Затмение

Жизнь на площади Гриммо не показалась Гарри такой уж плохой. Всяко лучше, чем прозябать свое время у Дурслей, которые только и были горазды оскорблять его при малейшем поводе. Однако после жизни у Малфоев и всего, что ему удалось там узнать, ему казалось, что он стал чужд людям, которые окружали его. Как будто его предательство отдалило его от этих людей, поставило между ними невидимый длинный мост. Невольно у него все больше стали появляться мысли, что он не должен вести себя так с ними, что он проклятый лицемер, который только и может, что фальшиво улыбаться своим друзьям, да говорить им сладкую ложь, которую они всасывали в себя, как губки. Они доверяли ему. А он, как самая последняя крыса, не оправдывал их доверия. А может, правы были все эти люди, что злословили его на четвёртом курсе? Может он просто жалкий эгоист, который решил насладиться вниманием к себе, и на самом деле дружба была для него лишь способом утолить свои потаённые желания? И если так… думал ли он на самом деле о Роне с Гермионой, когда шёл на соглашение с Тёмным лордом? Гарри хмуро посмотрел в тёмный потолок комнаты. Известь уже осыпалась с него, старая люстра держалась с большим трудом, медленно качаясь из стороны в сторону от лёгкого дуновения ветра, и где-то оставалась незамеченная во время уборки паутина. Он снова проснулся, стараясь отпустить возникшие у него от кошмара пессимистичные мысли. Но мрачные образы не оставляли его. Он отчётливо помнил лица его друзей, с омерзением смотрящиеся на него, неторопливый голос отца, что смеялся над его наивностью и, наконец, снова он видел в этом кошмаре себя. Это не было чем-то новым. Уже ни первую ночь Гарри видел почти точное отражение самого себя, взгляд которого горел почти ощутимой ненавистью и презрением. Он почувствовал себя доктором Джекилем. Да, пожалуй, он тоже укрывал в самом себе эту тёмную сторону и боялся, что в какой-то момент она станет известна другим, не только ему. Что рамки между Эваном Риддлом, сыном Тёмного лорда, и Гарри Поттером, его косвенного победителя, исчезнут навсегда. Он глянул на спящего в комнате Рона и тихонько поднялся, стараясь не задеть ничего. Впрочем, сон того не мог прервать даже шум сотни слонов, если среди этих словнов, конечно, не пройдёт миссис Уизли. Гарри прошёл от кровати к двери и тихонько приоткрыл её. Раздался лёгкий скрип. Гарри опасливо глянул назад, но Рон даже не дёрнулся, поэтому он вышел из комнаты, закрыв также осторожно за собой дверь. Он оглянулся. В других комнатах никого не было слышно, поэтому он осторожно направился вниз по лестнице, стараясь ни шуметь. Вдруг рядом послышался негромкий хлопок. Гарри вздрогнул от неожиданности и едва не слетел с лестницы, вовремя схватившись за перила. Он обернулся. На двух степеньках выше, едва сдерживая свой смех ладонями, стояли близнецы Уизли. — Напугали, — стараясь успокоить быстро бьющееся сердце, прошептал еле слышно подросток, смотря на Фреда и Джорджа. Говорил он очень тихо, так как боялся разбудить миссис Уизли. Узнай та, что Гарри не спит, живо бы повела его обратно в спальню. — Вы не спите? — Тоже мы можем задать и тебе, Гарри, — произнес Фред с лёгкой улыбкой. — Что наш всемогущий Поттер делает здесь один в такое позднее время? — Я… всего лишь хотел немного пройтись, — прошептал, вздохнув, Поттер. Оправдываться перед братьями у него не было особого желания. — Мне не спится. — Если ты разбудишь нашу маму, то нам всем влетит, — произнёс неторопливо Джордж. Гарри хотел ответить тем же, но осекся. Взгляд близнецов говорил, что такая ночная вылазка была для них далеко не первой. — Как бы то ни было, мы с тобой, — произнёс Фред. Он достал из кармана пижамы волшебную палочку и быстро провел ей в воздухе едва уловимым движением. — Так нас никто не услышит. Идём, в это время здесь может ходить этот ворчливый эльф. Не хотелось бы, чтобы он разбудил кого-нибудь своим противным голосом. Кричер вряд ли будет сотрудничать с нами. Он слушается только Сириуса, и то с большой неохотой. — Куда? — спросил Гарри, спускаясь следом за близнецами к мрачному холлу. Ночью здесь было ещё непрогляднее. Только тусклый огонёк от палочки Фреда указывал ему, куда идти. — Увидишь, — прошептал кто-то из близнецов. В темноте он с трудом различал фигуры их двоих. Они вышли в коридор, где ранее его встретила миссис Уизли, затем быстро подошли к двери, ведущей вниз, на кухню. Однако у самого поворота туда, близнецы остановились у вертикальной картины высокого мага, который, по всей видимости, крепко спал. Направив палочки на неё, та вдруг резко отодвинулась. Близнецы, схватив его за руку, затащили его в открывшееся помещение, и портрет снова вернулся на прежнее место. Сначала Гарри ничего не увидел, так как вокруг было темно, но вскоре близнецы осветили все вокруг. Перед ним возникла небольшая по размеру старая комната. Вдоль стен висели плакаты квиддичных команд и фотографии, на которых Гарри, к своему удивлению, увидел молодого, ещё едва достигшего двенадцати лет, Сириуса и похожего на него мальчишку. У одной стены стояла книжная полка, полностью покрытая пылью, что с трудом можно было прочесть название книг на ней, небольшие два кресла и столик между ними, а с другой — метла и всякая магическая утварь. В центре Гарри даже увидел небольшой серебряный котёл. — Что это за место? — удивлённо спросил Гарри, осматривая все вокруг. Здесь было уютно и намного светлее, чем во все остальном доме, даже если здесь не было никаких окон. — Наша мастерская! Ну… теперь это наша мастерская, — проговорил Джордж с гордой улыбкой. — Сириус показал нам это место. Здесь мы втайне от мамы иногда работаем над своими изобретениями. Никто больше не знает об этом месте! — Совсем? Разве миссис Уизли и остальные не проверяли все комнаты в этом доме? — удивился он. — Ну, ты видел, как она скрыта. Другие за этой картиной увидят просто стену, если не поймут правильное заклинание. Сириус сказал, что если мы не выдадим себя, то про это место не узнают и остальные, даже Дамблдор, — произнёс Фред. Его лицо озарила улыбка. — Мы не сказали о ней даже брату. Можешь считать, что ты первый. — Спасибо, полагаю? — произнёс Гарри. Он подошёл к книжной полке, пока близнецы занялись какими-то своим делами у котла. Он взял одну из них и стёр рукой пыль. Это был том по защитной магии, который он ещё не видел в открытом доступе библиотеки. — Будь осторожнее, Гарри. Регулус хранил там далеко не безобидные книжки, — произнёс голос сзади них. Трое обернулись. Высокий мужчина с длинными чёрными волосами легонько улыбнулся им. Сириус. Вид его был куда приветливее, чем вчера, когда Гарри увидел его весьма возмущённого тем, что ему приходиться сидеть в этом доме. — Сириус! — Доброй ночи, — улыбнулся Блэк, поворачиваясь к близнецам.— Вам повезло, что Молли приняла шум снизу, как очередные проделки Кричера. Полагаю, спустить она сама, вы так легко не отделались. — Но заклинание… — Работает не так точно, как могло бы, — произнёс Сириус. Он посмотрел на то, что близнецы занимались очередным изобретением. — Смотрю, ваша работа бьёт ключом! Я ничуть не пожалел, что рассказал вам об этом месте. Однако, не советую вам задерживаться. Молли будет не рада увидеть на утро пустые кровати. — А ты ещё сомневаешься в нас, Сириус? — усмехнулись близнецы. — Нет, разумеется нет. Жаль, что я не могу вернуться в те времена, когда мы с Джеймсом придумали самые разнообразные шутки, — произнёс Блэк, вздохнув. — Что это за место, Сириус? — спросил Гарри у крестного. Тот, казалось, вспомнил что-то. Взгляд его стал куда печальнее, чем мгновение назад. — Наше с братом тайное убежище, когда мы были маленькими, — произнёс он, вздохнув. — Мама не знала о нем, поэтому периодически мы приходили сюда и занимались своими делами. — У тебя есть брат? — удивился Поттер. Тот кивнул. — Был. Регулус. Он пропал через некоторое время после окончания Хогвартса. Впрочем, я не особо жалею об этом. Регулус был Пожирателем Смерти, — произнёс Сириус. Но Гарри сразу заметил, что это было не совсем так. Его взгляд все же… отражал какое-то сожаление. Возможно, они с тем были раньше близки. — Ладно, Гарри. Давай-ка, я незаметно трансгрессирую тебя до твоей комнаты. В отличие от близнецов, твой вид весьма плачевный, чтобы игнорировать ночной сон, — произнёс Сириус. И Гарри, вздохнув, кивнул. Впрочем, успев прихватить с собой ту самую книжку. *** Утром Гарри был не в самом лучшем расположение духа. Отсутствие хорошего сна все равно сказалось нем, что, сидя за завтраком, он едва справлялся с тем, чтобы не заснуть на месте. — Эй, Гарри, ты в порядке? — спросил его Рон. — Может тебе стоит немного отлежаться в комнате? Уверен, мама не будет против. Особенно, если увидит тебя таким. — Я в порядке, — постаравшись улыбнуться, произнёс Поттер. — Да? А такое чувство, что я разговариваю с ходячим мертвецом, — произнёс Рон. Он вздохнул, понимая, что Гарри как обычно не будет ничего говорить о своём состоянии. После завтрака друзья поднялись на второй этаж, в гостиную — продолговатую комнату с высоким потолком и грязными серо-зелеными гобеленами. Из ковра при каждом шаге вылетали облачка пыли, а в длинных болотного цвета бархатных шторах стояло какое-то жужжание, словно там роились невидимые пчелы. Миссис Уизли, увидев их, дала им тут же бутылочки с распылителем и ткань, которой им пришлось обмотать головы, закрывая нос и рот. Уборка была в самом разгаре. Миссис Уизли то и дело причитала про количество паразитов в этом доме, обвиняя во всем этого ленивого домового эльфа. В комнату вошёл Сириус. Посмотрев на подростков, он перевёл взгляд на Молли. — Кажется, там все же боггарт, — произнёс он, имея ввиду стол с запертом тумбой, в котором было какое-то шевеление. — Но я бы подождал Грюма. Зная мою матушку, там может быть что-то и похуже. — Полностью с тобой согласна, — произнесла миссис Уизли. Внизу пронзительно лязгнул дверной звонок, и вслед за этим раздались громкие неприятные крики и стенания: — Сколько раз я им говорил: не звонить в звонок! — в ярости воскликнул Сириус, кидаясь за дверь. Загрохотали его шаги по лестнице, а между тем вопли миссис Блэк, портрета матушки Сириуса, в очередной раз отдавались эхом по всему дому: — Подлые негодяи, мерзкие полукровки, осквернители нашего рода, порождение грязи… Гарри подошёл к двери. Крики прекратились. Похоже, Сириусу все же удалось закрыть портрет миссис Блэк портьерами. Он закрыл дверь и развернулся в сторону друзей. Вдруг его взгляд зацепился за гобелен по всей ширине стены. Он подошёл к нему и довольно долго разглядывал. Гобелен выглядел немыслимо старым. Он сильно выцвел, и местами его проели докси. Но золотая нить, которой он был вышит, блестела достаточно ярко, чтобы видно было ветвистое родословное дерево, берущее начало, насколько Гарри мог понять, в глубоком Средневековье. На самом верху гобелена крупными буквами значилось: «БЛАГОРОДНЕЙШЕЕ И ДРЕВНЕЙШЕЕ СЕМЕЙСТВО БЛЭКОВ». Чуть пониже девиз: «Чистота крови навек». — Семейное древо… я уже и забыл, что оно здесь. Хорошо бы было убрать его отсюда, но, кажись, мама могла приклеить его на заклятие вечного приклеивания, — снова раздался за его спиной голос Сириуса. Он вернулся и снова подошёл к нему. — Разве… это не история твоей семьи? Почему ты так хочешь избавиться от него? — спросил негромко Гарри, изучая имена на нем. — Семья… Если бы я мог назвать их так, то уже давно бы оказался в Азкабане по другой причине, — произнёс мрачно Блэк. Он указал ему на одну из веток. От Вальпурги и Ориона Блэк шли всего две ветви, на одной из которых было написано «Регулус Блэк», а на второй было лишь выжженное пятно.— Моя мать презирала меня всегда за то, что я поступил на Гриффиндор и завёл общение с «предателями крови». Она всегда считала, что это поставило на мне крест. Моего брата же она любила гораздо больше, ведь он буквально оправдывал все её надежды, в отличие от меня. Как видишь, она даже выжгла меня из гобелена. — Она настолько ненавидела тебя? — спросил юноша хмуро. Тот пожал плечами. — Мне так казалось. Я не знаю, что могло быть у неё на уме, когда она на глазах у всей семьи отказалась от меня, — изрёк он. — Ладно, не будем поднимать эту тему. У нас ещё много работы. Сириус мягко улыбнулся крестнику и вернулся к Молли. Его слова поставили точку в разговоре о семье Сириуса, а вот Гарри не мог не заинтересоваться тем, что же произошло между крестным и его семьёй, что он оставил их. Ведь, как бы то ни было, они его семья... Хотя, ему ли это говорить? Волдеморт едва ли был лучшим родителем, чем мама Сириуса.