Папина наследство

Мари всегда было тяжело осознавать, что она оказалась ненужной своему отцу. Но раз уж так получилось, пришлось с этим смириться. Печальную, но, в общем-то, заурядную историю семейной жизни родителей Мари узнала от бабушки, маминой мамы. Мама вышла замуж вопреки воле родителей, так что, как постоянно твердила бабушка, ничего удивительного не было в том, что брак закончился плачевно. Когда Каяма узнал, что жена забеременела, его отношение к ней сразу же переменилось. Он совершенно забросил семью, неделями не появлялся дома, шлялся неизвестно где. «Твоей маме он говорил, что ищет работу, рассказывала бабушка. Но я-то все понимала. Я твоему деду сразу сказала, чем все кончится, как только увидела этого прощелыгу, твоего папашу. И оказалась права. Слава Богу, мой бедный муженек не дожил до печального дня Разумеется, когда они поженились, то поселились у нас. Я настояла на этом. Я бы ни за что не позволила, чтобы моя дочь жила в какой-то грязной конуре. Не понимаю, зачем она вообще вышла за него замуж. Что есть муж, что нет. Он совершенно о ней не заботился. Его ничего не интересовало, кроме собственных картин. Он даже не делал попыток найти себе нормальную работу. Мы с твоим дедом никогда не одобряли таких отношений. Конечно, твоя мама очень страдала, когда он ее бросил. Просто взял и исчез, ничего не объяснив Ты родилась раньше срока. А моя бедная Джун умерла едва ли не прежде, чем ты сделала первый вдох. Через месяц пришло сообщение, что твой отец погиб в автокатастрофе. Туда ему и дорога!» Обычно на этом месте бабушка поджимала губы и предостерегала Мари от неосторожных шагов, имея в виду, что мужчинам нельзя доверять, а любить их вообще противопоказано. «В наше время приходилось выходить замуж, наставляла она внучку. Но теперь времена изменились. Женщины стали более самостоятельными. Так что у тебя есть выбор. И я надеюсь, ты не повторишь ошибки, которую совершила твоя бедная мама». Когда Мари стала постарше, она начала понимать, что и у бабушки с дедушкой далеко не все ладилось в их совместной жизни. Когда они были еще молодыми, дед завел себе любовницу. Причем эта связь длилась несколько лет и навсегда испортила отношения между супругами. Бабушка ненавидела «этих мерзких мужиков», и внучку воспитала в том же духе. Еще будучи маленькой девочкой, Мари переживала боль матери, преданной и брошенной мужем накануне рождения ребенка, как свою собственную. Она очень живо представляла себе, что должна чувствовать несчастная молодая женщина, которой тогда исполнилось всего-навсего девятнадцать лет. И вот теперь выясняется, что отец не погиб. Более того, последние восемь лет он очень упорно разыскивал дочь. Ехать осталось еще километров пятьдесят. Всю дорогу от Токио до конца Мари сдерживала нетерпение, жалея свой старенький «остин». Но теперь она едва не поддалась искушению вдавить педаль газа в пол. Однако, как ни сильно было возбуждение, жизнь научила ее осторожности. Мари решила не торопиться. К тому же горечь и боль утраты вновь нахлынули удушающей волной. Если бы она приехала сюда хотя бы полгода назад. Если бы В свои двадцать четыре года Мари уже научилась не питать никаких радужных надежд. Она считала себя девушкой трезвомыслящей и практичной. Но то, что стало ей известно совсем недавно, настолько ее потрясло, что временами Мари сама себя не узнавала Время близилось к полудню. Жаркое августовское солнце стояло почти в зените. Пыльную дорогу перерезали резкие тени. Мари как раз проезжала через очередную сонную деревеньку. Хотя она почти каждый год проводила отпуск на континенте, на юге Японии не бывала еще ни разу. И дорога оказалась совсем не такой, какой ее себе представляла Мари . Конечно, она сейчас едет не по побережью, где курортная жизнь бурлит днем и ночью, где все пропитано атмосферой непрекращающегося праздника. Но все равно Мари никак не ожидала, что в остальной части провинции будет так тихо и сонно. Создавалось впечатление, что все здесь застыло в безвременье: рисовые поля и сады, за которыми ухаживали мужчины с грубыми лицами и женщины, одетые во все черное, тесные пыльные площади в маленьких, разморенных жарой городках, где Мари останавливалась перекусить и всякий раз приходила в восторг от обходительности хозяев кафе. Неужели она действительно нервничает? Она?! Мари невольно поморщилась. Если бы коллеги увидели ее сейчас в таком взвинченном состоянии, они бы глазам своим не поверили. Мари знала, что на работе ее считают сдержанной, замкнутой и холодной. Некоторыедаже излишне сдержанной и замкнутой. Однажды, еще в университете, один из преподавателей сказал ей, что она подозрительная и недоверчивая особа, которая не желает идти на контакт с людьми и старается отгородиться от всех глухой стеной, бдительно оберегая свое одиночество. И он был прав. По окончании университета перед Мари встал выбор: пойти работать в большую компанию или в маленькую частную фирму. И она предпочла крупную корпорацию, потому что там легче затеряться. Мари хотелось быть незаметной. Хотелось, чтобы никто ее не трогал. Она быстро пошла вверх по служебной лестнице и сейчас уже возглавляла отдел, ведающий заключением международных контрактов. Мари часто ездила в служебные командировки, но ни одна из поездок не возбудила в ней такого щемящего восторга и не наполнила таким страхом, как эта. Впрочем, теперешняя поездка не шла ни в какое сравнение с командировками по делам фирмы. Это было путешествие в прошлое, в конце которого ее ждала встреча с семьей. С ее семьей, о существовании которой еще месяц назад Мари даже не подозревала. И, честно говоря, до сих пор еще не могла поверить в ту хрупкую цепь случайностей, которая привела ее сюда. Если бы в то воскресенье она все же пошла на свидание с Нарутой Узумаки, а не отправилась в читальный зал местной библиотеки, то никогда бы не наткнулась на объявление в газете и не узнала бы правду. За последние несколько лет у Мари было предостаточно настойчивых ухажеров. Хотя она искренне не понимала, что те в ней нашли. Самая обыкновенная девушка. Чуть выше среднего роста. С густыми тёмными волосами, которые на солнце отливали светлостью. Светлая чистая кожа выдавала ее северное происхождение. А глаза миндалевидной формы меняли цвет в зависимости от настроения, становясь то золотистыми, то коричнево–зелёным. Мари с раннего детства считала себя дурнушкой и не сомневалась, что никто на нее не польстится и не возьмет замуж. Впрочем, ее это не удручало. А раз уж она решила, что все равно останется в старых девах, то и не стремилась производить впечатление на мужчин. Мари одевалась и подбирала макияж, исходя только из собственных вкусов. Словом, всегда оставалась самой собой, не желая ни под кого подстраиваться. Но к несказанному удивлению и раздражению Мари, некоторые мужчины воспринимали ее равнодушие как вызов. Узумаки Наруто оказался самым упорным. Он жил в Штатах, но часто бывал в Токио, поскольку компания, где он работал, тесно сотрудничала с фирмой Мари. И всякий раз, приезжая в Токио, он предпринимал решительные попытки вытащить Мари на свидание. В конце концов, она нашла самый действенный способ от него отвязаться: просто не отвечала на его звонки, делая вид, что ее нет дома. Мари до сих пор толком не знала, что заставило ее читать частные объявления. Но одно уразумела: до конца дней ей не забыть потрясения, которое она испытала, наткнувшись на свое имя. Она перечитала объявление, наверное, раз десять, силясь понять, для чего ее может разыскивать такая солидная нотариальная контора, как «Кимберли и Бергман». Мари не сразу решилась позвонить. Дотянула до среды, но потом любопытство все-таки пересилило, и она набрала указанный в газете номер. Ей назначили встречу уже на следующий день. Вопреки ожиданиям, Эйбрахам Бергман оказался относительно молодым мужчиной лет сорока, не больше. У него была очаровательная улыбка, а весь стол в кабинете уставляли фотографии жены и детишек. Когда адвокат упомянул имя отца Мари, первым ее побуждением было встать и уйти. Однако она была сдержанным человеком и умела владеть собой. Давным-давно она убедила себя, что в мире бессчетные тысячи детей, как и она, брошенных отцами. Однако история, рассказанная Эйбрахамом Бергманом, была настолько поразительной, что Мари просто отказывалась в нее поверить. Получалось, что бабушка была не права в своих подозрениях. Отец действительно искал работу. И нашел одно очень приличное место в Лондоне. Он написал Аяксе письмо, сообщив, что скоро приедет и заберет ее с собой. И вот, направляясь в Токио к жене, он как раз и попал в ту катастрофу, в которой погиб, по словам бабушки. В действительности он очень сильно пострадал. Долгое время был в коме, а когда пришел в сознание, сразу же надиктовал письмо своей молодой жене, чтобы сообщить о случившемся. Но ответ пришел не от Аяксы, а от бабушки. Та писала, что ее дочь умерла при родах, и ребенок тоже не выжил. Через неделю Каяме получил еще одно письмо от тещи, в котором сообщалось, что похороны состоялись, и что она очень надеется больше его никогда не увидеть. Как ни убит был горем отец, он все же понял, что ему действительно не стоит появляться в родном городе, потому что у матери его покойной жены есть причины винить его в случившемся. Оплакав потери, Каяме начал новую жизнь. Он всегда хотел стать художником. Ему выплатили неплохую страховку, и на эти деньги он уехал в Испанию, где всерьез занялся живописью. Спустя несколько лет Каяме женился во второй раз на молодой вдове с двумя детьми. А потом по какой-то фантастической случайности встретил приятеля из родного города, который с семьей приехал в Испанию в отпуск. И узнал, что у него есть дочь. Однако к тому времени бабушка Мари умерла, а сама девочка сменила нескольких опекунов, и разыскать ее было уже невозможно. Теперь отца нет в живых. Но до последних дней он не терял надежды, что его дочь найдется через объявления в газетах. Он что-то завещал вам, сказал Эйбрахам Бергман. Но вам придется связаться с испанскими адвокатами, чтобы выяснить подробности. Нам поручили лишь вас разыскать. Мы действуем по запросу адвоката вашего отца. Вернее, его приемного сына, графа Учихи Итачи Фугакувича Услышав столь громкий титул, Мари слегка приподняла бровь, однако не выказала ни удивления, ни потрясения. Она действительно хорошо владела собой, хотя душа ее пришла в полное смятение. Выходит, бабушка скрыла от нее правду. К этому надо было привыкнуть. Мари давно знала, что бабушка не любила мужчин. И у нее были на то причины. Но солгать ей о смерти отца С этим будет трудно смириться. Столько потерянных лет Мари даже не сообразила, что произнесла это вслух. Она как раз проезжала через очередную деревеньку. Впереди показалась развилка. Одна дорога вела к морю, что искрилось под жарким солнцем, другая поднималась на холмы. Именно вторая вела к дому, где живет граф и его семья. Ее семья Все эти годы Мари мечтала о том, чтобы у нее была семья. Настоящая семья. Она тосковала без родительского тепла и ласки, но понимала, что хочет невозможного. И вдруг оказалось, что у нее могла быть семья. Что все-эти годы Впрочем, Мари была не из тех людей, кто оплакивает упущенные возможности. Уже в раннем детстве Мари начала понимать, что бабушка относится к ней с некоторой брезгливой настороженностью, потому что в жилах внучки текла «испорченная» кровь ее отца. Так что девочка очень быстро научилась скрывать свои чувства и свою боль. К тому же тяжесть, которую она чувствовала теперь, слезами все равно не облегчить. Просто ей было мучительно горько осознавать, что все эти годы у нее мог быть отец. Мог быть. Но его не было. Мари не интересовало наследство. Она приехала в Испанию вовсе не потому, что папа что-то ей оставил. Просто хотелось побольше узнать про человека, который был ее отцом. Переживал ли отец ту же мучительную тоску, ту же щемящую боль, которые разрывали сейчас сердце Мари? Перекипела ли в нем та адская смесь из горькой обиды и пронзительной, беспомощной ненависти к женщине, которая солгала им обоим, чтобы их разлучить? Мари свернула на боковую дорогу, ориентируясь по дорожному указателю. Теперь с обеих сторон тянулись виноградники, за которыми явно ухаживали с большой заботой. Эйбрахам Бергман говорил Мари, что ее сводный братизвестный в провинции винодел. Вполне вероятно, что здесь уже начинаются его владения. Интересно, подумала Мари , а какой он, ее сводный брат? Такой же строгий и правильный, как его виноградники? Она ничего не знала о второй семье отца, кроме того, что ее сводный брат старше ее, а брат младше, а мачеха наполовину англичанка. Кстати, это явилось для Мари сюрпризом. Она попыталась представить, что это может быть за женщина, первый муж которой был японским графом засидевшегося в Испании, и открывшего виноградную промышленность, а второй тоже Японец, но художник без гроша в кармане? Что если отец женился из-за денег? Мари невольно поморщилась и тряхнула головой, отгоняя непрошеную мысль. Она с самого начала решила не делать никаких предвзятых выводов. Во-первых, это просто глупо. Во-вторых, как можно судить о людях, которых ты даже не знаешь? А она действительно ничего не знала ни о своей новой семье, ни о том, как отец жил в Испании и чем занимался, за исключением того, что продолжал писать картины. В Мадриде она встретилась с адвокатами, и они передали ей, что сводный брат хочет, чтобы она посетила его имение. И хотя Мари показалось, что приглашение было несколько высокомерным, и больше походило на приказ, она все же решила поехать. В конце концов, если ее встретят холодно и неприветливо, ничто не мешает ей развернуться, сесть в машину и уехать домой. Никогда в жизни Мари не испытывала настолько противоречивых чувств. Радостное предвкушение и безотчетный страх переплелись столь тесно, что она уже не могла различить, где заканчивается одно и начинается другое. Для нее это было новое ощущение. Обычно Мари не нервничала ни при каких обстоятельствах, но, похоже, на сей раз самообладание, которым она так гордилась, ее подвело С вершины очередного холма открылся вид на поместье, и у нее перехватило дыхание от восторга. Зрелище действительно было потрясающее. Поместье располагалось в тенистом распадке между холмамигруппа зданий с белеными известью стенами и крышами, крытыми терракотовой черепицей. Постройки были явно старинными и выглядели поразительно живописно. Как на картинке из красивой книжки сказок. Мари даже поймала себя на том, что моргнула, желая убедиться, что ей это не чудится. Аккуратные ровные ряды виноградников доходили до низкой стены, огораживающей дом и роскошный сад. Линн могла бы поклясться, что различает шум воды в фонтанах, хотя с такого расстояния она, конечно же, не могла его слышать. Ей сразу представились внутренние дворики, выложенные каменными плитами, неизменная принадлежность зданий, выстроенных в псевдомавританском стиле. И даже показалось, что она чувствует насыщенный терпкий вкус ароматного кофе и медовый привкус маленьких кексов, любимого сладкого кушанья здесь, на юге. У Мари возникло ощущение, что она видит все это не в первый раз: настолько знакомыми и родными казались ей здешние места. Она съехала на обочину, заглушила двигатель и достала из сумочки косметичку. Ей не хотелось появляться перед новыми родственниками растрепанной и с расплывшимся от жары макияжем. Ничего удивительного не было в том, что ее сердце забилось чаще, когда она снова выехала на дорогу. Просто Мари не привыкла нервничать, и странная внутренняя дрожь выбивала ее из колеи. Она сама поразилась тому, с какой силой вцепилась в руль 2 Белая стена вокруг имения оказалась гораздо выше, чем представлялось с вершины холма. Створки деревянных ворот под широкой каменной аркой были гостеприимно распахнуты. И первое, что услышала Мари, въехав на территорию поместья, был шум фонтанов. Значит, она не ошиблась! Оказалось, что и дом намного больше, чем это можно было предположить, глядя на него издалека. Громадное двухэтажное здание производило странное впечатление. Как будто его строили не по единому архитектурному замыслу, а постепенно достраивали, причем беспорядочно. Где-то залаяла собака. Но, кроме лая, ничто больше не нарушало тишину жаркого летнего дня. Мари сообразила, что приехала как раз во время сиесты. Она заглушила мотор. Как только отключился кондиционер, в машине мгновенно стало нечем дышать. Мари неуклюже выбралась из «остина» и пошла по дорожке к входу в дом. Но тут ее внимание привлек громкий топот лошадинных копыт..