Он не вернулся из боя

Почему все не так? Вроде все как всегда: То же небо - опять голубое, Тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он не вернулся из боя. Выхожу из землянки и сажусь на берег. Река медленно течёт с тихим журчанием. Привычным движением скручиваю самокрутку и прикуриваю. Устремив взор в небо, я вижу облака, они размеренно плывут по небу… Но что-то на душе не так… Как-то непривычно пусто в сердце. -Лёш, ты не знаешь, почему так одиноко? Но ответа не последовало. Я поворачиваю голову… Там, где обычно сидел Алексей, сейчас никого не было. Воспоминания о вчерашнем дне нахлынули ударной волной. Руки затряслись, самокрутка выпала из моих пальцев, в ушах отдавался такой привычный шум леса, звуком бомбёжки. Перед глазами встал момент, который терзал сердце. Молодой парень лежал с расширенными от страха глазами, а на губах застыла горькая усмешка, как будто говоря : «Я знал, что не доживу до победы». С губ стекала багровая струйка крови. Алексею Старповскому перерезали горло. Мне теперь не понять, кто же прав был из нас в наших спорах без сна и покоя. Мне не стало хватать его только сейчас, когда он не вернулся из боя. Господи, какими же глупыми кажутся те бесконечные споры. Только я до сих пор помню азарт на вкус. Когда всю ночь не спишь и с каким-то ослиным упрямством пытаешься переубедить друга. А потом если ты прав, вкус победы, маленькой, но победы. Если проигрываешь, то чествуешь горечь, но делаешь вид, что тебе все равно. Больше этого не будет… Не будет этих глупых споров. Он молчал невпопад и не в такт подпевал, он всегда говорил про другое, Он мне спать не давал, он с восходом вставал, а вчера не вернулся из боя. А ведь мы даже не были близкими друзьями. Но все равно так больно… Он выпадал из реальности…. Вот так спросишь его о чем-то во время разговора, а он так невпопад отвечает… Отвечал «Да». Когда партизанский отряд собирался вместе и начинали петь песни… А ему медведь на оба уха наступил, и голоса никакого… Леша всегда говорил о «высоком». В то время когда мы, простые парни, обсуждали девок и как жить будем после войны, он говорил о творчестве Шекспира, Данте, как будто и нет того ужаса, окружающего нас. А еще он вставал с рассветом. И постоянно будил меня своими шубуршаниями. Я каждый раз на него срывался, кричал, по этому поводу, а вчера он не вернулся из боя. То, что пусто теперь, - не про то разговор, вдруг заметил я - нас было двое. Для меня будто ветром задуло костер, когда он не вернулся из боя. Да, очень одиноко теперь, но есть что-то еще… Я часто думал только о себе. А он всегда думал о двоих. Наверное, обо мне, его друге, Леша думал больше, чем о себе. А я эгоист, не замечал, что нас было двое. Без Лехи пусто… даже холодно в душе. Как будто потух огонь. Надежда на будущее исчезла, когда он умер у меня на руках, захлебываясь в собственной крови. Нынче вырвалась, словно из плена, весна, по ошибке окликнул его я: - Друг, оставь покурить! - А в ответ - тишина: он вчера не вернулся из боя. - Друг, оставь покурить! - А в ответ - тишина: он вчера не вернулся из боя. Воздух был насыщен свежестью, свободой и... жизнью? Несмотря на то, что идет война, несмотря на гибель людей, несмотря на смерть Лехи. Весенний воздух «звенит» жизнью, как будто пленнику удалось бежать. Ветер как будто сам себе доказывал, что он свободен. Он бьет мне в лицо, будто говоря, что мне повезло в этой жизни. Я закрываю глаза. Кажется, что все это страшный сон… вся эта война… все эти смерти. Хотя нет, все это слишком реалистично, чтобы быть сном. Я опускаюсь на траву. А может я действительно сплю? Не было той разведки боем. Алексей жив. Вот прямо сейчас выйдет и откроет дверь, свернет самокрутку, сядет рядом. Я даже слышу, как он хрипло втягивает дым. Ощущения столь реальны. Грань «фантазия-реальность» уже не чувствуется, кажется, что если я открою глаза - друг будет сидеть тут и предложит табаку. - Леш, оставь покурить. Иллюзия рушится, как карточный домик, всего лишь от того, что в ответ доносится лишь тишина. А в ответ ничего. Открываю глаза и убиваю остатки самообмана. Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие - как часовые. Отражается небо в лесу, как в воде, и деревья стоят голубые. Но все-таки мне кажется, что он за моей спиной, что он не покинул меня… Что мой друг и напарник рядом, что он не оставил нас, своих соратников и друзей, без присмотра. Как и многие из наших погибших. Наши павшие как часовые. Я смотрю на верхушки деревьев, и, кажется, небо и лес поменялись местами… Как будто они отражаются друг в друге… как в воде. Нам и места в землянке хватало вполне, нам и время текло для обоих. Все теперь одному. Только кажется мне, это я не вернулся из боя. Мы все делили поровну и хлеб, и воду, и оружие, и место в землянке. И оба жили… оба дышали… У обоих было время впереди. А сейчас? Я Один. Все это только мне. Абсолютно. Нервный глубокий смех, наверное, даже истеричный, вырывается из моего горла… Я смеюсь долго, пока слезы не покатились из глаз. Я озвучиваю самое большое желание, которое не будет никогда реальным. - Может все наоборот? Может, Леха жив, а я не вернулся из боя?