Мост надежды

В комнате для интервью за столом сидела коротко стриженная молоденькая девушка — на вид лет пятнадцати-шестнадцати. Одета она была в стандартную серую униформу персонала, только без логотипа Бриджес — такую одежду выдавали новичкам. На шее красовалось импровизированное ожерелье из ракушек. Все, больше ничего особенного. В этой девчушке сложно было узнать Алекс Хоуп, и все же это была она. Невидимый интервьюер, пошуршав за камерой бумагами, начал задавать вопросы. И: — Вы указали свой возраст — 18 лет. Это верно? А: — Приблизительно. Меня удочерили. Нашли младенцем на краю кратера после Выплеска Пустоты. Мои приемные родители не знали точной даты моего рождения, поэтому этой датой считали тот день, в который спасли меня. И: — Вы выглядите намного моложе своего возраста. А, пожимая плечами: — Я вообще щуплая, если вы заметили. И: — Алекс Хоуп — имя, которое дали вам ваши приемные родители? А: — Да. И: — Почему вы не указали их имена? А: — Это уже не имеет значения. Они мертвы. И: — Как они умерли? А: — Мама умерла от рака. У нас в лагере Мулов был доктор, но он не мог ей помочь. Она умирала долго и мучительно. После ее смерти мы с отцом отнесли ее тело в крематорий и сожгли. Я вышла наружу, а отец задержался немного и отстал. Начался темпоральный дождь, появились Твари. Я крикнула отцу, чтобы он побежал, но он ответил мне, чтобы убегала я. Он дал Тварям схватить себя. Больше я ничего не видела, убежала. Думаю, он больше не хотел жить без мамы. И: — Почему вы решили прийти к нам? А: — Мои родители были Мулами и жили в лагере для таких же, как они. Люди с расстройством психики, синдромом курьера. Я таковой не являюсь. Хоть я и помогала родителям грабить курьеров, но для меня это не имело такого значения, как для них, и я понимала, что это плохо. Мое место здесь. И здесь я могу получить образование. И: — Вы написали в анкете, что хотите стать врачом-онкологом. Почему? А: — Я видела, как мучалась моя приемная мать. Она была хорошей женщиной и не заслужила такого. Не хочу, чтобы люди умирали от этой болезни. Мечтаю найти лекарство или разработать эффективный метод лечения рака. И: — А почему не хотите стать психологом? Помочь всем Мулам излечиться? Алекс вдруг как-то печально и одновременно жутко усмехнулась: — Им уже ничем не помочь. Изменения личности не обратимы, я даже не уверена, что это можно хоть как-то предотвратить. Все зависит от индивидуальных особенностей каждого организма. И: — Для человека, выросшего в таких условиях, у вас удивительно богатый словарный запас. А: — Я много читаю и быстро учусь. И: — У вас короткая стрижка. Почему? А: — Это удобно. И: — А это ожерелье? Почему вы надели его? А: — Я считаю, что это красиво. Запись закончилась. Хартмэн и Дэдмэн какое-то время сидели в тишине, задумчиво позвякивая льдом в стаканах с виски. Первым тишину нарушил ученый: — Интервьюер идиот. У девушки на лицо все признаки Дума — даже если ему не показалось странным то, что она выглядит моложе своего возраста, то он хотя бы должен был обратить внимание на ее слова о Тварях. Задуматься, откуда она узнала, что они появились и схватили ее отца. — Согласен, идиот, — поддакнул Дэдмэн и отпил из своего стакана. Он колебался, стоит ли говорить своему другу о том, что еще узнал накануне. Решил — стоит. — Ты знаешь, что она подала заявку на участие в восстановлении Краевого Узла? В качестве курьера. Хартмэн вскинул бровь: — Ее приняли? — Отчего же не принять… только ответ ей еще не отправили. По моему приказу. И Директора. — Почему же? Коронер поставил стакан на столик: — Хочу сначала поговорить с ней лично. В качестве члена моей команды она будет намного полезнее для Бриджес. Планируется создание исследовательской бригады по онкологической части, хочу назначить ее главою. Она чертовски талантлива, я говорил тебе — я видел результаты ее тайных исследований. Я уже почти выбил все необходимое, главное, чтобы она не отказалась. — Скорее всего откажется, — пожал плечами Хартмэн, — она не может жить под землей. — О, ты еще не знаешь, — взволнованно вскочил Дэдмэн, взмахнул рукой, и перед ними появилась хиралеграмма проекта, — Исследовательский Центр Краевого Узла задуман как наземное строение. Под землей располагаются только лаборатории, а все жилые помещения, бытовки, столовые и рекреационные зоны над землей. Посмотри, какая красота — огромное здание в виде шестигранной пирамиды, напечатанное полностью из стекла и бетона. Панорамные окна, много солнечного света. Мощные силовые поля не подпустят ни одну Тварь и близко. А самый верхний этаж — будет полностью твой, помещение побольше всей твоей старой Лаборатории. — Недурно, — усмехнулся Хартмэн, — только я не могу понять, как туда уже переправили кучу рабочих? Краевой Узел отделен смоляным поясом от основного континента. — Самым первым делом, используя Ретранслятор, твои наработки по Берегу, инженерные навыки Молинген и цифровые таланты Локни, был построен мост. Я не совсем понимаю, как он работает, но работает — колоссальные объемы энергии по цепочке передаются через Берег, создавая дорогу, со всех сторон, как трубой, окутанную мощным силовым полем. Кто по нему ездил, говорит, что едешь чуть ли не по головам тварей, но они не могут до тебя дотянуться. Единственная проблема — этот мост для работы требует огромного количества электрической энергии, поэтому его включают только по необходимости. — Хм, — удивился Хартмэн, — я знал об этом проекте, но не вдавался в подробности. — Ага, я тоже. Тем более, я не сильно в этом разбираюсь, — согласился Дэдмэн, — и нам очень нужны русские. По их сообщениям мы поняли, что у них есть некоторые технологии, и они согласны ими с нами делиться. Они не умеют использовать Берег так, как мы, но они открыли способ добывать энергию из смолы, она у них есть в неограниченном количестве. Это позволяет им содержать поля и пастбища на открытом воздухе, а не маяться гидропоникой под землей. Так что русские опять контролируют огромную часть энергоносителей, как в старые добрые времена, — пошутил коронер. Ученый отпил из своего стакана, задумчиво посмаковал великолепный букет дорогого напитка и произнес: — Нет больше ни русских, ни американцев. Есть живые и мертвые. — Вот, и все так думают, все, кто хочет остаться в мире живых, — согласился Дэдмэн, — твоя операция послезавтра. Завтра утром я планирую разговаривать с Алекс Хоуп. Ей сказать, что тебя будут оперировать? — Не вздумай, — серьезно буркнул Хартмэн, — вообще ничего ей обо мне не говори. — Как скажешь, — развел руками коронер, — не мое это дело, и, если хочешь, можешь вообще ничего не рассказывать и даже послать меня, но что же между вами произошло? Хартмэн одним большим глотком осушил свой стакан: — Мы чуть не вступили в интимную связь. Я остановился, оттолкнул ее. Не смог завершить начатое, хоть и очень этого хотел. Она тоже этого хотела. Все было по обоюдному согласию. Но для меня это было бы предательством по отношению к моей погибшей жене. Дэдмэн пристально посмотрел на своего собеседника и тихо произнес: — Дружище, твоя жена мертва, а ты жив. Я же вижу и без твоих биопоказателей, что ты влюблен. Так живи же. Ученый посмотрел на друга, как будто бы тот сошел с ума. — Не смотри на меня так, — продолжил коронер, — знаешь, как я тебе завидую? Ты можешь любить, можешь желать и получить женщину, ты можешь еще иметь детей, в конце концов. Не смотря на твое больное сердце, у тебя все работает, как надо. Я же, к великому сожалению, ни на что, кроме дружбы, больше не способен, и даже это у меня не очень получается. Я полностью стерильный импотент, поэтому у меня никогда не будет партнера — ведь ему или ей я не в состоянии дать ничего, кроме своего расположения. Хартмэн был ошарашен и пристыжен таким внезапным откровением своего друга. Он не знал таких личных подробностей о Дэдмэне. Да, коронер был одинок и друзей у него было не много, но это ученый связывал с напряженным графиком и спецификой работы своего товарища, ведь не каждый захочет тесно общаться с патологоанатомом, который периодически пересаживает себе органы умерших людей. Но чтоб все оказалось вот так… — А пересадить здоровый, гм, орган? — осторожно предположил он. — Орган-то у меня здоров, — грустно усмехнулся Дэдмэн, — гормональная система сильно сбоит. Поэтому я тучный, — он похлопал себя по животу, — и ни на что не способный. Поэтому пользуйся тем, что дано тебе природой просто за красивые глаза. Он налил еще виски в пустые стаканы, подал один другу, «чокнулся» с ним и произнес тост: — За природу, мать-ее-так, которую не обманешь!