(Не)судьба

      «На всех свадьбах плачут!» — звучит жутко пафосно, но как бы Гермиона ни пыталась не согласиться с этим клише, у неё не получалось. Она сама стала тому подтверждением. Конечно, это наблюдение можно было списать на маленькую выборку: по сути, это была только третья свадьба, на которой она присутствовала. Первая свадьба Билла и Флёр была не в счёт, там плакать было просто некогда, а вот на свадьбе Гарри и Джинни Гермиона наревелась вдоволь, хоть и не планировала. Позже она пыталась проанализировать, почему, но каких-то внятных причин не было. Только «от радости», «из-за нахлынувших чувств», «они такие счастливые», «они это заслужили». Но если тогда это были слёзы радости, то сейчас они совершенно точно отличались. Гермиона стояла в ванной дорогой ей, хорошо знакомой, считай, родной Норы и плакала... от горя и обиды? Из-за злости и бессилия? Она не знала точно, кажется, из-за всего этого вместе взятого.       Гермиона Грейнджер, умнейшая ведьма поколения, героиня войны, золотая девочка стояла перед умывальником в своём лучшем платье, а по её щекам предательски скатывались жгучие слёзы. Сегодня женился Рон. Её Рон. И не на ней.       Конечно, было бы странно, если бы юной миссис Уизли стала Гермиона Грейнджер: они с Роном давно расстались. Уже несколько лет Рональд колесил по магическому миру со своей командой по квиддичу. Он был довольно перспективным вратарём, его ценили игроки и обожали поклонницы. Не удивительно, что однажды он привёл бы в Нору свою девушку.

* * *

      Джинни была в ярости.       — Представляешь, Рон собрался привезти домой какую-то лахудру! — сверкая глазами, негодовала миссис Поттер. — Я ему устрою, пусть только заявится!       — Джин, это же вполне ожидаемо. Рано или поздно он привёл бы домой девушку, — с напускным равнодушием проговорила Гермиона, пытаясь остудить пыл подруги. — Уверена, что всё не так плохо.       А у самой всё внутри клокотало. Сердце предательски сжалось, в висках застучало, лицо начало пылать. Гермиона обхватила чашку горячего чая, надеясь скрыть дрожь в пальцах и согреть ледяные ладони. Она отвела взгляд в сторону и через окно «Дырявого котла» принялась пристально разглядывать серый апрельский Лондон. После того как Грейнджер переехала жить в немагическую часть Лондона, чтобы хотя бы иногда отдыхать от волшебства и быть ближе к родителям, этот бар для Гермионы и Джинни стал нейтральной территорией. К слову, с родителями ведьма видеться чаще не стала.       А город за окном суетился: машины сновали туда-сюда, прохожие куда-то спешили. Вот какой-то мужчина вышел из автобуса, мельком глянул на часы, поежившись от ветра, поднял воротник двубортного пальто и, обходя лужи, торопливо пошел прочь. Гермиона неслышно вздохнула и подумала, что её жизнь как этот город — серая, мрачная, промозглая.       Гермиона Грейнджер постоянно куда-то неслась, что-то делала, но чем быстрее был её бег, тем дальше оставалась финишная прямая. У неё не хватало времени порадоваться своим же достижениям. Ей постоянно казалось, что она недостаточно хороша, недостаточно успешна, недостаточно амбициозна. Как будто она не заслуживала остановиться и отдохнуть. Но на самом деле Гермиона осознавала: она просто боится, что если замедлится, то её жизнь потеряет всякий смысл. Она уже много лет не была даже просто в отпуске, потому что совершенно не понимала, чем ей заняться. Да, у неё были родители и друзья. Но родители очень переживали, что Гермиона в свои двадцать восемь до сих пор одна, а у друзей были уже свои семьи, чтобы постоянно находиться с ними. Вот и получалось, что у неё была она сама, её работа и Живоглот, который тоже временами обижался, когда надолго оставался один.       — Гермиона, ты в порядке? — встревоженно спросила Джинни.       — Да-да, прости, немного задумалась, — смахнув с себя наваждение, поспешно ответила Гермиона и, посмотрев на подругу, улыбнулась. — Как Гарри? Как мальчишки?       Джинни нахмурилась, однако решила не допытываться. Хоть она и была временами напориста и вспыльчива, но всегда знала, когда следует проявить такт и сдержанность.       — Да отлично. Гарри сутками может не появляться дома из-за своих постоянных заданий под прикрытием. Вот скажи мне, где это видано, чтобы глава авроров самолично сидел в засадах? Как будто ему больше заняться нечем!       — Ну, в этом весь Гарри, — искренне улыбнулась Гермиона. — Он предпочитает всегда и всё контролировать и не любит перекладывать ответственность на других.       — Вот бы он ещё и дома хоть что-нибудь контролировал и ничего ни на кого не перекладывал, — фыркнула Джинни.       — Как будто ты позволишь! — усмехнулась Гермиона.       — Мог хотя бы сделать вид, — прыснула миссис Поттер, и обе девушки одновременно расхохотались.       — Ты точно в норме? — успокоившись, ещё раз спросила Джинни.       — Да, точно. Я, конечно, немного сбита с толку, но я знала, что этим всё и закончится, просто мне нужно немного времени на осознание, — мягко улыбнувшись, ответила Гермиона. — Если честно, я даже не знаю, почему так отреагировала. Вместе мы быть не можем — это факт, и с этим мне давно пора смириться.       — Дорогая, ты же знаешь, что я всегда готова тебя поддержать, даже если придется дать взбучку этому болвану, моему братцу!       — Да, я знаю, но он заслуживает быть счастливым. Со мной не вышло, что ж теперь?       — Годрик, что за жертвенность? — фыркнула Джинни.       — Ну, я сильная и независимая, и у меня есть Глотик, — бодрясь и чуточку уговаривая себя тоже, произнесла Гермиона.       Именно это и помешало им с Роном быть вместе — её сила и независимость: с ними он смириться не смог, а у неё не получилось от них отказаться.       Чем больше Гермиона анализировала их отношения с Роном, тем отчетливее видела, что у них не было шанса на «долго и счастливо». Да, их тянуло друг к другу — Рон был такой добрый, надежный, преданный, готовый защитить её от всего, но в то же время он был лишен амбиций, ему достаточно было вкусно поесть и залипнуть в телевизор (да-да, ему очень понравилось это изобретение магглов!). Одним словом, Рон был уютным. В нём можно было и хотелось раствориться после тяжелого рабочего дня. Гермиона нуждалась в его нежности и заботе. Она же, в свою очередь, привносила в жизнь Уизли больше порядка и контроля.       Но отношения — это не игра в одни ворота. Хочешь что-то получать, будь готов и чем-то делиться, возможно, даже жертвовать. Рон хотел семью, детей, Гермиона тоже хотела, но потом. Сначала работа и карьера, потом всё остальное. И проблема ведьмы была в том, что она неслась, как локомотив, к своей цели, сминая на своем пути все попытки Рона сменить её ориентиры.

* * *

      — Ты хотя бы ночевать приходи домой! — рявкнул Рон, когда Гермиона вышла из камина их гостиной.       Ведьма не ожидала такой агрессии и опешила от той злости, с которой были произнесены эти слова.       — Прости, у меня так много работы, что я совершенно потерялась во времени, — виновато ответила девушка.       — И в числах тоже! — Рон не мог успокоиться. — В следующий раз буду записываться у твоей секретарши, может быть, хоть она будет напоминать, что у тебя, кроме работы, есть ещё и я.       Гермиона непонимающе моргала и пыталась понять, почему Рон так злится на неё. Он ведь прекрасно знает, что проект, над которым она сейчас трудится очень важен. И тут её осенило — годовщина, вчера была их годовщина, и они собирались провести вечер вместе.       — Рон, прости меня, я обещаю...       Но Уизли не дал ей договорить:       — Я устал слушать твои извинения и обещания!       — Рон, но я не хотела...       — Ты никогда не хочешь!       — Мне так жаль!       — Тебе всегда жаль!       — Рон, не передергивай! — Гермиона тоже начала сердиться, но, спохватившись, тут же спокойно добавила: — Я же хочу извиниться. Я обещаю, что буду больше времени проводить дома, с тобой! Давай сходим куда-нибудь. Только ты и я.       Гермиона медленно, боясь спугнуть образовавшееся затишье, подошла к Рону, взяла его за руки и обхватила ими свою талию. Он не сопротивлялся, но и энтузиазма от этого её действия не проявил, лишь посмотрел на девушку с подозрением и, немного поколебавшись, сказал:       — Пойдем на квиддич в выходные? Дин предложил билеты на отличные места, а я пообещал подумать.       — В эти? — шепотом и тревогой спросила Гермиона.       — А это проблема?       — Ну, в эти выходные я обещала Кингсли доделать отчёт, — начала тараторить ведьма. — Но в следующие я уверена, что...       Рон не дал ей закончить.       — Как обычно! Ничего не меняется! — выкрикнул он и, разорвав и так едва ощутимые объятия, слегка оттолкнул от себя Гермиону.       — Но я же обещала, — мямлила она. — Это важно для меня...       Все её оправдания звучали жалко и малодушно.       — Мне ты тоже много чего обещала!— рыкнул Рон. — Я сыт по горло твоими обещаниями!       — Рон, мне так жаль, — задыхаясь от горечи и боли, как мантру повторяла Гермиона. — Мне так жаль! Так жаль! Прости! Прости!       — В том-то и проблема, Гермиона, что жалости в тебе хоть отбавляй, только толку от этого никакого!       Юноша схватил куртку и направился к двери.       — Рон, ты куда?! Подожди! Не уходи! — в отчаянии кричала ведьма.       Но ничто не смогло бы остановить его в этот момент. Лишь на мгновение он замер на пороге и равнодушно проговорил, даже не оглянувшись:       — Ужин на столе. Или уже завтрак.       С силой хлопнув дверью, Рон Уизли ушел.       Гермиона застыла, время для неё остановилось. Она понимала, что заслужила такую сцену, но отчаянно не хотела верить, что Рон, её Рон, такой заботливый и понимающий, вот так мог поступить. Впервые в жизни она не понимала, что ей делать дальше: бежать за ним, умолять, уговаривать? Или дать время остыть и подумать?       Из оцепенения её вывел Живоглот. Обычно он защищал свою хозяйку, да и Рональда не очень жаловал, но, видимо, в этой ситуации он был на стороне Уизли. Полуниззл осуждающе мяукнул и, демонстративно обойдя девушку, направился на кухню. Гермиона пошла за ним.       — Глотик, ну хоть ты меня сейчас не бросай, — отчаянно проговорила ведьма.       — Мяу, — всё также осуждающе прозвучало от животного, но он замер в ожидании. Гермиона подхватила Живоглота и сказала, пытаясь соблазнить его:       — Пойдем, я тебя покормлю.       — Мяу! — одобрительно ответили ей.       Гермиона зашла на кухню и ахнула. Там был накрыт стол. Да, не безупречно. Да, слегка неуклюже. Но с такой любовью. Было видно, что Рон старался всё сделать идеально. У Гермионы Грейнджер ещё больше сжалось сердце и затряслись руки. Она аккуратно опустила Живоглота на пол, боясь уронить. И тут взгляд коснулся раковины: там валялась разбитая бутылка вина. Её любимого вина. А из мусорного ведра торчали в разные стороны аккуратными стрелками стебли от, должно быть, шикарного букета. В этот самый момент вся выдержка Гермионы лопнула и из глаз хлынули слёзы.       «Он так старался! А я забыла. Я никчёмная девушка, отвратительная невеста! Я его не заслуживаю!» — понеслись мысли.       От бессилия из-за сложившейся ситуации и чтобы хоть как-то занять руки, Гермиона начала убирать осколки бутылки. Это была плохая идея: глаза застилала пелена непрекращающихся слёз, и она, конечно, порезалась. Злость и отвращение к себе такой захлестнули ведьму с невероятной силой. Она равнодушно, как будто со стороны, смотрела на медленно выступающую кровь и поймала себя на мысли, что заслужила эту боль. Ноги подкосились, и она медленно опустилась на пол. В этот день Рон не вернулся домой, как и на следующий. И именно это стало началом конца.       Нет, они, конечно, помирились в этот раз. И в следующий. И потом. В череду непрекращающихся раз.

* * *

      Тут перед молодыми девушками возник Патронус Молли Уизли и проговорил:       — Джинни, дорогая, я знаю, я обещала, что не стану отвлекать тебя и дам отдохнуть, но Альбус наотрез отказывается засыпать без какой-то твоей песенки. Прости, милая. Гермиона, здравствуй, надеюсь, я несильно вам помешала.       — Ох, мне пора, но мы же увидимся через неделю? — засобиралась юная миссис Поттер.       — Да-да! Конечно! Обещаю, к тому времени я буду в норме, — улыбнувшись, ответила Гермиона.       Джинни на прощание обняла подругу и ушла, а Гермиона осталась ещё немного посидеть в одиночестве и подумать.       На удивление, злости не было совсем, только немного обиды и горечи от того, что где-то в глубине души девушка всё-таки надеялась, что они с Роном сойдутся вновь. Это как горячо любимый свитер, который уже весь истрепался, за долгие годы покрылся заплатками, одним словом, превратился в хлам, его бы давно выбросить и купить новый, а рука не поднимается, потому что новый не того цвета, не того размера, да и фасон тебе не подходит. Но Рон не свитер! Он не принадлежит ей, она давно потеряла право претендовать на него.       Посидев еще немного в «Дырявом котле», Гермиона решила прогуляться пешком до дома, несмотря на моросящий не то снег, не то дождь.       «Заодно остыну и освежу голову», — подумала она.       Домой она попала поздно и промокшей насквозь. У дверей её встретил Живоглот, он озабочено посмотрел на свою хозяйку и, брезгливо коснувшись небольшой лужицы от обуви Гермионы, неодобрительно мяукнул.       — Вот только ты не начинай, — вздохнула Гермиона. — День и без твоих нравоучений дрянь.       Живоглот фыркнул и демонстративно отвернулся. Ведьма посмотрела на свое отражение в зеркале и ужаснулась. Перед ней стоял некто, от кого за милю веяло отчаянием и безнадежностью.       «Не хватало ещё заболеть», — отстраненно подумала Гермиона.       Девушка решила принять горячую ванную и смыть, наконец, с себя всю горечь этого дня.

* * *

      Гермиона Грейнджер всегда ценила в себе умение собраться в нужный момент, абстрагироваться от проблем и внутренних переживаний и с головой уйти в работу. Да, временами это умение — задвигать всё в дальний ящик — выходило ей боком, когда ящик оказывался переполнен настолько, что просто не закрывался. И тогда девушка разрешала себе пострадать, но бóльшую часть времени расслабляться она себе не позволяла. Она же сильная и независимая.       Вот в таком темпе и прошла её следующая неделя. Она просто не давала себе думать о предстоящих посиделках в Норе, о Роне с его девушкой и о том, что, ей, Гермионе, возможно, не место на этом празднике.       Но время неумолимо и беспощадно. Его нельзя замедлить или остановить, от него невозможно убежать, его не получится вернуть, оно всегда пунктуально и до невозможности точно.       В пятницу на обед Гермиона пошла с Гарри Поттером. Это была традиция вот уже несколько лет — пятница, обед, кафе в квартале от министерства магии. Гарри неизменно заказывал пастуший пирог, ворча, что Джинни так и не научилась его готовить. А Гермиона ограничивалась сливочным луковым супом. Иногда к этому меню добавлялся тыквенный пирог и сливочное пиво. Эта пятница не стала исключением.       — Ты уверена, что готова... эм-м, к завтрашней встрече? — слегка заикаясь и нервно бегая глазами, спросил Гарри.       — Годрик! Ну в самом деле, почему вы так с Джинни переживаете за меня? — закатив глаза, с нотками недовольства вопросом на вопрос ответила Гермиона. — Я же не фарфоровая кукла. Что со мной может такого страшного произойти?       — Если честно, это Джинни меня накрутила, — с облегчением признался Гарри. — Она умеет быть, эм-м... убедительной.       — Она-то умеет, — засмеялась Грейнджер и уже серьезнее, но как можно более спокойнее добавила: — Хотя я могу и не приходить: посижу дома, Живоглот оценит.       — Нет-нет, ты что? — начал активно уговаривать Гарри Поттер. — Артур с Молли расстроятся, да и Джеймс уже все уши прожужжал, что увидит тётушку Гермиону. Ты его слишком балуешь! Кстати, Билл с Флёр тоже обещали быть.       — Ну, значит, решено, увидимся в субботу, — озорно подмигнула Гермиона Грейнджер, а у самой ёкнуло сердце.       — Можем вместе переместиться, если хочешь, — предложил Гарри.       — Не стоит, я сама доберусь, спасибо.

* * *

      Гермиона Грейнджер не любила опаздывать. Да, она могла закрутиться и забыть о какой-нибудь встрече, но для этого у нее была чудесная помощница Керри. Она всегда подстраховывала свою начальницу и напоминала ей о всех важных событиях. Однако об этом уикенде Гермиона не забыла бы ни при каких условиях.       Вот уже битый час она ходила из угла в угол своей гостиной, прикидывая, можно уже перемещаться или ещё подождать. Зная, что все Уизли не отличаются пунктуальностью, она не хотела приходить первой, чтобы не чувствовать себя ещё более неловко. Гермиона уже в сотый раз пожалела, что отказалась от предложения Гарри переместиться вместе. Тогда, по крайней мере, она была бы уверена, что не останется наедине с Молли. Гермиона с теплотой и нежностью относилась к ней, и девушке до сих пор было стыдно перед миссис Уизли за их несложившиеся с Роном отношения. Решив, что больше ждать уже неприлично, ведьма взяла купленный в пекарне за углом вишневый штрудель и трансгрессировала неподалеку от Норы.       Гермиона Грейнджер очень любила Нору. Для неё это было место, где всегда тебе рады, где всегда помогут и поддержат. Нора буквально стала её вторым домом в мире магии и волшебства после Хогвартса. С ней было столько связано, столько прожито за её стенами, столько съедено и выпито за её столом, столько принято судьбоносных решений под её крышей! И даже горестные воспоминания, связанные с Норой, не могли изменить те нежность и трепет, которые ведьма испытывала каждый раз, находясь здесь.       Гермиона вдохнула полной грудью и бодрым шагом направилась ко входу. Со временем она не ошиблась: дом жужжал как улей. Он бурлил жизнью, искрился энергией.       Стучать девушка не стала, чтобы сразу не привлекать к себе всеобщее внимание, а тихонько открыла дверь и вошла. Но её плану не было суждено сбыться: как только она ступила на порог, к ней со всех ног бросился Джеймс.       — Тётя Гермиона, привет! — радостно закричал Джеймс Сириус Поттер — старший сын Гарри и Джинни — и подбежал к ведьме, раскрывая руки для объятий.       — Привет-привет, маленький разбойник! — весело сказала Гермиона и подхватила паренька на руки. — Какой ты уже большой!       — Да, — гордо ответил мальчик, — папа даже уже катал меня на метле. А дядя Рон подарил мне новую мантию, пойдем, я покажу.       «Рон!» — прозвучало набатом в голове Гермионы.       — Обязательно всё покажешь, только чуть-чуть позже, — ласково сказала Гермиона, опуская Джеймса на пол. Она очень любила этого темноволосого мальчишку.       — Джеймс, а ну быстро мыть руки и ужинать, — строго сказала Джинни, подошла к Гермионе и добавила: — Привет, дорогая, чудесно выглядишь! Пойдем, стол уже накрыт.       — Привет, Джин, надеюсь, я не сильно опоздала?       — Ты совершенно не опоздала, Билл и Флёр пришли за несколько минут до тебя, — вмешалась в разговор Молли. — Здравствуй, девочка моя, рада тебя видеть! Как ты?       — Вообще-то, твоя девочка — это я! — театрально надув губы, возмутилась Джинни.       — Вы все мои девочки! — добродушно сказала миссис Уизли и обняла обеих девушек.       Гермионе стало так уютно и тепло, она позабыла обо всех своих тревогах и переживаниях. Ей всегда тут будут рады, несмотря ни на что, она это чувствовала всем своим существом, каждой клеточкой своего организма.       Втроем они зашли в гостиную, там стоял шум и гам: все что-то бурно обсуждали, спорили, смеялись. Увидели Гермиону, начались объятия и приветствия вперемешку с дежурными фразами типа «чудесно выглядишь», «сто лет не виделись», «нужно чаще встречаться».       Тут дошла очередь до Рона.       — Привет, Гермиона, рад тебя видеть! — сказал абсолютно искренне юноша и хотел было обнять девушку в знак приветствия, но почему-то передумал.       — Здравствуй, Рон, тоже рада тебя видеть, — улыбнулась Гермиона.       И они неловко пожали друг другу руки.       — Знакомься, это Сьюзен — моя невеста, — продолжил Рон, немного смущаясь. — Сью, это Гермиона, я тебе о ней много рассказывал!       — Приятно познакомиться, — приветливо сказала Сьюзен. — Ронни и правда много о тебе рассказывал!       «Ронни? Серьезно? Как вульгарно! И он это ей позволяет?» — подумала ведьма, но вслух произнесла:       — Мне тоже приятно!       Сьюзен оказалась довольно симпатичной девушкой. Волосы с нежным медовым оттенком мягкими волнами обрамляли круглое лицо, белоснежная кожа сияла, пухленькие губы приветливо улыбались, а вот светло-зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц показались Гермионе холодными, взгляд у Сьюзен был оценивающим. Должно быть, Рон и правда много рассказывал о Гермионе. Ведьма мысленно улыбнулась этому.       Критический момент, как думалось Гермионе, прошел. Встреча оказалось не такой уж болезненной, в отличие от её представлений.       Дальше вечер перетек в застолье, полились веселые разговоры, шутки, воспоминания.       Гермиону посадили рядом с Гарри.       — Ты как? В норме? — тихонько спросил Поттер.       — Всё чудесно, не переживай, я держу себя в руках! — шепотом ответила она.       — И надолго вы решили у нас погостить? — абсолютно бесцеремонно спросил Джордж, обращаясь к Рону и Сьюзен.       — Джордж! — строго сказала Молли.       — Что, мам? — совершенно не стесняясь, скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал Джордж.       Миссис Уизли лишь сверкнула глазами. Сьюзен вопрошающе посмотрела на Рона, тот откашлялся, встал и начал неуверенно говорить:       — На самом деле мы не просто так сегодня здесь собрались. Все вы мне очень дороги, я ценю вас и люблю. Вы — моя семья! И... эм, вообщем... мы... мы со Сьюзен решили пожениться, — на одном дыхании выпалил последнюю часть фразы Рон.       На мгновение повисла тишина. Первым из оцепенения вышел Билл.       — О, братишка, это же чудесная новость! Поздравляю! — сказал он.       Дальше посыпался шквал радостных голосов со всех сторон.       — Мальчик мой, я так рада! — говорила Молли со слезами счастья. Она подошла к сыну и начала обнимать и целовать сначала его, потом Сьюзен.       — Мои поздравления, сын! — сказал Артур. — С датой и местом уже определились?       Тут Рон откашлялся и снова неуверенно заговорил:       — Ну, вообще-то, мы подумали, что можно сыграть свадьбу тут, если вы не против... — Рон посмотрел на родителей.       — Конечно тут, где же ещё? — перебила его миссис Уизли. — И почему мы должны быть против?       — Просто мы не хотели бы вас стеснять, — впервые заговорила Сьюзен.       — Что за глупости? Вы не можете нас стеснять! — прокомментировала слова девушки Молли.       — Так, а когда? — спросила Джинни, обеспокоено переведя взгляд с брата на Гермиону и обратно. На лице Гермионы же застыла чересчур дежурная улыбка, а дыхание стало короче и чаще; это, кажется, заметила только Джинни.       — Ну, мы ещё точно не определились, — слегка мямлил Рон. — В начале лета...       — О, так ског’о! — отозвалась Флёр.       Сьюзен снова вопросительно посмотрела на Рона.       — Это не единственная новость, — нерешительно продолжил Рон. — Сью беременна, собственно, поэтому такая спешка.       Нору второй раз за вечер оглушила тишина.       Тут уже из оцепенения первой вышла Молли.       — Поздравляю вас, мои хорошие, — не переставая, повторяла она и расцеловывала по очереди то Рона, то новую почти-невестку.       Гермиона едва слышно охнула, и в этот самый момент Гарри сжал её ледяную руку под столом и тихо сказал:       — Дыши, Гермиона, дыши, всё хорошо!       Но ведьма его практически не слышала, она вообще плохо осознавала, что происходит вокруг в этот момент, как будто наблюдала за всем откуда-то сверху.       — Герми? — ещё раз сказал Гарри и снова сжал ладонь девушки.       — А, да, я тебя слышу, — рассеяно ответила мисс Грейнджер и попыталась улыбнуться.       Застолье плавно перетекло в посиделки в гостиной. И тут Гермиону выручил Джеймс: он потащил её играть в настолку, похожую на волшебные шахматы — в какие-то моменты оживали сами фигурки, в какие-то — элементы карты, — но Гермиона никак не могла сосредоточиться на правилах и всё время проигрывала, чему был нескончаемо рад Джеймс.       Вот и сам вечер подошел к концу, гости стали расходиться. Сначала ушли Билл и Флёр, за ними и Джордж.       Гермиона вызвалась помочь с уборкой со стола, ей нужно было занять чем-нибудь руки.       — Вот это вечерок, — начала издалека Джинни, зайдя на кухню с последними тарелками.       — М? — растерянно ответила Гермиона. — Ах, да, вечер получился... хм... насыщенным.       — Ты как?       — Да нормально я, хватит мне задавать этот вопрос! — взорвалась Гермиона, но спохватившись уже спокойнее добавила: — Перестаньте с Гарри меня так опекать, я ценю вашу заботу, но ничего ужасного не произошло.       Джинни нахмурилась, но не стала делиться своими мыслями по этому поводу.       — Честно, не понимаю, почему мама так радуется? Мне вся эта история несильно нравится.       — Ну а что Молли должна была сделать? Выставить их из дома? Она и так не часто видит Рона, — вздохнула Гермиона.       — Могла хотя бы поворчать ради приличия. Мы с Гарри были знакомы сто лет, прежде чем он сделал мне предложение, и что-то такой бурной радости я от неё не помню, — ворчала Джинни.       — Просто ты — дочь! — улыбнулась Гермиона.       Попав домой, Гермиона Грейнджер ещё долго не могла уснуть. Рон женится! У него будет ребенок...

* * *

      Гермиона сидела на полу в ванной, облокотившись об стену, и смотрела в одну точку. В висках стучало, сердце бешено билось, но сознание как будто отделилось от девушки и витало где-то неподалеку. Оно наотрез отказывалось принимать действительность.       Гермиона медленно повернула голову и уже в тысячный раз посмотрела на крышку унитаза. На что она надеялась? На обман зрения? Или ощущений?       Уже пару недель она чувствовала, что с ней что-то не так: она быстро уставала, у неё пропал аппетит, а переменам её настроения мог бы позавидовать сам Лондон с его непостоянной погодой. Но она упорно старалась всего это не замечать. Сегодня же она набралась смелости и теперь не знала, что делать с результатом этой самой смелости — перед ней на крышке унитаза лежало три абсолютно разных теста на беременность, и все три были положительными.       — Что же теперь будет? Как всё это не вовремя! — с горечью произнесла девушка, закрыла ладонями лицо, а из глаз предательски потекли слёзы.       Несколько дней она собиралась с мыслями, чтобы сказать о своей беременности Рону, но у неё не хватало храбрости. Как иронично, у гриффиндорки и не хватало храбрости! Её в буквальном и переносном смысле тошнило от Рона. Всё в нем раздражало! А он, как назло, вёл себя идеально, не давая поводов ни поскандалить, ни поворчать на него, тем самым ещё больше беся Гермиону.       — Гарри и Джинни позвали нас на выходных в гости, — как ни в чем не бывало сказал Рон. — У тебя есть какие-то планы?       — Нет, — буркнула Гермиона себе под нос, ковыряя вилкой в тарелке.       — То есть я могу сказать, что мы придем?       — Можешь, — также равнодушно выдавила из себя девушка.       — Здорово, а то я уже соскучился по Джеймсу, он такой классный! — радостно ответил Рон.       У Гарри с Джинни совсем недавно родился сын и Рон души не чаял в племяннике.       Тут Гермиона не выдержала, оттолкнув тарелку с едой и встав из-за стола, раздраженно проговорила:       — А я-то как рада! Спасибо за великолепный ужин.       Она начала уходить.       — Куда ты пошла? — чуть раздраженнее, чем планировал, сказал Рон.       — В туалет! Можно? — сарказм и ирония так и сочились из Гермионы.       — Да что с тобой происходит? Чтобы я ни сказал, чтобы ни сделал — всё не так!       — Ничего со мной не происходит, всё просто чудесно!       — Вот и не веди себя так, будто весь мир тебе должен, а я в первую очередь! — выдержка Рона лопнула.       — Никто мне ничего не должен, это всем что-то нужно от меня! — уже не могла остановиться Гермиона. — Вы можете меня просто оставить в покое?       — Да легко! Я устал быть мальчиком для битья. Постоянно находить оправдания твоим срывам и плохому настроению, — кипел Рон.       — Я не просила себя оправдывать!       — А мне надоело ждать, не зная чего! У нас с тобой разные жизненные приоритеты, разное видение будущего. Мы с тобой разные! У меня больше нет сил закрывать на всё глаза и надеяться, что ты когда-нибудь остановишься и подумаешь не только о себе, но и о нас!       — Ты обвиняешь меня в эгоизме? — негодовала девушка. — Считаешь, я живу только ради себя?       — Не передергивай! Ты прекрасно поняла о чём я. Я о семье. Нормальной семье. О детях, в конце концов! — Рона понесло. — Но что я слышу каждый раз? Потом? Сейчас не время? Нужно подождать? Кому нужно, Гермиона? А, главное, как долго? Ты же понимаешь, что никогда не будет идеального момента, всегда найдется что-то, что остановит. Признайся уже хотя бы себе, что тебе этого ничего не нужно. И перестань кормить меня завтраками и надеждами, что ты когда-нибудь передумаешь.       — Ты не понимаешь, — голос Гермионы дрогнул. — Ты ничего не понимаешь...       — А мне кажется, что чего-чего, а понимания у меня достаточно, как и терпения, только ты этого не ценишь!       — Я ценю! Просто... — глаза Гермионы наполнились слезами. — Просто я запуталась.       — В чем ты запуталась? По-моему, здесь всё элементарно: хочешь ли ты прожить остаток жизни со мной или нет? — Рон был полон решимости. — Может быть, хватит мучить нас обоих? По щекам Гермионы потекли слёзы боли и обиды. Человек, которого она любила, который любил её, был абсолютно прав — она эгоистка и лицемерка. Она готова брать, но не отдает ничего взамен.       Рон напрягся, увидев слёзы.       — Эй, ты чего? Всё нормально! — он подошел к девушке и обнял её.       — Ничего не нормально, Рон, — выдержка Гермионы треснула по шву. — Ты всё правильно говоришь: я не готова, не готова к переменам в жизни. Но это не значит, что я не ценю тебя, не люблю и не дорожу тобой! Просто я боюсь.       — Чего ты боишься?       — Неизвестности?... — то ли ответила, то ли спросила Гермиона, подняла голову и с тоской посмотрела в ясные глаза Рона.       — Мы со всем справимся, слышишь? — он сказал это с такой нежностью, а большим пальцем правой руки начал аккуратно вытирать слёзы с щёк девушки. — Мы со всем справимся, я тебя поддержу, я всегда буду рядом!       Гермиона смотрела на него и ненавидела себя за те чувства, которые бурлили в ней. Он любит её, а она мучает его. Хотела бы Гермиона дать Рону всё, чего он заслуживает, но она не была уверена, что сама не потеряется в этом.       А Рон продолжал:       — Всё у нас будет хорошо! Просто не закрывайся в себе, делись со мной своими переживаниями, я всегда буду рядом! Всегда поддержу! Ну не будет у нас детей, ну что ж теперь...       Гермиона сглотнула, посмотрела ему в глаза и тихо-тихо сказала:       — Будут...       — Если будут, это же замечательно, но я не стану больше тебя торопить.       — Нет, ты меня не понял... — ещё тише проговорила Гермиона и, не выдержав образовавшегося напряжения, уткнулась носом в грудь Рону, зажмурилась и на выдохе добавила: — Я уже беременна.       Рон Уизли замер в отличие от его сердца — оно забилось с бешеной скоростью.       — Прости, что? — неуверенно проговорил Рон. — Я правильно услышал?       — Правильно, — всхлипнула Гермиона.       — Глупышка, так чего же ты рыдаешь?! Это же чудесная новость! — юноша подхватил девушку и закружил.              — Рон, Рон, остановись, мне плохо, — напускно проворчала Гермиона.       Она знала, что он будет рад, и ей сразу стало легче на душе, как только она призналась. Уизли перестал кружить почти-мать-его-ребенка, но объятий не разомкнул.       — Вот почему ты была такой последние дни.       — Я боялась, да и сейчас боюсь...       — Не бойся, моя хорошая, всё у нас будет отлично! Это же судьба! Нужно срочно рассказать родителям, а ещё запланировать свадьбу. Ты же не хочешь, чтобы наш ребенок рос вне брака? — Рон вопросительно посмотрел на Гермиону.       — Конечно, не хочу, — улыбнулась ведьма. — Только давай подождем.       — В смысле? Чего подождем?       — Ну, мои родители улетели на конференцию в Австралию, вернутся только через пару недель, — немного неуверенно сказала Гермиона. — Я бы хотела, чтобы мы сказали всем вместе.       Рон на секунду задумался и с улыбкой выдал:       — Я столько лет ждал, что пару недель ничего не решат!       — Спасибо! — улыбнулась Гермиона.       — Но Гарри же можно сказать? Мне просто жизненно необходимо с кем-то поделиться!       — Гарри можно.       — Тогда и Джинни, — подмигнул Рон. — Иначе она потом его четвертует.       — Это точно, — рассмеялась Гермиона. — Джинни тоже можно, на выходных и расскажем.       И всё встало на свои места, всё наладилось. Гермиона успокоилась, она даже начала получать удовольствие от своего положения. Надо же, она скоро станет мамой. И если раньше эта мысль её страшила и пугала, то теперь радовала. Рон окружил её вниманием и заботой. Каждый день он нежно накрывал живот Гермионы рукой и разговаривал с их ребенком.       — Он ещё совсем крохотный и не слышит тебя, — из раза в раз повторяла Гермиона.       — Ну и что? Зато он всё чувствует!       Единственное, Гермиона очень сильно уставала, а работу никто не отменял, поэтому она временами стала позволять себе закрыться в кабинете и немного вздремнуть на диванчике.       Дневной сон стал для неё нормой. И вот однажды, вот так уснув в обеденный перерыв, Гермионе приснился страшный сон: будто она карабкается по высокой скале, а её что-то неумолимо тянет в бездну. А там внизу бушует море, брызги достают до всюду. Гермиона по пояс уже мокрая, но она из последних сил хватается за выступы и камни, до крови срывая кожу с ладоней, вырывая с мясом ногти, однако её это мало волнует, ещё пара рывков — и она будет на вершине, спасение так близко.       Спустя время Гермиона Грейнджер нашла очень похоже место в Северной Ирландии. Оно её пугало и успокаивало одновременно. Она перемещалась туда, когда хотела остаться наедине со своими мыслями и собраться с силами. Волшебным образом это место всегда отражало её внутреннее состояние.       Но это случилось потом, а сейчас был сон, страх и желание спастись. После очередного рывка у Гермионы скрутило живот, и она проснулась... проснулась в луже крови, низ живота ужасно болел, от осознания реальности происходящего кружилась голова и не хватало воздуха. Гермиона, как выброшенная на берег рыба, жадно хватала кислород ртом, руки её были в крови. Она с трудом поднялась с дивана и попыталась дойти до своего стола, где лежала палочка, по пути сбивая все препятствия. Сил не было совсем, голова кружилась. Вот еще чуть-чуть, еще один шажок, и спасение в руках. Гермиона вдохнула полной грудью, взмахнула палочкой и проговорила:       — Экспекто патронум.       Серебряное облачко вспыхнуло и тут же погасло. Гермиона сжала зубы и практически прорычала:       — Экспекто патронум!       На этот раз телесный Патронус застыл над своей хозяйкой в ожидании команды. Гермиона собрала остаток всех своих сил и прохрипела:       — Гарри, срочно, мой кабинет!              Патронус исчез и одновременно с этим девушка потеряла сознание.       В себя Гермиона пришла уже в Мунго. Состояние было странное, будто она тряпичная кукла, не было сил пошевелиться, во рту жутко пересохло, а при попытке открыть глаза было такое ощущение, что в них насыпали песок. Она еле слышно охнула и сразу же услышала движение.       — Тс-с-с, Гермиона, всё хорошо, я здесь, — услышала девушка такой родной голос и почувствовала легкое прикосновение к руке.       «Рон», — оформилась мысль.       Ведьма не без труда всё-таки разомкнула веки и увидела у себя над кроватью до ужаса перепуганных и бледных Рона и Джинни.       — Я пойду сообщу, что ты очнулась, — как-то виновато и чересчур поспешно сказала Джинни и вышла из палаты.       — Ты как? — спросил Рон.       — Хочу пить, — хриплым голосом ответила Гермиона.       — Да-да, сейчас, — Рон помог Гермионе приподняться и сделать пару глотков. — Целители сказали, что больше нельзя.       — Что случилось? — всё тем же хриплым голосом проговорила девушка.       — Мы не знаем, ты потеряла сознание и... — голос Рона дрогнул, он сглотнул и неуверенно продолжил: — ...и очень много крови. Ты успела отправить сообщение Гарри, он нашел тебя без сознания и доставил в Мунго. Целители не знают, что случилось, но...       — Но что, Рональд? Не тяни! — все нервные клетки Гермионы вытянулись в одну тугую струну.       — Но...       — С ребенком всё в порядке? — задала самый важный вопрос ведьма, инстинктивно дотронувшись до живота, не зная, хочет ли услышать ответ.       — Нет больше ребенка, — дрожащим голосом сказал Рон, отвернувшись. — У тебя случился выкидыш.       Мир Гермионы перевернулся, её начало трясти, а сердце будто замерло. Она закрыла глаза и по её щекам потекли слёзы. Ещё совсем недавно она не планировала становиться матерью, а сейчас, когда её беременность прекратилась, она почувствовала боль и пустоту внутри, как будто её лишили части себя... она сама лишила.       Гермиону выписали через пару дней, Гарри заплатил кучу галлеонов, чтобы это всё не стало достоянием общественности.              Рон был рядом, но они отдалились друг от друга. Он всё чаще задерживался на работе, а по вечерам пропадал на тренировках по квиддичу. В это время с Гермионой обычно была Джинни.       — Джин, мне не нужна сиделка, я себя отлично чувствую, — изо дня в день повторяла Гермиона.       — Да-да, я поняла, — говорила миссис Поттер и всё равно появлялась на пороге каждый день.       Гермиона была очень благодарна подруге за её поддержку. Она не давала ей расслабиться, не позволяла остановиться, чтобы задуматься о потере и впасть в уныние. Только по ночам Гермиона давала волю своим эмоциям и нет-нет да и тихонько плакала в ванной. Она винила себя в случившимся, в том, что изначально боялась и не хотела этого ребенка. Как будто это она накликала на себя беду. Но ещё больше она винила себя в том, что изменился Рон. Он стал холодным, равнодушным, чужим.       — Мне предложили попробоваться во второй состав «Радужных хамелеонов», — как-то за ужином сказал Уизли.       — О, это же здорово! Ты всегда мечтал об этом! — с чуть большим энтузиазмом, чем следовало, отозвалась Гермиона.       — Ну да, отличный шанс и перспектива войти в основной состав огромная, — ответил Рон. — Но нужно уехать на год из Англии на сборы.       — Оу, — только и вымолвила девушка.       Она чувствовала, что все идет к этому — они не могут быть вместе. Горе не объединило их, а ещё больше отдалило, образовав непреодолимую пропасть между ними. Они жили скорее по привычке, и давно было пора поставить жирную точку.       — Скажи мне, почему Гарри? — вдруг резко спросил Рон.       Было видно, что этот вопрос терзал его долгое время.       — Прости, что? — непонимающе моргнула Гермиона.       — Ну тогда... — Рон сглотнул, — ...ты отправила Патронус Гарри. Почему не мне?       Гермиона боялась этого разговора и сама уже ни один раз пыталась понять, почему поступила именно так.       — Я не знаю, — только и смогла вымолвить она. — Я испугалась...       — Испугалась, что я не смогу помочь? Гермиона, это был и мой ребенок, и если ты думаешь, что мне не больно, то ты ошибаешься!       — Рон...       — Как ты собиралась строить со мной семью, если не доверяешь мне и боишься?       — Рон, не надо, — Гермиона перешла на шепот. Он озвучил то, в чем она сама не могла себе признаться.       — Нет, Гермиона, надо, — спокойно сказал Рон. — Давно уже надо было прекратить весь этот фарс под названием «Как построить счастливую семейную жизнь?», ответ очевиден — никак. Мы с тобой старались. Видит, Мерлин, я очень старался, да и ты тоже, но пора признаться, что просто не судьба, не судьба нам быть вместе.       И Рон ушел, в этот раз навсегда. А Гермиона одновременно почувствовала и горечь утраты, и облегчение.

* * *

      Гермиона Грейнджер смотрела на свое отражение и пыталась справиться с бурей эмоций и воспоминаний. Всё логично и правильно, но от осознания этого тяжело и горестно.       Вдох-выдох, вдох-выдох! Она сейчас соберётся, натянет на себя самую обворожительную улыбку и попытается порадоваться чужому счастью.       — Гермиона, всё хорошо? — послышался голос Джинни за дверью. — Тебе нужна помощь?       — Нет-нет, всё в порядке, я уже выхожу, — отозвалась девушка.       — Хорошо, я жду тебя внизу, скоро начинаем.       Гермиона ещё раз посмотрела на себя в зеркало, скрыла синяки под глазами чарами гламура. И в целом осталась довольна тем, как выглядит, если бы не те обстоятельства, в которых она находилась.       Церемония прошла чудесно! Всё вокруг было пропитано нежностью и волшебством. Рон выглядел абсолютно счастливым, он заслуживал этого. Гермиона искренне радовалась за него и от души желала не растерять тех чувств, которыми были наполнены сердца, и не утонуть в той любви, которая окутывала новоиспеченных мистера и миссис Уизли. Казалось, что даже природа на их стороне: день выдался на удивление теплым и солнечным, несмотря на начало июня.       — Потанцуешь со мной, — услышала робкое приглашение Гермиона.       — Только если твоя жена не будет против, — мило улыбнулась Гермиона.       — С ней я договорюсь, — тоже улыбнулся Рон и повёл девушку на танцпол.       Сердце Гермионы Грейнджер ёкнуло.       — Ещё раз поздравляю и желаю счастливой семейной жизни, — сказала ведьма. — Вы прекрасная пара и отлично смотритесь.       — Спасибо!       — Правда, я очень рада за вас! Возможно, за тебя чуть больше, но уверена, Сьюзен сделает тебя счастливым!       — Спасибо, что пришла, — в очередной раз поблагодарил Рон. — Для меня это очень важно.       — Что бы ни произошло между нами, ты был, есть и будешь родным для меня человеком! Я за всё тебе благодарна и всегда буду желать тебе только добра. Знай, Рон Уизли, ты прекрасный человек и станешь отличным мужем и отцом!       — Ты тоже найдешь свою судьбу, — проговорил Рон. — Я уверен, что она ходит где-то рядом, но пока на горизонте был я, ты не позволяла себе оглядеться и понять, чего же по-настоящему хочет Гермиона Грейнджер.       Его слова звучали так искренне, что эмоции захлестнули Гермиону. Он желает ей счастья! Иногда отпустить — не значит лишить крыльев, а наоборот — дать возможность эти самые крылья расправить. Только сейчас она поняла, что всё это время топила себя в пустых иллюзиях вместо того, чтобы выплыть на поверхность реальности.       — Спасибо! — Гермиона держалась из последних сил, ей отчаянно не хватало воздуха и пространства, ей хотелось вырваться из этого капкана самобичевания, в который она сама себя же и поймала.       Как только музыка утихла, она ещё раз улыбнулась Рону и уверенной походкой, как ей казалось, направилась к выходу из шатра.       Всё это время Джинни и Гарри наблюдали за танцующими Роном и Гермионой. И как только последняя зашагала к выходу, Джинни последовала за ней. Но она не успела перехватить подругу. Пробравшись, наконец, через толпу гостей, миссис Поттер только увидела, как Гермиона трансгрессировала.       Гермиона Грейнджер ни секунды не раздумывала, где она хочет сейчас очутиться — тот самый обрыв из её сна на побережье Северной Ирландии.       Когда они с Роном расстались, ей отчаянно необходимо было заполнить пустоту, и она решила найти место, которое, как ей казалось, лишило её будущего. Но отыскав очень похожее местечко из её самого страшного кошмара, она вдруг поняла, что это не обитель боли и разочарования, а место её силы и надежды.       И с тех пор она временами приходила сюда, чтобы успокоиться и подумать, выплеснуть весь накопившийся негатив. Это стало её убежищем, тихой гаванью в шторме суровых будней. А самое интересное, что само место как будто отражало её внутреннее состояние, они оказались связаны прочной невидимой нитью. Сколько раз Гермиона замечала, что если она спокойна, то в бухте штиль, а теплый бриз нежно ласкает её кожу, но если же она злится, то на небосводе сгущаются тучи, вдали сверкают молнии, доносятся сердитые раскаты грома, с неба начинают падать тяжелые холодные капли дождя.       Сейчас её убежище оказалось серым и безрадостным, если можно так сказать, то равнодушным. Волны размеренно разбивались о скалистый берег, ветер налетал холодными порывами, но так же внезапно затихал. Густые облака надежно спрятали заходящее вечернее солнце. Нет, природа не замерла в ожидании, она как будто находилась в раздумьях: впустить в этот бренный мир тепло и радость наступившего лета или попридержать немного затянувшееся весеннее пробуждение.       Но несмотря на погоду, дышалось здесь всегда легко и полной грудью. Стоя на краю обрыва и обхватив себя руками, Гермиона закрыла глаза и полностью растворилась в окружающем мире: вот где-то внизу слева послышался шум прибоя, вот где-то высоко крикнула чайка, вот где-то далеко справа ветер запутался в ветвях деревьев, вот позади послышался хлопок трансгресси.       «Что? Кто-то трансгрессировал? Кто это может быть? За мной следят?» — нервно подумала Гермиона и, открыв глаза, резко повернулась и заметила растрепанную перемещением белобрысую шевелюру.       Волшебник же замер с палочкой в руке, как будто был пойман с поличным за каким-то постыдным делом. Он будто никак не мог решить, исчезнуть ему или всё-таки остаться, раз его нахождение тут и так уже было обнаружено.       — Малфой? — задала скорее риторический вопрос Гермиона.       — Грейнджер, — утвердительно проговорил Драко, но его поза так и осталась напряженной.       — Не знала, что тут бывает кто-то, кроме меня, — спокойно отозвалась Гермиона и равнодушно отвернулась.       — Не знал, что это место является частной собственностью и нужно спрашивать разрешения, чтобы находиться тут, — иронично отозвался Малфой, но расслабился, не почувствовав угрозы.       — Я подумаю, как это можно организовать, — ухмыльнулась Гермиона. Драко тем временем подошел ближе и встал рядом с ведьмой.       — Я тебя раньше тут не видела, — нарушила молчание Гермиона.       — Ты удивишься, но я тебя тоже, — проговорил Малфой, Гермиона неслышно усмехнулась, а он через секунду серьёзнее добавил: — Если честно, то не планировал быть обнаруженным.       — Что же тебя остановило?       — Ты оглянулась быстрее, чем я успел что-то сделать.       — Драко Малфой был пойман врасплох?              — В оправдание могу сказать, что ты просто оглянулась, а мне нужно было сообразить, что я тут не один, и снова переместиться.       — Драко Малфой оправдывается? — усмехнулась Гермиона.       — Драко Малфой полон сюрпризов, — съязвил юноша.       И они снова замолчали, погрузившись каждый в свои мысли, но, как ни странно, между ними не чувствовалось неловкости, они просто стояли рядом и никто никому не мешал. Это было удивительно, но правильно, что ли.       Гермиона слегка поёжилась от пронзительного порыва ветра. Её платье не предполагало такого рода прогулку.       — Кажется, кто-то оделся не по погоде, — небрежно произнес Драко Малфой, всё ещё вглядываясь вдаль, и как будто не замечая соседства Гермионы.       Сам юноша был одет, как всегда, со вкусом, но в его внешнем виде чувствовалась некая небрежность и равнодушие.       — Я просто... — почему-то решила оправдаться Гермиона, — не планировала сегодня сюда приходить.       Девушка уже было собралась наложить на себя согревающие чары, как вдруг почувствовала, что на её плечи накинули пиджак. Она удивлённо вскинула бровь и повернулась к своему неожиданному компаньону.       — Что? — прокомментировал юноша. — Я же сказал, что Драко Малфой полон сюрпризов.       Гермиона Грейнджер улыбнулась и снова устремила свой взгляд вдаль, а по телу начало разливаться тепло, но девушка не могла точно определить — это пиджак её грел или оказанные забота и внимание.       — Трудный день? — не выдержала Гермиона.       — Ну, он не войдет в список самых простых, — немного подумав, всё-таки ответил Драко. — У тебя, как я понимаю, тоже?       — Да. Нет. Я не знаю, — так и не смогла определиться с ответом Гермиона.       — Страдаешь раздвоением личности? — сыронизировал Малфой.       — Да нет, просто день обещал быть сложным, но сейчас я уже не уверена, что всё так плохо, — решила не язвить в ответ Гермиона.       — Признайся, Грейнджер, ты всегда была ко мне неравнодушна, — не удержался от комментария Драко и ухмыльнулся.       — Это было взаимно, — ничуть не смутилась ведьма.       И снова их окутала тишина. Но молчание абсолютно не тяготило, оно как будто, наоборот, наполняло и забирало тревоги и переживания.       — Сегодня было слушание о помиловании Люциуса, — всё же решил поделиться Драко.       Гермиона вспомнила, что читала об этом в «Пророке», но в ответ ничего не сказала, решив, что если он захочет поделиться, то скажет сам, а навязываться с расспросами она не станет.       — Так что я тоже ещё не определился, удачный у меня был день или нет, — всё же добавил Драко.       — Рон сегодня женился, — почему-то тоже решила довериться Гермиона.       Всё так же не меняя позы, Малфой проговорил:       — Так вот почему Гермиона Грейнджер сегодня такая красивая, будто случайно свалилась в котёл женственности и очарования.       — Что я слышу? Малфой и комплимент? А главное, кому? — девушка не смогла скрыть сарказм и иронию.       — Кто-то снова забыл, что Драко Малфой...       Гермиона перебила:       — ... полон сюрпризов, да-да, я это усвоила!       — Десять очков Гриффиндору!       И молодые люди в унисон усмехнулись.       Вот так стоя на краю пропасти, казалось бы такие разные волшебники чувствовали себя друг с другом комфортно и спокойно. Как будто не было тех лет соперничества, вражды и ненависти между ними. А были только они, обрыв и заходящее на горизонте солнце, которое будто переворачивало очередную главу их жизни. И только сейчас Гермиона обратила внимание, что облака расступились и отдали главенство вечернему солнцу, которое окрасило небосвод невероятными оттенками от ярко-желтого до багрово-красного. А гладь бухты совершенно успокоилась и начала излучать невообразимое свечение и блеск, как огромного размера изумруд.       — Драко?       — М?       — С днём рождения, — вдруг выдала Гермиона.       Малфой замер, медленно повернулся и, посмотрев бездонными глазами цвета дождливого неба, тихо, практически, шепотом спросил:       — Откуда... — но тут же замолчал.       «Невозможная всезнайка же», — промелькнула мысль.