Твоя смерть ничего не изменила, пра-а-авда?

Первый суд 53-й убийственной игры. Дело о смерти Рантаро Амами. Подозреваемый: все. Наказание: казнь. Понимают происходящее: 2 из 15. Причина: один организатор, другой почти всё помнит. Я смотрел на тебя и не верил. Тупая, какая же тупая! Какая же тупая эта команда Данганронпа! Как они могли сделать из тебя вот это? Сжав кулаки и стиснув зубы, я наблюдал за безнадёжной идиоткой, в которую ты превратилась. Когда твой явный воздыхатель начал тебя валить, я даже не выдержал и вставил несколько слов в твою защиту. Я прекрасно понимал, что смерть нашего общего живучего друга — твоих рук дело, но я же лжец, как-никак, мне же можно, пра-а-авда? Однако ты была безнадёжна. Убеждена в своём желании спасти всех вокруг. Откуда, скажи, откуда, из каких глубин твоей чокнутой башки они вытянули эту самоубийственную жертвенность? Ты ведь никогда не была такой, Каэде! Я вру сам себе. Как обычно вру сам себе. Да, именно такой ты и была. Ты ведь как раз поэтому приехала сюда, на 53-ю убийственную игру, пра-а-авда? Тебя выбирают виновной — никто и не думал сомневаться, нажимая на кнопку. И вот ты говоришь, говоришь так много, а главное — так отвратительно честно... — Я решилась на это незадолго до того, как мы установили камеры в библиотеке. Я думала, что это был мой последний шанс спасти всех... Я не могла упустить его. Я должна была спасти всех, несмотря ни на что. — Даже если бы тебе пришлось убить кого-то? — скорее для вида спрашиваю я. Ты замолкаешь, чтобы вскоре с тяжёлым сердцем признать: — Именно... Дура, какая же ты дура! Но я не тот, кем был раньше. Тот я должен был умереть. А что остаётся Кокичи? Лишь играть... — Ох, Каэде... а ты никогда не задумывалась, что, как только эта мысль пришла к тебе в голову, ты тут же попалась в лапы Монокумы? Потому что начало убийственной игры — самая важная для него вещь. Какие бы ни были причины — почувствовав желание убить, ты уже проиграла. Я цинично режу тебя словами, вымещаю на тебе свою злость, прикрыв её притворно-заботливым тоном. Я знаю, что никто бы нас не убил, когда время подошло бы к концу. Но откуда было знать тебе? И всё же я лицемерно продолжаю: — Позволив убийству заполнить своё сердце, ты согласилась стать частью убийственной игры. Моё морализаторство прерывает Цумуги. И правильно. Что-то я перебарщиваю. Ни-хи-хи, вот такой уж я! Пора сменить пластинку. — Каэде спасать всех... — почти плачет Гонта. — Мы не мочь винить её. — Я знаю! — в слезах кричу я. — Тебе не нужно напоминать мне! Именно поэтому я так... зол! Зол на себя за то, что я такой... такой бесполезный! — Кокичи... хватит. Тебя видно насквозь, — прерывает меня Шуичи, этот твой сахарный детективчик, от которого ты ни на шаг не отходишь. Как скажешь, милый! Улыбаюсь как идиот: — У-у-упс. Настолько очевидно, да? Он прав, твой сладенький. Я не умею по-настоящему переживать, пра-а-авда? — Но... Кокичи прав. Мной играли, — возражаешь ты. Ещё бы тобой не играли, дурашка! Даже сейчас тобой играют, особенно сейчас... — И я даже не убила организатора. Вместо него я убила одного из наших дорогих друзей... Вообще-то ты убила своего любимого. Но оно, может, и к лучшему, что ты об этом не помнишь. Ни-хи-хи. — То, что я сделала, так ужасно... Так... непростительно... Я забрала невинную жизнь! — кричишь ты. — Я не лучше какого-то ужасного убийцы! Вы все должны ненавидеть меня! Винить меня! Испытывать ко мне отвращение! Конечно, должны! Всем настолько противно, что они сейчас соплями захлебнутся! Да, давайте, убеждайте друг друга, что всё ради дружбы, и розовые пони в сахарных облаках прилетят и освободят нас за такую качественную рекламу франшизы! Тьфу... Дружба... Дружба... Не глядя на тебя, высокомерно отмечаю: — Она думала об этом так много: это подтолкнуло её к убийству, словно лунатика... Да, ведь ты сумасшедшая, ты это знаешь? Сомнамбула, помешанная на всеобщем благе, скачешь по краю, пытаясь убедить других, что всё нормально. Даже сейчас, за какую-то минуту до того, как ты умрёшь. Я никогда всерьёз не допускал такой возможности. Я знал, что мы, фрики, долго не протянем, но верил, что уж ты-то точно после меня... Видимо, твой сахарный тоже в это верил, как и эти тупицы, решившие драться с экзисалами. Удачи вам, ребята, в борьбе с пятью горами железа! Но ты останавливаешь их. Ведь ты такая идеалистка! Сама сдохнешь, как последняя собака, за почти незнакомых тебе людей, но другим за тебя умереть не позволишь... Лишь на миг я позволяю себе снять маску безумного ребёнка Кокичи. Я спокойно и внимательно смотрю в твои глаза и произношу: — Что ж, Каэде, ты точно не была скучной. Но ни тени узнавания не промелькнуло в твоих глазах. Ведь ты мертва. С самого начала игры мертва. Прошлая ты не повелась бы на такую откровенную подставу. Впрочем... Мы с тобой просто глупые дети. Потерянные, никому в этом мире сами по себе не нужные. Механическая удавка утягивает тебя, и я кусаю щёки, чтобы не закричать. Ты жадно хватаешь воздух, когда монокабы играют тобой на огромных клавишах. Я смотрю со всем возможным безразличием, как к тебе приближаются острые шипы, как ты безвольно повисаешь, теряя последние силы, как захлопывается крышка этого огромного пианино, как шипы протыкают твоё тело насквозь, как твоя кровь водопадом хлещет оттуда, где всего миг назад была живая ты... Нет, я так не могу. Я закрываю глаза и отворачиваюсь... но тут же вспоминаю, где я и кто я. Время для очередной безумной маски! Шуичи падает, будто в нём что-то сломалось. А ведь он и правда влюблён в тебя по уши. Все вокруг не могут сдержать слёз. А я? Я ведь бесил тебя, но ты всё равно хотела спасти и меня тоже... —Н-не могу поверить, что с Каэде произошло такое... — хныкаю я. — Она мне т-так... с-сильно... нра-а-авилась!.. УА-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!! КА-А-А-АЭ-Э-Э-ЭДЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е!!!!! Я вру, как обычно вру. Ты мне не нравилась. Никогда не нравилась. Нелюдимая, но такая доверчивая. Грубая, но такая ранимая. Умная, но такая наивная. Проницательная, но... нет, наверное, от этого в тебе ничего не осталось. Ты больше не видишь меня насквозь. Но это не важно. Я ненавижу тебя, Каэде. Я ненавижу тебя за то, что ты так глупо умерла. Не-на-ви-жу... Монокума смеётся. А ведь этот псих прав: вот до чего доводит чёртова дружба! Но это не повод забывать о том, кто на самом деле стоит за смертью... за твоей смертью. — Чёрт возьми! — уже откровенно психую я. — Может, в этот раз ты и выиграл — но следующий будет наш! Вот увидишь! — Ты чего такой взвинченный?.. — удивляется Химико. — Здорово видеть, что хотя бы у одного из вас есть какая-то дерзость, — поощряет меня Монокума. — Чувствую, что ты долго проживёшь. — Спасибо! — беззаботно улыбаюсь я, обесценивая всё, что сказал до этого. — Я постараюсь! Моя радость контрастирует с горем остальных. — Я... я не думаю, что смогу вынести всё это... — глядя в никуда, произносит Цумуги. — Цумуги, ты не должна терять надежду, — пытается подбодрить её Кируми. — Есть ли здесь хоть какая-то надежда? — справедливо возражает Корекиё. — Комната кажется совершенно лишённой её. Кто такая эта ваша надежда? Не лежит ли она в одном гробу с тобой, а? Ой, извини, гроб ведь тебе не положен, ни-хи-хи. — Что мы теперь будем делать?.. — потерянно вздыхает Химико. — Д-да, я тоже хотел бы знать... Я уже по горло сыт этим... — не подумав, честно выдаю я. Прикусываю себе язык. Ведь на деле я знаю, что делать. Знал с самого начала. — А-а-а-а-а! Заткнитесь! ЗАТКНИТЕСЬ! — орёт Кайто. — Вам всем надо просто ЗАТКНУТЬСЯ!!! Кайто кричит что-то о том, что нам надо перестать ныть, но я не слушаю. Он бьёт твоего сахарного, только вот Шуичи так и остаётся в своей прострации. Я немного ему завидую. Шуичи хочет побыть один. Мне тоже порядком надоел этот спектакль. — Шуичи... не вини себя, ладно? — просит Тенко. — Ага! Просто нажми кнопку перезапуска своих чувств — и ты сразу же станешь счастливым и радостным! — с едва заметным сарказмом добавляю я. — Быть в меру бесчувственным важно для выживания, — соглашается Корекиё. — Это помогает избежать суицидальных мыслей. Вот уж кто бы говорил... Ухожу теряться на просторах полуразваленной академии. Я всегда был хорош в прятках. Впрочем, ты и так это знаешь. Твой сахарный идёт в твою лабораторию. Интересно, а ты сама там хоть раз успела побывать? Ты была увлечена сначала побегом, потом вашими с Шуичи секретиками... Впрочем, так ли это важно? Шуичи включает какую-то милую грустную песенку. Ты никогда не играла ничего подобного. Твоя музыка была совершенно другой. Ты сама была совершенно другой. Помню, как за последние две недели ты пыталась запихнуть в голову всю музыку, что хранится на дисках в лаборатории Абсолютной Пианистки. Помню, как ты засыпала на клавишах. Помню, как ты говорила, что это всё не ты, что это всё не про тебя, но говорила шёпотом, боясь признаться вслух даже себе самой. И вот теперь Шуичи слушает именно то, что ему оставила ты. Ты знала, что его успокоит, когда тебя не станет. А что ты оставила мне? Ни-хи-хи. Ни-

че-

го.

Ты была очень жестока с ним, с твоим сахарным детективчиком. Вместо того, чтобы признаться в убийстве самой, ты заставила его, по сути, привести тебя к казни. Ты всегда была жестокой. Любовь и насилие в одном коктейле Молотова, доведённые командой Данганронпа до предела. Шуичи выходит, утирая слёзы кулаком. Я вижу, что ему гораздо легче. Ты всегда была доброй. Чересчур доброй. Незаметно прошмыгиваю внутрь твоей лаборатории. Здесь ничто не напоминает о тебе. Разве что клавиши этого рояля. Такие же, как и те, на которых ты засыпала от усталости. Клавиши... Провожу по ним рукой, едва касаясь. Я ведь знаю, какая ты на самом деле. Вздохнув, я закрываю глаза и играю то, что ты назвала "самой отвратительной композицией в мире". Играю я чертовски хреново. Год в музыкальной школе не сделал из меня пианиста. Но я всегда добиваюсь того, чего хочу, ты же знаешь. Я выучил эти ноты, пока ты спала. Как видишь, не зря. Ты была такой же, как эта музыка. Рваной, тревожной, дисгармоничной. А не той карамелькой, которую изображала из себя на игре. Голоса в коридоре заставили меня затаиться. — Ты слышала? Какая странная музыка... — Может, это плачет неупокоенная душа Каэде? — Пойдём отсюда поскорее! Я боюсь призраков! Они убежали, а я рассмеялся. Ты ушла следом за твоим сердечным другом, а эта твоя любовь на три дня не в счёт. Защищать ради тебя мне больше некого. Так что мне больше нечего терять! Ни-хи-хи! Ты свела меня с ума, Каэде Акамацу. Я тебя ненавижу. И у меня есть план, как тебе отомстить. Эта игра наконец-то становится по-настоящему весёлой!