Хранители.

Алый закат расстилался перед моим взором, я ощущала ветер в волосах, руку брата на моем плече… Подделка… Моя уже пожилая, младшая сестра, стоящая в алой юкате, в своем уютном дворике, дом в котором я выросла… Подделка… Глаза мальчишки Сатору, то, его эпичное падение на рисовом поле…. Подделка… Мне дали еще один шанс. В этот раз я должна быть начеку. Брат, обняв меня за плечи, стоял позади. -Прошло двенадцать лет, тяжело же мне пришлось без тебя. – Я чувствовала грусть в его голосе, я чувствовала… Снова, это прекрасное чувство. -Прости, для меня все это не имело времени, и я не осознаю того, сколько на самом деле мы не виделись. -Я знаю. -Что с Кенсаку? -Исчез. За все это время, мы ощущали его всего два раза. Нам нужна ты… -Я не оставлю этого проклятого Евраиля, он ответит за то, что сделал. Что с Сатору? -Я думаю тебе лучше самой его увидеть. Он жив, это я могу сказать точно. -Хорошо…. -Аю отошла в «Обитель»… Три года назад. -Я ощущала ее разум, но не старалась наладить контакт. Не было в этом нужды… Темноволосый парень на вид лет двадцати пяти, пребывал на скалистой поверхности пологого мыса, под его рукой на мольберте, появлялись яркие мазки кровавых тонов. Алый закат. Он предпринимал тщетные попытки переместить, увиденное творенье этого мира, на ткань. Жалкое зрелище наблюдать за тем, как он старался передать подобное, на жалком куске тряпки. Зачем он это делает, если есть воспоминания? -Акабе Сатору, зачем ты это делаешь? – Я прошептала это себе под нос, стоя позади на расстояние нескольких метров от юноши. -Гакт. Камуи Гакт. Он сменил свое настоящее имя, на это. – Брат несколько смутил меня этим, но вида я не подала, хотя на деле он это ощущал, так или иначе. -Ну вот… До чего же глупый мальчишка… -Зачем ты это делаешь? – Я встала справа от парня, но, как и ожидала, он даже не повернул голову в мою сторону, он продолжал покрывать ткань алыми надрезами. – Акабе Сатору, это глупо… Только тогда он проявил интерес к моей персоне. Кисть выпала из его рук и с лязгом, ударившись о камни, отскочила в сторону. Я не могла подумать, что подобное я испытаю хотя бы раз за свое существование. Мое сердце охватили судороги и зрачки заметно расширились, когда я увидела его лицо. Это уже не был тот забавный мальчишка, он был уже взрослым мужчиной, аккуратное обрамление лица, четкий контур губ, глаза выражали призрение к этому миру, но я помнила эти глаза, когда они были совсем иные, теплые, добрые и такие детские, невинные. В моей голове всплыли те моменты, что я провела за наблюдением юного Акабе Сатору, нет, Гакта, его действия, уходы на перерывах, мимолетные взгляды на выходе из школы. Сейчас, он был другим человеком, он был прекрасен всем своим существованием. Прекрасное телосложение, высокие рост, темные волосы, и этот взгляд который заставлял кровь в жилах замедлять свое течение. Он был растерян. Он молчал. Моя рука сама потянулась к его лицу, но он не предпринял никаких попыток остановить ее. Я коснулась его щеки, и почувствовала легкое покалывание на кончиках пальцев. -Почему ты позволил мне это сделать? -Я не знаю… - Услышав его бархатный голос, который окутывал мой разум вуалью, я поняла, что за странное ощущение не давало моему сердцу покоя. Я стояла позади него и наблюдала за тем, как он наносил краску на полотно, это завораживало и расслабляло, но я не могла отвести взгляд от самого художника. Его плавные движения кистью, сосредоточенное лицо, тихое дыхание. Солнце зашло за горизонт, и Гакт нанес последние штрихи уже по памяти. Он сложил все свои принадлежности и ответил на самый первый мой вопрос. -Я делаю это для того, чтобы не забыть, то, что вызывает во мне интерес. – Он некоторое мгновение смотрел мне в глаза, а после, скользнув мимо, пошел проч. Нагоя. Улицы освещают фонарные столбы, и ни одна душа не посетила эти улицы в последние два часа наших поисков Евраиля. Я отчетливо ощущала его присутствие, но где? Разрывающее ощущение поразило мою полость груди, я быстро огляделась и на отдаленной лавочке в тени деревьев заметила силуэт. Призвав «своего» Адепта, я затаила дыхание и двинулась к объекту. -Хранитель? Замечательно… - Свечение глаз, которые были окутаны тьмой, пугали меня. Евраиль медленно поднялся в полный рост и пристал передо мной во всем своем облике. Такие же смоляные волосы, ниспадающие на плечи, как и у Кенсаку, внешность столь же прекрасна, но это была женская особь мерзких тварей. Ее лицо исказила усмешка, и та метнулась на меня с невероятной ловкостью. Я вовремя уклонилась от удара и мысленно подала знак Каену, что бы тот не вмешивался. Ловко отскочив в сторону, я перехватила ее руку и завела ее резким движением за спину. Евраиль, резким движением высвободила руку и едва не нанесла удар мне в область груди, но я вовремя среагировав, отскочила вправо, при этом лишь оцарапав кожу. Следом последовала серия ударов, от которых я с невероятной скоростью уклонялась или же отражала. Силы в ней было достаточно, что бы проломить череп здорового быка, без особых усилий. Обойдя ее атаку, я отпрыгнула, и сразу метнувшись на нее, опустила руку ей на лоб. Ее плечи поникли, а руки беспомощно повисли. Я начала штурмовую атаку ее разума, она была не способна сопротивляться моей мощи, и, подав знак Каену, тот моментом рассек плоть Евраиля одной рукой и высвободил заключенную в ее теле, маленькую сферу, размером не превышающего ноготь большого пальца руки. После чего ее тело растворилось, и воздух наполнился неприятным запахом протухшей плоти. -Дело сделано, я откланяюсь… - Каен растворился в пространстве и оставил меня наедине с собой. Мой первый Евраиль. С Кенсаку будет намного сложнее, одна я точно не справлюсь, я просто буду верить в помощь брата. Вместе мы его точно сможем побороть. Грязный кабак, пропитанный запахом сигарет и перегаром. В это омерзительное место меня привел мой знакомый двенадцати летней давности. Он сидел в гордом одиночестве за столиком подальше от всей шумихи и, закрыв глаза, наслаждался живой музыкой. Я тенью скользнула мимо столов и расположилась напротив него. Наши взгляды встретились, но не задержались, и брюнет не придав этому значения, запрокинул голову, давая мне понять, что не намерен контактировать с кем либо. Я же воспользовалась шансом и скользнула, заняв место возле него. -Я голодна, не мог бы ты накормить меня? – Я обратилась к парню со смоляными волосами и отпила из его бокала пиво. -С чего бы мне это делать? – Он явно раздраженный моей наглостью отодвинул бокал в сторону. -Не с чего… Но я была бы тебе благодарна, если бы ты все таки утолил мой голод, и я обещаю тебя не трогать. Я не знала причины по которой он согласился заказать мне еду, но я осталась этим довольна, и после того как я удалила чувство голода, осталась на месте, но более его не тревожила. Наблюдая за его движениями, мне все напоминало о том мальчишке, каким я его знала совсем недавно. Но до чего же он стал прекрасен, я хотела проникнуть в его голову и узнать о чем тот размышляет, чего желает и что тревожит его разум. Но я дала слово самой себе, что больше никогда не осмелюсь осквернить его сущность. Солнце уже давно ушло за горизонт и я, наслаждаясь видом ночного Токио, задавалась одним и тем же вопросом: -Почему же я смогла с такой легкостью уничтожить ту женскую особь Евраиля? Почему я не могу с такой же легкостью избавиться от Кенсаку? Это приятное ощущение. Хайд. Я оглянулась, и моему взору пристал брат, он улыбнулся и расположился возле меня, откинув подол своего серого плаща. Он был, как и всегда не возмутим, но я чувствовала, что его разум был чем-то встревожен, но что? -Что произошло? – Я не могла больше испытывать судьбу и спросила напрямую. -Сегодня, Кенсаку был в Токио, я не уверен в этом, но я почувствовал его совсем близко. -Значит, от него еще не избавились? Это значит лишь то ,что именно я могу это сделать. -Мне было тяжело без тебя… - Я знала это и сама, но меня очень взволновало то, что он об этом заговорил. -Ты боишься? -Да, я не хочу снова тебя терять, больше нам не дадут шанса, а в «Обители»… -Я знаю, мы ни за что туда не вернемся и переведем всех Евраилей, что попадутся нам на пути! Я обещаю тебе… -Хорошо, я люблю тебя сестренка. – Брат притянул меня к себе и поцеловал в макушку. Взмах кистью и полотно сияет в лазурных тонах, ярко желтые пятна наноситься очень умело и уверенно. С каждым движением не внятные крапления превращаются в полноценную картину. Рука ровно движется то вертикально, то исполняя не внятный танец, на ткани вырисовывая незамысловатые узоры. Художник очень сосредоточен и, кажется, что в этот момент его разум, где-то далеко, а тело движется на тоненьких ниточках подобно марионетке. Он выглядел очень строго и выдержано, если не считать яркие пятна от краски на черной рубашке. -Почему ты снова это делаешь? – Я опустила ноги в прохладный ручей и позволяла обитающим в нем существам биться об ступни. -Я боюсь… - Его слова прозвучали, почему то очень громко, не смотря на то, что он беззвучно это прошептал. -Чего? -Боюсь забыть, что-то важное. Что-то прекрасное. Что-то, то, что я хочу запомнить. То, что боюсь потерять. То, что наполняет мою душу волнением. -Ты давно пишешь картины? Молчание. Я уже было подумала, что он не услышал моего вопроса, и решила повторить, когда он прервал паузу и ответил. -Да, достаточно давно. – Он отложил кисть и уверенно повернулся ко мне, одарив своим тяжелым взглядом. - Как ты думаешь, можно ли забыть то, что кажется, знаешь наверняка, но ты не можешь четко увидеть это в своей памяти. То, что оставило след в твоей душе, но ты не помнишь, как именно. То, что ты хочешь вспомнить, но не можешь. -Я… - Я не знала, что ответить, моя память никогда меня не подводила, особенно после моей смерти и попадания в «Обитель». – Я не знаю… Наверное возможно, но я могу понять, какого это… Это сложно, прости, я не смогу тебе ответить… Либо он ожидал этого ответа, либо он просто был им доволен, мне оставалось только догадываться, но некогда тяжелый и высокомерный взгляд исчез и сменился более нежным и таким родным, мое сердце от этого учащенно билось, мне было страшно от этих ощущений, но я была счастлива. Каждый день новое место. Новая картина, новое полотно, новые цвета, новые эмоции. Бессмысленные разговоры и мимолетные взгляды. Я появлялась внезапно, но его это не удивляло, он привык? Наверное, да… Меня радовали такие спокойные дни, когда я ни чувствовала присутствия Евраилей и могла насладиться свой «жизнью». Брат часто был со мной, но он держался на расстояние, он чувствовал все мои эмоции, я же ощущала, его спокойствие, я, наверное, готова была отдать все, что бы все оставалось именно так… Я, молча, следовала по пятам Гакта, я не хотела снова покидать его, мне хотелось узнать о нем больше, не проникая в его память. Я боялась упустить хоть, что-то, что связывало меня с ним. Он не реагировал на мое присутствие, хотя и знал, что я не исчезла, как это было всегда. -Хочешь зайти? – Мы остановились возле высотного жилого дома и наши глаза встретились, что заставила меня значительно оробеть. -Почему ты это спрашиваешь? -Ты же знаешь, что я не смогу дать тебе ответ на этот вопрос. Я это прекрасно знала, как он и сказал. И он так же знал, что я не откажусь. Я хотела этого. Я хотела узнать, то, чем он живет, что его окружает. Почему я так им увлечена? У меня складывалось ощущение того, что я была им одержима. Было это азартом подобному разгадывания судоку или же я испытывала нечто иное? Квартира-студия. Очень невзрачная обстановка, темная мебель, однотонные обои, никаких предметов декора, никаких растений. Угол комнаты был заставлен полотнами, их было огромное количество, они все были закончены, каждая картина была краше другой, но их нельзя было сравнить с оригиналом, того, что изображал художник, это было бы даже глупо сравнивать. Особенно выделялись пять мольбертов, стоявших несколько в стороне от остальной массы произведений, они были покрыты белоснежной тканью, он явно хранил их более бережно, нежели другие, поскольку те небрежно были расставлены на полу. Пока хозяин отлучился заварить чаю, я не могла устоять от любопытства и, приблизившись к мольбертам, одним движением смахнула ткань на пол, увиденное повергло меня в шок. На каждой из этих картин была – я. Наша первая встреча на рисовом поле, он еще совсем мальчишкой сидит по пояс в воде, я же стою перед ним на одном колене и протягиваю ему руку, которой он робко касается. Мое привычное место в тени листвы на дереве, на котором я провела год, изучая тогда еще юного Сатору. Прислонившись спиной к кирпичному забору, я ожидаю выхода мальчишки из школы. Жуткие тени, осадившие мое худое тело, стоящее у дороги возле дома моего юного друга. Два кота сцепившиеся в схватке, летящие клоки шерсти и морды искаженные в яростном оскале. Все это было изображено на этих картинах, как и в моей памяти, все… Кроме одного, ни на одной из них, кроме последней, где я была в образе кота, не было моего лица, это место на полотне было не тронуто краской. Я была безликой, это казалось мне очень пугающим. Позади меня зазвенела посуда и, оглянувшись, я увидела очень грустное лицо Гакта. -Я не помню твоего лица… P.S. Очень нуждаюсь в бете.