Глава 22
Лиоу давит на педаль газа, из-за которого знаки ограничение скорости размываются на фоне пейзажа. Ремень безопасности едва спасает головы пассажира на крутых поворотах. — Лиоу.. — вцепившись руками в ремень безопасности настолько что может слиться воедино с кожаным сидением. Спидометр наконец останавливается на пугающиеся цифре. Чоки смиряет взглядом желтую машину и, если ситуация бы располагала он уже передавал эстафету с криком “Желтая машина” вот только он снова беззвучно от скорости разрезающего летнего воздуха проговаривает имя водителя. — Каждая секунда! — всё что может пошипеть сквозь сжимающую челюсть. — Еще газа.. — руками, от которых уже полностью оттекла кровь, сильнее вцепляются в ремень. Покалывание заставляет не терять голову и самообладание ведь он не хочет участвовать в составлении некролога. Спидометр снова начинает свой рух заставляя водителя поклясться, что обеспечит машине хорошую пенсию если она довезет их до места, не испустив свой дух. Ведь звуки, что она издает похожи на предсмертные вопли агонии.1100101 1110010 1110010 1101111 1110010
1100101 1110010 1110010 1101111 1110010
Глава 22
— Пытаешься казаться идеалом в глазах окружающих, но таких не бывает в каждом есть якорь. Чей-то сделан из груд метала. Чей-то легче горячего воздуха в воздушном шарике. Чей-то принимает форму чего живого, но сильно изувеченного. Но каким бы ни был якорь задача одна. Тянуть ко дну, — дну Марианской впадины, где обитают гримпотевтис, рыбы-удильщики та бентокодон что с этой тройки самый безобидный для всех дайверов что не смогли остаться на поверхности — кто-то свой якорь не скрывает демонстрирует тем, кому хочется доверять. Кто-то даже под предлогом смерти близкому родному не хочет показывать хотя он знает чувствует, что он есть у всех есть никто не исключения — просто он его прячет не смешно ли? Человек может быть реинкарнацией принцессы Дианы, но всеобщей любви ему не выдать никогда — идеалы вымысел. Романтизированный образ, от которого трепещет что в районе грудной клетки. — И какой же якорь у меня? — она задает вопрос в слух вот только совсем не желает услышать ответ. — Якорь, который не дает забыть, что человеческая память вещь не вечная — Анхель не видит в Эбигейл идеал он смотрит глубже в нутро. — Не память — качая головой девушка наконец приоткрывает собственную шкатулку с шутом которого все зовут “страхом” — сама жизнь мой якорь. Ведь жизненный путь не так уж и длинный. В этом лабиринте легко заблудится, а все тупики не что иное, как иллюзия. Игра разума. На пути стена, но развернутся не имеешь ни сил, ни права... — Почему же? — Никто не может повернуть время вспять, — ответ прост он на ладони, как и ответ почему ты оказался в тупике, но парень хочет именно её ответ — но как только ты находишь ответ на немой вопрос твоему обзору представляется предполагаемый путь, но видимости больше не мешает стена. Как оказалось ты сам и построил её. Не смешно ли — на лице глупая улыбка — глупости говорю. — Не правда — подхватывая веселье собеседницы парень отвечает серьезным голосом ни на миг, не стирая улыбки — не только люди с дипломами философов могут рассуждать о познании человеческого бытия. — Спасибо. Фургончик с ярко-оранжевыми вставками и на одном боку заднего крыла красуется кривая календула. Символическая. Слишком подходящая к этим красочных мест. “Долина вечного зеленных цитрусов” невозможно сильно запавшая в душу любителям витамину С. Парень в кожаной куртке обводит взглядом территорию и морщится. — За целую версту пахнет апельсинами. — У тебя что травма? — Брось Гровер больше двух лет прошло — становясь возле названого парня Элджертон наполняет легкие воздухом с нотками разных сортов цитрусов — моим малышкам здесь бы понравилось. На такое заявление друг только морщится. Он, как и обещал за целые два года ни разу не согласился составить компанию в оранжереи и больше не притрагивался к когда-то любимому одеколону. Слишком чёткие воспоминания об этих лапках. — Эй вы, так и будете созерцать долину с парковки или наконец зайдете, — подгоняет Чок замерших друзей — апельсины сами себя не выжмут. — Надеюсь, к их лимонам подают текилу, — слышится звук сигнализации и хрястнутых позвонков. — Всё что тебе светит Лиоу безалкогольный мохито, — девушка только и может что наградит парней усталым взглядом — Нил, где ты там копаешься? — Папа попросил захватить несколько лимонов из долины. Мама хочет сделать лимонный тарт татен. — Похоже у Бри Ван де Камп появится сильный конкурент. Прогулка по саду далась всем по-разному. Гровер всю дорогу чувствовал фантомные ползанья мотыльков на открытых участках кожи. Чок представлял, как он будет на небольшом мастер классе выжимать апельсины. Лиоу уставшая за те несколько часов пути толь и мог что мечтать про холодный напиток в руке. Нил толь и успевал менять ракурсы та форматы фото. Камера не успевала сохранить файл как он снова нажимал на кнопку, чтобы оставить еще небольшое воспоминание на памяти небольшой фотокамеры. Элджертон же только и мог что стыдливо прикрывать ладонью рот, когда проходил арку лаймовых деревьев. Очень красочное и спокойное место. Неплохо было бы провести здесь урок йоги или медитации. — Быстрее! Нил быстрее! — почти что пинками заводит парня в небольшой домик, где и должен проводиться урок по созданию собственного напиться с разных сортов цитрусов. — Надеюсь, здесь есть детская комната, — шепчет Гровер девушке экскурсоводу на что она толь мило хихикает в ладонь причитая что Чоки очень милый парень и ей даже понравилось отвечать на ворох вопросов. Бутылки с апельсиновым соком стерилизуют для длительной перевозки в багажнике фургончика. Элджертон любовно протирает и так чистые листики домашнего апельсинового деревца. — Как насчет общего фото? — предлагает Нил, когда до конца брони оставалось минут пятнадцать если не меньше. — Да давайте! Группа друзей заставляет фокус бегать от каждого лица в непонятном никому маршруте. Вот толь звук затвора заставляет улыбнуться до натянутых мышц лица. Кадр получается живим и таким красочным. В нем больше шести основных цветов один неизвестный ни одному фитодизайнеру. Он похож на мильные пузыри в лучах солнца. На кардиограмму влюбленного сердца. На любимый пейзаж. Цвет счастья такой редкий гость на фото. Нил его поймал и запечатал на листах альбома. Есть там фото с разними цветами и оттенками вот только именно в этих цветах его маленькая жизнь. Путь с дорожками которые не все дались легко, а некоторые очень сильно ранили. Камушки с дорожки впивались в голые ноги оставляя открытие рани. Рани ними кровоточили, а самое главное, что каждая мысль про них отдавала болью в ребрах. Сейчас же с той дорожки остались лишь воспоминания и белые рубцы. Боль в ребрах притупилась больше не отдает замиранием сердца.1100101 1110010 1110010 1101111 1110010