14 февраля или о том, что любить можно даже плюшевого Мишку.

Метка: Влюблённость. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. …БЫЛ ЧИТАТЕЛЕМ … Великое Лобное Место Литературы Нашего Города, место, где множество раз разбивали сердца и страдали душами разные читатели Литературы Нашего Города, существует давно. « Сказания о библиотечных духах». Писано Главным Архивариусом Библиотеки в год закрытия первой из библиотек... Вместо эпиграфа. - Я был читателем разных библиотек. И только о некоторых мог вспоминать хорошо, другие бранил, о третьих думал с веселой или насмешливой улыбкой. Ведь каждая библиотека, городская или сельская, имеет собственное лицо, совсем не всегда от хозяев библиотеки и их библиотекарей зависящее.. Вставка один. БИБЛИОТЕЧНЫЕ ДУХИ: Хромой библиотекарь, он же Последняя Надежда. Читайка.Чайник. Молодой Котофей. Последняя Надежда - библиотечный дух, но он не всегда Хромой Библиотекарь и Мрачный Исполнитель, также и Ужасный Страх нерадивых читателей: растяп, ротозеев и растерях. И другие незначительные, посторонние и потусторонние существа. «Сказания о библиотечных духах». Писано Главным Архивариусом Библиотеки в год закрытия первой из библиотек... - А что увлекает меня? Я не отвечу Вам на Ваш вопрос. Жизнь библиотеки - не всегда и не только «книжная», то есть, обыкновенная библиотечно - читательская жизнь. Но так спросила меня однажды пожилая и уважаемая мною библиотекарша. А я задумался и думал недолго, затем понял, как должен ответить и что рассказать. Я вспомнил себя, небольшого мальчишку, мою последнюю «детскую» и первую «взрослую» библиотеку нашей деревни. И Машу, молодую выпускницу культурно - книжного колледжа, нашу новую библиотекаршу. В те годы мы жили «хорошо», то есть спокойно. Культурная жизнь большого села текла ровно. А в промежутках между делами сельскими в большое здание Сельского Дворца Культуры или Клуба, раз в две недели привозили новый фильм. Голубая афиша - объявление вывешивалась в центре села, перед магазинами и остановкой ежедневного городского автобуса. Я никогда не мог понять. откуда вдруг доставлялись в село секретные сведения о том, что фильм сегодня привезли очень интересный. Тогда односельчане встречались вечером в клубе. И набивались в здание так, что становилось тесно. Ходили смотреть «кино» всем селом. Я требовал от небольшой сельской библиотеки невозможного: новых книжных поступлений, других интересных книг, сидел в читальном зале часами, читал и перелистывал журналы. И пропустил тот момент, когда становясь Марией, затем Марией Николаевной, молодая библиотекарь Машенька переставала любить меня. А я не узнал тогда еще, не понимал, как не уважают специалисты библиотечного дела тот постоянный информационный голод, который ведет их читателей на поиск интересных книг. Велит приходить в библиотеку каждую неделю, охапку книг прочитанных книг приносить. Лазать по полкам, набирать книги новые. И их на неделю с собою забирать. Вставка два. Библиотекарь - Хранитель Книжного Фонда. Переживает он, если работает в системе книжной выдачи долго и приучается сохранять постепенно Библиотечный Фонд, как главное дело своей жизни. «Сказания о библиотечных духах». Писано Главным Архивариусом Библиотеки в год закрытия первой из библиотек... Молчала, терпела меня Мария Николаевна, не собираясь высказывать свои мысли вслух. Я чувствовал ее молчаливое несогласие. Ходить в библиотеку за книгами не переставал. Подобно дракону, лежащему на сокровищах, Библиотекарь любит новые книжные поступления. Их сохраняет и бережет. Не понимает он, что … Взаймы взятая книга - есть существо самостоятельное и своеобразное, коварное. Она потеряться может не всегда. Но, иногда, исчезает, скрываясь до времени, которое не совпадает с временем и необходимостью книгу в библиотеку срочно вернуть. Находится такая книга также не всегда, а если и находится, то в том, самом необычном месте, где невозможно было бы догадаться ее искать. А время для возврата книг уходит. «Сказания о библиотечных духах». Писано Главным Архивариусом Библиотеки в год закрытия первой из библиотек... Я был молодым читателем и мало знал о повадках книг. Но, иногда, терял книги и много времени проводил в поисках, стремясь возвратить книгу в срок и оказаться вне применения штрафных библиотечных санкций. Но, иногда, книгу надолго терял. И не умел еще, по малости возраста и общей читательской необразованности, обратиться за помощью к сильным домашним духам, разыскивать потерянную вещь с постоянной обычной присказкой: - Дух домовой, поиграй, да отдай! - Так, чтобы слабая воля вдруг приобретающей самостоятельность и свободу затерянной книги, вступила в противоречие со стремлениями к своеобразному домашнему порядку более сильного Духа Домового. А книга была бы таинственным образом временному владельцу возвращена. И находилась бы пропавшая книга тогда в том непонятном месте: за шкафом, под диваном или, провалившись между креслом и столом. Я понемногу подрастал, но жизнь моя не менялась. Ходил в школу, два раза в неделю в библиотеки и много читал. Сельская жизнь, которая проходила вокруг, интересовала меня мало. Рядом были Книжные Приключения. Не понимал я, не умел, различать изменения. И на своем собственном языке не разговаривала со мной окружающая природа: деревья, события и другая реальная жизнь. Но, иногда, пропуская школу, уходил с утра путешествовать, отдыхал в парке, смотрел, как падает снег. И, ожидая времени открытия библиотеки, о чем - то важном для себя размышлял. Те мысли не запомнил, только знал я, что был счастлив оттого, что моя жизнь, хоть некоторое время, но принадлежала одному только мне. И не любил школу тем больше, чем старательнее она пыталась меня многим ненужным вещам обучить. Затем жизнь моя неожиданно изменилась, и я услышал от Марии Николаевны все эти ранее невысказанные слова. Они ничего не значили и ничего не могли изменить. Я не становился плохим читателем - задолженником, как боялся всю свою жизнь, не потерял взятых взаймы книг, ничем особенным не проштрафился. Лишь поменял место прописки в паспорте. Не знал еще, что крепостным читателем сельской библиотеки, привязанный к ней и привязавшийся случайно, я все эти долгие годы был. Библиотекарь спросила у меня и, узнавая из моего ответа, что изменилось в моем паспорте место регистрации, не стала больше выслушивать робкие возражения о том, что место регистрации изменилось несколько лет назад. Не слушая заверений, что я продолжал быть регулярным читателем и никогда, никого не подвел. Велела сдать немедленно остальные книги читательского формуляра и отказала мне в праве посещения своей библиотеки. Я уходил в свое первое библиотечное изгнание и переживал, как большое несчастье, случившееся читательское отлучение. - За что же? - Взопляет плохой читатель. И плачет он, и стонет. Горе ему! Потеряется сам - Потерявший книгу. И, если даже, простит его Случай или поможет Судьба, и не появится Библиотечная Полиция, придет за ним Хромой Библиотекарь, Последняя Надежда библиотек, Кошмар нерадивых читателей: лентяев, ротозеев и растерях.. «Сказание о библиотечном Духе». Писано Главным Архивариусом Библиотеки в год закрытия первой из библиотек... Затем изгнаний и отлучений было много. Намного больше, чем я этого сам бы захотел. А годы текли, шли, бежали, перепрыгивали через даты и стремились к непонятному, мне и годам, нам обоим, самим неясному рубежу. Мы повзрослели, потом состарились, но отношения сложились в юности и, неизменно продлеваясь, восстанавливались снова и снова, то находясь, то вновь теряясь среди посещений, разрешений и новых отлучений от библиотек. Сказать, что я невзлюбил библиотекарей или мы вместе не любили друг друга, означает не сказать ничего. Библиотекари прощали меня и допускали к чтению книг в обмен на чтение с платного абонемента. И, получая небольшую сумму денег, за некоторый объем перелистанных страниц, бывало, улыбались мне. Я отвечал им улыбкой тоже. И приучался постепенно не верить ложному дружелюбию дежурных и обязательных улыбок всех корыстных библиотекарей. Но отказаться от посещения библиотек не мог. В то время я приходил в любую библиотеку не просто ЧИТАТЬ, хотя и это важно, не столько выбрать ИНТЕРЕСНУЮ КНИГУ для чтения, иногда, отыскиваядля себя и эту всегда случайную удачу. Я приходил за ОТКРЫТИЕМ МИРА, которое неизбежно меняло мою собственную, очень обыкновенную жизнь. И сам об этом пока еще не знал. С различными вневременными изгнаниями, внеплановыми отлучениями, неизбежными потерями, я ПОСЕЩАЛ БИБЛИОТЕКУ, и неизменно возвращался к ее стенам. Сначала старинным и высоким, а после переселения книг и библиотекарей, точнее, их выселения в маленькое и тесное, для книг совсем неподходящее здание, я все равно приходил сюда вновь. - Зачем хожу? - Удивился я в ответ на необычный вопрос старинной знакомой, состарившейся в библиотекарях библиотекарши, теперь уже навсегда только Марии Николаевны. Я изменился настолько же, насколько состарилась она. И наша перебранка, привычная, невысказанная, никчемная, не стоила больше ничего. И наша нелюбовь была чем - то бо́льшим, чем сложившимися раз и навсегда скверными отношениями двух любящих книги и увлеченных чтением людей, хотя, ведь и отношениями, она была тоже... - Жизнь, проведенная в стенах библиотеки, и даже Вашей, Мария Михайловна, библиотеки, - ответил я, подумавши, - не самый плохой выбор и, может быть, вполне достойная жизнь. Она мне в ответ не улыбнулась, вновь сумрачно или сурово промолчав ...