Любовная лихорадка Азерота

      В госпитале вновь было шумно. Лекари и жрицы Элуны суетились вокруг раненых, стараясь как можно быстрее исцелить нуждающихся. Расширение пункта лечения несказанно помогло, ведь теперь солдат быстрее принимали и, соответственно, возвращали на фронт живыми и здоровыми. Садриас раздавала распоряжения, распределяя бинты, мази, настои и обезболивающие, параллельно заполняя списки и подтверждения о получении медикаментов. Ближе к вечеру сумасшествие дня пошло на спад, и благодаря труду каждого из помощников, удалось подлатать приличное количество бойцов, чтобы без риска для их здоровья выправить из лазарета. Гнев Рощи готова была упасть и уснуть прямо на полу, когда к концу дня — который, хвала Элуне, наступил, — она заполняла бесчисленные кипы документов и выполнила поставленные задачи руководителя госпиталя. Глаза слипались, хотя ночь — естественное время суток бодрствования калдорай. Прилива сил не последовало даже когда уставшая, растрёпанная и ужасно сонная девушка вышла из палатки под свет луны. Если такой же, как сегодняшний день, будет вся неделя, Садриас не продержится и до новолуния. С такими мыслями жрица закрыла лицо руками и потёрла его. Отдыхать рано. Она должна обработать инструменты, помочь отмыть от крови и грязи всё, что могло быть в них, — примерно каждый метр палатки, где выхаживали тяжелораненых, — и проверить графики.       Как же хочется домой, под сень Тельдрассила. Чтобы не было никогда этих вторжений демонов, чтобы никогда-никогда Скверна не портила земли. И чтобы можно было спать. Спокойно спать. Не боясь сиюминутного нападения. Спать. Спать...       — Тас'ала? — заваливающуюся молодую эльфийку поймали чьи-то крепкие руки.       Садриас что-то промычала в ответ, кладя голову на мужскую грудь и обнимая новоявленную подушку. Было так удобно и уютно, что всё существо девушки взмолилось о сне ещё сильнее и точно не пережило бы разлуки с...       Стоп.       С кем?       Гнев Рощи отшатнулась от мужчины, чуть не падая, но он вновь её удержал.       — Кайлиен, — свела брови к переносице девушка, концентрируя взгляд на расплывающейся фигуре перед собой. Дело было вовсе не во мраке, без света Солнца видеть было легче, а вот сонливость никуда не делась.       — Дорал ана'диель? — Солнечный Клинок мягко провёл ладонью от щеки до предплечья, всё ещё поддерживая девушку.       — Да ты можешь нормально сказать?! — сорвалась Садриас, не сдерживаясь, как и в прошлый раз, когда син'дорай чуть не довёл её до истерики.       — Всеобщий язык слишком груб, — упрямо заявил эльф крови, вздёрнув острый подбородок. Его голос и впрямь стал не столь мелодичен без особенностей произношения талассийского, но если это — цена понимания, Садриас была не против.       — Можешь не разговаривать со мной. Переживу, — дёрнулась из хватки Садриас.       — А я — нет.       — Ты пережил уже много боёв, — стараясь скрыть почерневшие щёки, отвернулась Гнев Рощи. — Син'дорай твари живучие...       — Это оскорбление?       — Если только «тварь» для тебя не комплимент.       Зелёные глаза засветились каким-то странным светом. Признаться, сочетание красных одежд, изумрудного взгляда и бледно-жёлтого цвета волос очень шли эльфу крови, как и всей его расе. Он был красив даже со шрамом на лбу и челюсти, раны на месте которых не так давно залечивала жрица. Садриас нахмурилась, с профессиональной придирчивостью проводя кончиками пальцев по выпуклым линиям. От неожиданности такого поступка Кайлиен напрягся и выпрямился.       — Я могу попробовать залечить их ещё, — сосредоточенно проговорила девушка, не обращая внимания на то, что эльф крови почти перестал дышать. — А это что? Не помню, чтобы ты приходил ко мне из-за этого шрама. Кайлиен? Тебе плохо?       — Наоборот, — тихо усмехнулся Солнечный Клинок, приходя в себя и наконец отрываясь от изучения эльфийки восхищённым взглядом. Не будь та так увлечена, заметила бы его смущение, но вместо этого Садриас с укором продолжила добиваться ответа:       — Ты ходил к другой жрице? — поджала губы эльфийка.       — У тебя нет причин ревновать, — син'дорай перехватил её руку и нежно поцеловал. Пощёчина стала мгновенной кармой. Мужчина лишь потёр ушибленное место, смеясь.       — Какое страдание мне нужно вынести, чтобы я мог поцеловать тебя по-настоящему?       — Да почему ты так ко мне привязался?! — опять стала извиваться в хватке Садриас.       — Спроси об этом свою Богиню, — он, наконец, отпустил её, — а сейчас тебе нужно поспать, Тас'ала.       — Что значит «Тас'ала»? — упёрлась Садриас, удивившись своей прямоте и надеясь, что ей удалось не раскрыть, как сильно её мучает любопытство.       — Скажу позже, если сейчас пойдёшь отдыхать, — серьёзно сказал Кайлиен.       — Но ты умрёшь к тому времени!       Ужас сказанного достиг уставший разум слишком поздно. Гнев Рощи закрыла рот рукой, будто произнесла очередное проклятье и теперь несла за это позор.       — Не умру, если ты будешь лечить меня.       Эльфийка должна была что-то ответить, заверить, возможно, что так и будет, что она готова доставать его с того света сколько понадобится, но не находила нужных слов. Не видя другого выхода, кроме как уйти, она развернулась и, не оборачиваясь, поспешила к палатке. Пожалуй, поспать и правда пойдёт ей на пользу, а дела пока подождут.

***

      — Ты слышала, к Садриас зачастил какой-то эльф крови? — шепнула младшая жрица подруге, пока обе мыли склянки для растворов.       — К Садриас?! Син'дорай?! Она же их не переносит! — чуть не вскрикнула беловолосая эльфийка, почти роняя маленькую бутылку.       — Он очень удачливый и неудачливый.       — Это как?       — Каждый бой его ранят, и каждый раз Садриас успевает излечить его. Живучий! Однажды, сама видела, он хотел поцеловать её, когда сбегал ночью из лазарета.       — А Садриас? — девушка даже перестала натирать ёмкости от захватившего её интереса.       — А Садриас не умеет любить. Говорит, он выпрашивал обезболивающие. Даже иллидари больше видят, чем она.

***

      — Гнев Рощи! — в палатку влетела одна из жриц. — Там... Ваш... Эльф...       — Дыши, дыши, — подбегая к ворвавшейся, скомандовала Садриас. — Нужно выслать ещё лекарей на поле боя?       — Ваш эльф... — жрица сглотнула, жадно ловя ртом воздух. — Умирает! Он... Я не... Не смогла...       — Где он? — стальным голосом спросила эльфийка, сразу понимая, кого подразумевают под «её эльфом». Но сердце уже предательски сжалось, а ноги стали ватными. Как он может умирать? С чем не справился её живучий Кайлиен? Садриас, это что, слёзы? Стоп. Хватит. Нельзя. Соберись.       — Его... Несут... Маора и... Человек...       — Готовь стол.       Жрица кивнула и также быстро стала готовить место для раненого. Солнечного Клинка внесли через несколько секунд эльфийка и рослый мужчина в доспехах.       — На стол его! — закричала помощница, та, что прибежала первее. Кайлиена, истекающего кровью, осторожно положили на стол.       — А теперь вон! — выгнала посторонних молодая эльфийка, взяв на себя роль лидера, пока Садриас разбиралась с медикаментами.       — Где... — еле-еле прошептал син'дорай, пытаясь оглядеть палатку. Так плохо он не выглядел ещё ни разу. Глубокая рана проходила почти через весь живот, края сломанных доспехов впивались в оголённую плоть. Сбившееся, слабое дыхание и неровный пульс, а также потеря крови делали его живым трупом, у которого не было шанса выжить.       — Сейчас, сейчас, ты только не отключайся, сейчас, — волновалась помощница, не имея возможности ничего сделать, пока Садриас не было рядом.       — Где... Она...       — Чёрт знает, где её носит!       Кайлиен странно замолчал, уставившись в потолок.       — Элуна! — Садриас с бинтами и лекарствами в руках рванула к столу. — Кайлиен, чтоб тебя!       Но Кайлиен не отвечал. Более того, он не двигался и не подавал признаков жизни.       — Отойди! — рявкнула Садриас, отталкивая эльфийку и кладя руки на груди син'дорай, тут же пачкая их кровью. Яростно, отчаянно, она взмолилась Элуне в последней надежде. Время замерло. Каждый миг тянулся целое тысячелетие. Страшное, одинокое тысячелетие без Кайлиена.       В палатке внезапно потемнело, неизвестно откуда набежали тени. Светло-фиолетовая кожа Садриас почернела, прорезаемая ярко-голубыми узорами.       — Ты будешь жить, слышишь, мерзавец?! — закричала она, и импульс энергии сотряс эльфа крови. Рана начала затягиваться, её края скреплялись нитями света, прежде чем зажить. Кровоизлияние остановилось полностью. С непередаваемым облегчением и неверием Садриас ощутила удар сердца в груди мужчины под своими ладонями. Момент, когда он сделал резкий вздох, будто сдёрнул пелену, не пропускавшую эмоции до девушки, и та заплакала, опускаясь на колени.       — Он будет жить, — сквозь слёзы заявила она.       — Будет, будет... — вторая эльфийка, стараясь не думать, свидетелем чего она только что была, стала смывать кровь с син'дорай.

***

      Кайлиен никогда не думал, что будет рад встретить смерть, чтобы после с упоением целовать Садриас в губы, шею, ключицы. Обнимать её талию, чувствовать рядом и прижимать к себе, пока она закатывала глаза и, тем не менее, обвивала его шею руками. Эльфийка терпеть не могла, когда он отвлекал её в госпитале днём, зато под вечер она была лишь его. Уставшая, нервная, сонная, готовая убить по любому поводу, но его.       Гнев Рощи заворочалась, ища удобную позу рядом с «пациентом». В лазарете было не так много народа, но личная палатка была гораздо удобнее. Девушка забралась на мужчину, не открывая глаз, и устроилась на нём, уткнувшись в шею.       — Кай?       — Да, Тас'ала?       — Именно о «Тас'але», — пробурчала она. — Ты так и не сказал, что это значит.       — Извини, был немного занят. Пытался не умереть последние дни. Опять, — Солнечный Клинок поцеловал девушку в макушку. — Если мне нужно было умереть, чтобы начать отношения, боюсь представить, что мне нужно сделать, чтобы...       — О «Тас'але».       — Тас'ала... — Эльф крови подтянул одеяло на Садриас. — Ты, наверное, думала, что это оскорбление, хм... Тас'ала — значит «свет леса».       Гнев Рощи хмыкнула, и через минуту, а может, полчаса, спросила вновь:       — А то, что ты сказал мне тогда в палатке? Когда довёл меня первый раз.       — Белоре шан'ре да тул'ус?       — Мгм...       — Ты заменяешь мне солнце, — выдохнул он.       Садриас приподнялась, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Она видела, как син'дорай тянется к ней, желая впиться в губы, и хитро улыбнулась.       — Аш Карат, Белоре Меланоре, — промурчала она на дарнасском, син'дорай не знакомому, наслаждаясь замешательством партнёра.       — Постой, что? — выгнул бровь тот, перебирая в уме всевозможные известные диалекты, но всё ещё без возможности перевести сказанное.       — Ишну-дал-диеб, — насмешливо протянула Садриас, наклоняясь к растерянному Кайлиену для поцелуя.