открывает ей дверь и пропускает её вперед совсем не для того, чтобы она разведала обстановку. Мэтт выдыхает с облегчением: рабочий перерыв окончен, и в курилке пусто.       — Так ты, значит, новый подопечный Марты? — она без стеснения рассматривает его, пока прикуривает сигарету. У Мэтта своих нет, опускаться до того, чтобы просить их у незнакомой искательницы, он пока не готов, так что сглатывает вязкую слюну и старается не смотреть в её сторону.       — Мэттью, — представляется он.       — Донна, — говорит Донна, после чего затягивается сигаретой, не сводя с Мэтта глаз, отнимает её от губ и протягивает ему.       — Угощайся.       Мэтт речитативом проговаривает про себя имена святых, но отказываться не собирается. Он поднимает на Донну глаза, тянется за сигаретой, не скрывая усмешки, и нарочно касается её пальцев, когда принимает сигарету.       Они стоят и курят в тишине некоторое время.       — Уже виделась с Мартой?       — У нас обеих было полно дел до обеда, — Мэтт знает, она дразнится, — но мы ещё увидимся сегодня. Брось, Мэттью, ты не хочешь об этом спрашивать, а я говорить. Я пригласила тебя просто потому, что было любопытно поглядеть на нового коллегу.       Они снова замолкают. Мэтту нравится её прямолинейность. Тишина между ними теперь ощущается комфортной, он расслабляется.       — Из тебя может выйти толк. Слышала, как ты раскрутил тех ребят на разговор, — наконец говорит она.       — Спасибо, — Мэтт не может сдержать вопросительной интонации. Кажется, его хвалили первый раз со того времени, как он попал в бункер. Донна посмеивается.       — Какого это, стать искателем так поздно?       Мэттью жмёт плечами, медлит с ответом, выпуская дым с выдохом.       — Вряд ли меня уже можно назвать искателем. Я ничерта не понимаю. Я прихожу в себя, мне обещают смерть, потом милуют, а спустя двое суток я уже снаружи. Я… не знаю. Сначала я был в ужасе, я и сейчас там же, — Мэтт усмехается, — но я рад, что я жив.       — Мог бы просто ответить, что всё круто.       — Всё не круто.       — А ты откровенный малый, мне нравится.       Мэтт вовсе перестаёт понимать, что происходит. Кажется, это читается на его лице, потому что Донна сгибается, и звон цепочки её пирсинга сливается со звуком её смеха.       — Видел бы ты себя сейчас. Ничего, адаптируешься. Это же главная фишка искателей — адаптироваться. Хоть в чём-то тот придурок из исследователей был прав, ты венец современной эволюции. В широком значении, среди искателей может ещё кто получше найдется.       — И это проблема? — Мэтт думает о тех словах. Ему всегда казалось, что разница не существенная — искатели, обычные люди — все жили под одними крышами и работали на общее благо. Теперь он начинает сомневаться в этом.       С лица Донны не сходит улыбка.       — Иногда. Когда люди попадаются неблагодарные.       Мэтт думает, что это чушь, но с него сегодня хватит споров. Пусть Донна и странная, она нравится ему больше, чем Марта, так что портить только зародившие отношения и сбегать из-под её внимательного взгляда, стоит только докурить сигарету, он не намерен. Мэтт демонстративно опускается на корточки, прислоняется макушкой к шершавой бетонной стене и закрывает глаза. Адреналин схлынул, и теперь он по-настоящему чувствует усталость. Переезд и переизбыток событий безжалостно давят на мышцы и вызывают головную боль.       Он слышит, как шуршит комбинезон Донны, любопытство пересиливает усталость; Мэтт открывает глаза, чтобы обнаружить, что она последовала его примеру: уселась у стены напротив и потеряла к нему всякий интерес. Мэтт закрывает глаза, понимая, что время разговоров прошло.       Кажется, он задремал, потому что пропускает тот момент, когда дверь в курилку распахивается снова. Первым внутрь заглядывает Тео, на его лице читается облегчение.       — Могли бы спрятаться получше, нам даже не пришлось вас искать, — он заходит внутрь, и Мэтт догадывается, кого увидит следующей.       Однако Марта не выглядит недовольной. Она действительно заходит за Тео следом, молча кивает Мэтту и… садится рядом с Донной. Донна, не открывая глаз, опускает ей голову на плечо.       — Рада тебя видеть, босс.       — Ты меня еще не увидела.       — Ещё пять минуточек.       Марта берёт сигарету у Тео, Донна делится с ней зажигалкой. Тео единственный остаётся на ногах.       Тельман не выглядит уставшей, думает Мэтт. Она хмурится, смотрит в пустоту и постукивает пяткой по полу. Марта о чём-то глубоко задумалась, но не собирается посвящать в это команду.       — Как всё прошло? — шёпотом спрашивает Мэтт у Тео. Почему шёпотом, он и сам не знает. Тео отвечает ему тоже шёпотом:       — Неплохо. Станция чиста — ни следов взлома, ни ошибок. Всё работает в штатном режиме.       — Странно, — Мэтт говорит прежде, чем думает. Однажды это сведет его в могилу.       Марта вскидывает голову, пепел с зажатой в зубах сигареты сыпется ей на штаны.       — Повтори.       — Странно, что станция чиста. Я поболтал с местными исследователями, они жаловались на проблемы со связью и электричеством. Не могло же это не отразится в системе?       Выражение лица Марты не меняется. Он смотрит на него неотрывно, Мэтт под её взглядом тушуется и начинает злиться. Почему она не может быть нормальной!       — Это хорошее замечание, — наконец говорит Марта, — спасибо. Глава исследовательского отдела об этом умолчал. Тео?       Тео поджимает губы и хмурится, прочищает горло.       — Любые данные можно стереть при наличии должного уровня допуска. Но это не запись в дневнике, нельзя просто вырвать лист, чтобы никто не увидел. Должны остаться следы вмешательства, коды ошибок, записи сеансов работы, в конце концов. Их система в порядке…       Вдруг он замолкает, его глаза расширяются, он шумно сглатывает, всё ещё упрямо рассматривая мысы своей обуви.       — Марта, я идиот. В этом и есть проблема! Даже системы учебных терминалов не были такими стерильными. Это неестественно, но не доказывает вмешательство извне. Я… мне нужно подумать. Спасибо, Мэтт.       — Если местные техники будут сопротивляться содействию, скажи, что я прокляну их семьи, — предлагает Донна.       — Я бы не вмешивала местных в анализ. Если виновный среди них, он может изменить исходные данные, и это собьёт нас ещё больше.       Тео торопливо кивает, мямлит: «Конечно, Марта» и начинает осторожно пробираться к двери, стараясь не наступить на чьи-нибудь вытянутые ноги.       — Встретимся за ужином! Я хочу проверить кое-что, — и хлопает дверью.       Какое-то время они сидят в тишине. Донна изящным движением возвращает себе предыдущее положение, потягивается с довольным мычанием.       — Пять минут прошло, — замечает Марта, в отличие от Мэтта совсем не впечатленная демонстрацией гибкости, — мне нужен отчёт.       — Тебе отчёт по форме или по фактам? Если по форме — то поездка на юг была пустой тратой времени. Если по фактам… Марта, это невероятный успех! Расчёты Аддамса были верны, там действительно полно руин времен поздней осени. Так много, что проехать невозможно, я несколько часов пыталась найти объезд, а в итоге едва не осталась без машины. Я насчитала минимум четыре спуска под землю, пару законсервированных складов, осеннюю технику, с которой наверняка можно добыть редких запчастей. Одна проблема. Ничего этого не достанешь без лебедок, трещина там метров двести в глубину, а на краю лебедки не закрепишь, там все и под живым весом рухнуть может. Дай мне кого-нибудь в помощь, и уже через месяц я найду, как проехать туда. Томас всё равно сидит в бункере без дела, он хороший ведомый, и опыта у него достаточно. Там столько материалов! Соберём перерабатывающий цех, а потом можно будет понастроить станций, развернём, наконец, нормальное техническое производство и аграрные комплексы, а ещё… Марта, я знаю этот твой взгляд. Что не так?       Марта молчит. Она давно затушила сигарету о бетонный пол и теперь вертит в пальцах окурок. Мэтт замечает, что начинает присматриваться к её лицу: суровое выражение, которое придают ей нахмуренные брови и расфокусированный взгляд, на самом деле выдаёт её задумчивость. Марта Тельман не такой демон, каким хочет казаться, они даже ни разу не повздорили со времен выезда, да и до него Марта относилась к нему… с уважением? Мэтт тогда так нервничал, что сейчас не помнит подробности сборов, но точно уверен, что она держала его трясущиеся руки и тон её голоса был необычный; Марта успокаивала его, и это работало.       — Я хочу, чтобы ты отправилась во второй бункер, — наконец говорит Марта. Её слова вызывают ответную бурю: Донна вскакивает на ноги, крепко ругается, проходясь по матери Марты и её пункту назначения. Марта бурю переживает спокойно, ловит ошарашенный взгляд Мэтта и едва заметно дергает уголком губ в усмешке. Наконец, Донна успокаивается.       — Зачем? Знаешь, после того как начальство второго бункера хотело расстрелять меня за то, чего я не делала, я не желаю туда возвращаться.       — Это было десять лет назад. Там уже никто не вспомнит об этом инциденте. А мне сейчас очень нужен кто-то, кто хорошо знает второй бункер.       — Что происходит, Марта?       Марта жмёт плечами.       — Пока не знаю. Но ничего хорошего. Система тяжело переживает потерю любой из подстанций, после потери четвёртой у нас уже наблюдаются перебои с поставками химических удобрений для теплиц. Мы не можем допустить потерю целого бункера. Я не знаю причин этих сбоев, но, если в главных оплотах системы что-то пойдет не так, я хочу быть первой, кто узнает об этом. Томас следит за ситуацией дома, Харви и Трай в третьем бункере.       — Ты заставила их вернуться! Марта, это бесчеловечно.       — Харви сам предложил. Я думала поменять вас местами.       Донна меряет шагами крошечное помещение курилки и шипит что-то неразборчивое себе под нос.       — Тебе то до этого какое дело? Даже если всё покатится к чертям, что ты будешь делать?       Марта устало вздыхает и обхватывает переносицу пальцами.       — Представь, какой бардак начнется. Передел территорий, установление новых порядков, всё, над чем так трудилась система, станет совершенно бесполезным. Не знаю, как тебе, Донна, но мне моя нынешняя жизнь нравится. Мы с Тео работаем над решением проблемы, и дело пойдет быстрее, если мне будут содействовать мои же люди.       Странно осознавать себя союзником Марты Тельман. Сегодня за обедом Мэтт думал о том же, и озвученное Мартой просто конкретизирует его курс. Мэтт не мог позволить исчезнуть людям, создающим порядок. Марта не могла позволить исчезнуть порядку. Донна разочарованно стонет, ссутуливается, сразу теряя большую часть своего шарма.       — Ты и твоя чёртова ответственность!       — Я ненавижу её больше твоего.       Очевидно, это их общая шутка, Марта и Донна смотрят друг на друга и усмехаются. Донна подходит к Марте и протягивает ей руку. Марта поднимается с её помощью, поддержка перерастает в рукопожатие.       — Выеду завтра с рассветом. Рада была тебя увидеть, босс, но теперь мне нужно побыть одной.       Она поворачивается к Марте спиной и бредёт к выходу.       — Ну, а с тобой, красавчик, я не прощаюсь, — она смотрит на Мэтта сверху — вниз и облизывает губы в таком очевидном намёке, что Мэтта бросает в жар, — ещё увидимся.       Марта провожает её неодобрительным цоканьем языком. Смотрит на растерянного Мэтта, всё ещё сидящего на полу.       — Поднимайся, — требует она, совершенно нарочно задевая носком ботинка его ногу, — пойдём, проверим Тео. И я бы не открывала никому дверь сегодня ночь. Мало ли, что может таиться в темноте.       Мэтт не может сдержать нервного смеха. Марта, почему-то, не разделяет его веселье.