Внутри тебя

      Эмма остановилась у самого входа в старую, больше похожую на небольшую каменную постройку, церковь. А всё из-за того, что она затылком уловила движение за спиной и не без удивления узнала Деметрия по запаху.       Это было странно. Настолько, что она безошибочно смогла уловить и расстояние, на котором остановился мужчина.       — Для чего ты хочешь зайти туда?       Эмма развернулась на голос и устало выдохнула: объяснять тому, кто не верит в бога, для чего ты хочешь войти в дом божий — сущая бессмыслица.       — Я хочу исповедаться, — всё же ответила она.       Блэквуд действительно хранила одну тайну, о которой никому не рассказывала и которая могла оказаться причиной того, что с ней творилось.       — Исповедь значит, — краешек губ вампира медленно пополз вверх, а сам Деметрий сделал шаг к Эмме и склонился над её ухом: — Всегда мечтал поиграть в исповедь. Расскажешь мне о своих грехах?       Эмма ничего не ответила, ограничившись раздраженным рыком. Ей было непонятно, почему этот мужчина просто не оставит её в покое, без постоянных неудобств, которые ей доставляло одно его общество. И это при том, что он об этом знал. Если только…       Она собиралась было спросить Деметрия о том, было ли это проявление его заинтересованности в ней как в девушке, но Вольтури куда-то исчез. Эмма покачала головой, смахивая дурные мысли, перед тем как войти внутрь.       Как и ожидалось, прихожан уже не было. Однако она уловила, как закрылась дверца в исповедальню со стороны священника, и, приняв это за знак божий, тут же вбежала в соседнюю дверь, не забывая прочитать про себя молитву.       — Отец, я хочу исповедаться, — начала Эмма, боясь, что могла неправильно истолковать приглашение или вовсе заняла чьё-то место. Но священник молчал, и потому Блэквуд решила продолжить. — Прежде всего я раскаиваюсь в своих помыслах. С недавнего времени меня непреодолимо стало тянуть к мужчине и при его виде мою голову посещают непристойные мысли. Но самое страшное, что я прикоснулась к плоти и… совершила акт рукоблудия…       Эмма прервалась, потому как услышала сиплое дыхание, которое в скором и вовсе переросло в полувсхлип, смешанный со сдавленным смехом. В тот же миг дверца со скрипом открылась, а перед ней возник тот самый мужчина, послуживший рождению непристойностей.       — Рукоблудия..? — отдышавшись, выдохнул Деметрий, глядя на насупившегося юношу, в котором бесновалась обиженная Эмма.       — Ты отвратителен, — буркнула она и толкнула плечом ищейку, которого такая реакция лишь позабавила.       — Да брось, даже если ты подрочила, что в этом то плохого? — смеющиеся нотки в голосе Вольтури были слишком громкими и отдавались ступенчатым эхом.       Эмма тут же остановилась и прикрыла своей ладонью рот вампира, чувствуя, как постыдные мысли вновь заполоняют её голову.       — Мы в церкви, Деметрий! Имей совесть! — шикнула она, но руку всё же убрала, потому как слишком долго касаться его губ было выше её сил.       — А знаешь, почему я не люблю церкви? — чуть поостыв и дождавшись, пока Эмма закончит своё мысленное обращение к всевышнему, спросил Деметрий.       Блэквуд же картинно проигнорировала его вопрос, хотя, несомненно, ей было интересно. Деметрий же словно прочитал это по её глазам и поэтому продолжил, усаживаясь на скамью и рассматривая слабые огоньки, оставленные прихожанами у бокового алтаря в небольших красных подсвечниках.       — Дело в том, что большинство церквей не задумывается о науке. И о женщинах. — он тут же поймал на себе вопросительный взгляд Блэквуд и ухмыльнулся. — Если есть что-то, чего жаждет твоё тело, не нужно винить себя за это. Бог, — тут вампир с силой подавил в себе смешок и желание добавить «если он, конечно, существует», — сделал тебя такой, какая ты есть. А значит все твои желания тоже божественны.       Затем он медленно поднялся и отряхнул ладони друг о друга.       — Просто подумай об этом, — бросил он через плечо, оставляя Эмму один на один с тем, в чьих планах она не сомневалась ни на секунду.

***

      Она нашла его, сидящего на ступенях крыльца и смотрящего в чистое звездное небо. Деметрий давно понял, что за ним наблюдают, но не шелохнулся: нравилось, как Эмма изучает его издалека, опасливо, не до конца принимая в себе то, что он в ней вызывал.       Блэквуд же, тяжело вздохнув, опустилась рядом, вытягивая ноги вперед.       — Я просто боюсь застрять в этом навсегда, — тихо начала она, совсем не так, как браво выступала в церкви несколько часов назад.       Боялся и Деметрий. До жути не хотел, чтобы чуткая девушка осталась заперта в главном козыре Вольтури, которые в случае неудачи этой поездки, заставят Эмму остаться в Италии.       Боялся и того, что его чувства — а в них он был уверен как никогда ранее, а образ настоящей Эммы теперь и вовсе не выходил из его головы — так и останутся невозможными в их физическом проявлении. Ведь заниматься с сексом с девушкой, внутри которой сидел озлобленный вампир, то ещё удовольствие. Не лучшим образом представлялось и обратное: к мужчинам его никогда не тянуло.       Деметрий передернул плечами, представив себе оба варианта, и повернулся к Эмме.       — Мы найдём выход, — он даже утешающе погладил ту по спине, но так же быстро вернул руку на место, услышав резкий вдох.       — Обещаешь? — Эмма посмотрела на него, и этот взгляд показался ищейке донельзя интимным. То были глаза юной девушки, но никак не Алека.       — Обещаю, — кивнул Деметрий, боясь, что душа смертной стала обосновываться в бессмертном теле.       Эмма вдруг вздрогнула, но тут же облегченно выдохнула, уловив в тяжелом хриплом дыхании своего старого верного друга.       Слепой пёс устало положил огромную голову ей на колени и протяжно заскулил, облизывая чужие руки, в которых он всё же признал хозяйку.       — Аро, любовь моя, — полюбовно прошептала Эмма и чмокнула собаку в теплый лоб, почёсывая животному за ухом. — Один ты меня понимаешь.       Дог кратко тявкнул, будто подтверждая сказанное, и потянул носом в сторону Деметрия.       — Ну хоть что-то в этом мире неизменно, — хмыкнул тот, неосознанно сопоставляя преданность Алека к господину.       Аро же тем временем приподнялся и, виляя хвостом, ткнулся носом в колени ищейки. Тот опасливо протянул к животному руку, краем глаза замечая, что Эмма внимательно следит за ним.       — Не бойся, он не кусается, — улыбнулась она.       И стоило Деметрию прикоснуться к массивной голове, как та приоткрыла пасть и смачно чихнула, забрызгивая ищейку, который думал о том, что лучше бы этот старый пёс обнажил свои зубки.