Бабочка.

— …И вот так рождаются бабочки. — Оникс захлопнул книгу. Этот звук раздался по всей библиотеке, явно означая, что рассказ закончен. Андорит внимательно исследовала своими безжизненными глазами самоцвета напротив, однако в них читалась некая нотка заинтересованности. На протяжении всего монолога о рождении бабочек, про которых Ши вычитал в одной из энциклопедий, Луна ни разу не отвела взгляд в сторону. Она была единственным его слушателем. — Понятно. Это интересно. — хотела бы и тёмноволосая своими глазами увидеть этих хрупких насекомых, которые на протяжении всего дня порхают благодаря собственным тонким крылышкам. Её взгляд пал на солнечные лучи, что пробивались сквозь круглое отверстие—своеобразное окно. Утро. Время, когда бабочки только просыпаются, подобно самоцветам. — Хочешь посмотреть на них? — внезапный вопрос со стороны Оникса заставил Андорит слегка оживиться. Та захлопала глазами, думая, что бы ответить. Хочет она или нет? Наверное. — …Хочу. Достаточно было всего одного ответа, и вот эти двое уже окружены, казалось, бескрайними просторами поляны. Лёгкий ветер заставлял травинки легонько покачиваться, крохотные пушистые облака на небе медленно уплывали куда-то за горизонт. Яркое солнце освещало каждый уголок, от чего двух самоцветов можно было разглядеть даже издалека благодаря их блеску. — Они должны быть где-то здесь. — Ши вдруг остановился на одном месте, осматриваясь по сторонам. Где-то вдалеке взор вновь утыкался в размытое чёрное пятно, не позволяющее заглядывать слишком далеко. Как же раздражает. — Ши, смотри. — голос Луны заставляет того обернуться, наконец заметив двух больших чёрных бабочек, что так плавно взмахивали своими крыльями, будто бы настоящие птицы. Они стремительно направлялись в их сторону. — А. Вот и они. — самоцвет скрещивает руки на груди, решив понаблюдать за поведением насекомых. Андорит застыла на месте, слегка приподняв голову. Её взгляд был прикован к необычайно красивым бабочкам, что время от времени кружились высоко-высоко в небе, будто бы исполняя привычный им танец. Хоть у подобных существ вряд ли есть эмоции, но они выглядели такими счастливыми. Казалось, что им больше ничего не нужно кроме друг друга. Только свободное пространство и возможность быть вместе… Однако танец длился недолго. Одна из бабочек отдалилась от своего партнёра, вскоре скрывшись где-то вдали. Грустно. Брошенное насекомое продолжило кружиться на месте, спускаясь всё ниже и ниже. Наконец, её лапки коснулись макушки Луны. Та же не позволяла себе и пошевельнуться, замерев, будто статуя. Оникс наблюдает за этим со стороны, испытывая некое умиление. Его лицо становится более расслабленным. Эти два самоцвета будто бы те бабочки. Им вместе так хорошо, они могут почувствовать себя самим собой лишь в компании друг друга. — Как мило. — тот не решается подойти ближе, ведь боится спугнуть нового друга Андорит. Как же хорошо. Спокойно. Но… Внезапно, Ши чувствует на себе чей-то пристальный взгляд. Будто кто-то наблюдает за каждым его движением. Он оборачивается. Внутри всё неприятно скрутило от непривычного чувства. Самоцвет делает несколько шагов в сторону, осматриваясь вокруг. Никого, хм? Что за странности? Неужели показалось…? Раньше у него не возникало подобных ощущений. Оникс не замечает, как продолжает делать небольшие шажки, постепенно уходя всё дальше в поле. Его ноги будто самостоятельно идут. Самостоятельно несут это самоцветное тело… Но куда? Андорит до сих пор не шевелится. Она чувствует, как по её макушке ползает бабочка, размахивая своими громадными крыльями. Она чувствует каждое её движение. Она чувствует внезапный свист над головой. Недоумевающий взгляд тёмноволосой бегает вокруг, краем глаза замечая что-то блестящее. Стрела. Золотая стрела, на остром конце которой виднелась мёртвая бабочка, прижатая к земле. Её лапки еле-заметно подрагивали, означая, что внутри бедного насекомого всё ещё осталась угасающая капелька жизни. Андорит больше не чувствует лёгкого прикосновения насекомого на собственной макушке. Она оборачивается. На небе виднеется огромное чёрное пятно с какими-то белыми фигурами. Издалека та подумала, что это какой-то узор. Ещё одна бабочка? Бабочки. Поистине красивые существа. Столь невинные и хрупкие. Хоть чуть-чуть заденешь крыло, и оно треснет, осыпется пыльца, и насекомое умирает без возможности вновь подняться в воздух. Напоминает самоцветов, не так ли? Оникс чувствует разрастающуюся тревогу внутри. Она всё сильнее пульсирует, будто бы готовясь расколоть его изнутри на маленькие кусочки. Но из-за чего? В чём причина этого проклятого чувства? Колокол. Тот поднимает взгляд. Издалека раздаётся пронзительный звон, что может означать лишь одно. Луняне. Ши оборачивается. Его взгляд в ужасе застывает, как только перед его глазами расстилается картина. До ужаса размытая, но даже это не мешает разглядеть происходящее. Рука рефлекторно тянется вперёд, с губ срывается взволнованный крик. — ЛУНА!!!.. — всё происходит будто бы в замедленном действии. Самоцвет одной ногой отталкивается от земли, готовясь бежать. Бежать как можно быстрее, чтобы только спасти её. Но ему не дают. Перед носом проносится группа патрулирующих, сбивая юношу с ног. С еле-слышным вскриком он падает на землю, успевая подставить обе руки за спину. Сквозь толпу Оникс пытается разглядеть хоть что-то… Но ему на глаза попадается лишь груда осколков на том месте, где совсем недавно сидела Луна. Н е м о ж е т б ы т ь . Он виноват. Он виноват во всём. Если бы то противное чувство его не отвлекло… Агх! Вот бы не испытывать больше никакие чувства. Никакие эмоции. Никогда. Ши поднимается на дрожащих ногах. Вокруг стоит оглушительный гул. Слишком, слишком много шагов окружают его. И вновь он отталкивается от земли и бежит. Бежит что есть силы, пытаясь слиться с потоком патрулирующих. Но ему этого не дают сделать. Он никогда не станет одним из них. Он навсегда останется изгоем. Чья-то рука грубо хватает его за плечо, отталкивая в сторону. Перед лицом предстаёт уже знакомый силуэт. Ох нет, только не она. Только не эти кроваво-красные глаза. — Хей! С дороги! Хочешь ещё раз получить в лицо? Тебе нечего тут делать, если не желаешь стать никому не нужной кучкой осколков. Убирайся! — Оникс не успевает возразить в ответ, как Рубин, та самая патрулирующая с прочностью 9, убегает в сторону лунян, по пути обнажая свой меч. Нет. У него просто нет сил что-либо говорить. Но как же быть? Эти жадные бледные руки уже потянулись в сторону останков Андорит, загребая её конечности себе в миску. Быть того не может. Эти бесполезные самоцветы даже не могут ничего сделать. Слишком поздно они заметили врагов. Слишком… Поздно. Солнечное пятно растворяется, не оставив после себя и следа. Это конец. … Вечер. Огненный шар постепенно заходит за горизонт. Поляна уже давно опустела. И лишь сам Ши продолжил неподвижно здесь стоять на протяжении нескольких часов. Перед глазами всё ещё мелькают ужасающие картинки. Эти хрупкие, блестящие осколки… Руки, которые тянутся к ним… Ладонь рефлекторно сжимается в кулак. Нет. Уже ничем не помочь. Ноги ведут его всё ближе к тому месту. Взгляд падает вниз, цепляясь за мёртвую бабочку на траве. Её лапки уже не двигаются. Она не смогла спастись. Она слишком слаба, чтобы хоть что-то сделать. Нет! К чёрту! Юнец осторожно берёт насекомое, располагая его у себя в ладонях. Только тогда он замечает на земле что-то блестящее. Осколок. ЕЁ осколок. Оникс забирает и его, после чего как можно быстрее бежит обратно в Школу. По пути он несколько раз спотыкается, в конечном итоге удерживая равновесие. Больно. Слишком больно. Вот бы больше никогда не испытывать подобные чувства. Вот бы больше никогда не сближаться с кем-либо.