Завтра наступит для нас

      В глазах Адриана в хаотичном движении пестрили фейерверком цветастые пятна. В глазах Леди горели серебром сорванные с неба звёзды. Адриан дышал почти с трудом, с прищуром глядя в непроглядную мглу осевшей ночью комнаты. Ледибаг громко сглотнула, поправляя взлохмаченные и нещадно распустившиеся в процессе их уединения волосы, а потом, поздно заалев, коснулась кончиками пальцев до губ: боги, она только что целовалась с парнем своей мечты, о котором тайно грезила вот уже как второй год! Возможно, именно неверие в этот феномен заставил Леди приглушенно ойкнуть, когда Адриан внезапно поцеловал её в шею, опаляя кожу тёплым дыханием.               Утро прошлой недели он мог проклинать максимум пятнадцать минут. Вкупе с тем, что ему зачем-то взбрело в голову оставить кольцо дома, Адриана угораздило оказаться чуть ли не в центре нападения акумы, которая вероломно крушила здание, где он находился с фотографом. Он мысленно чертыхался на всех и вся, уклоняясь от падающих на него шматов крушащихся стен, как вдруг в последний миг, когда его вот-вот должно было намертво придавить к полу, некто яркий и до невозможности быстрый спас его. Адриан догадывался, кто это мог быть, ещё до того, как он поднял голову, но стоило ему глянуть на своего спасителя, как сердце ударило с неимоверной силой, тогда же и заглохнув.              Его тогда спасла сама Ледибаг, которая, стоя на крыше ближайшего мелкого здания, с напускным холодным спокойствием смотрела на избавившегося от акумы гражданина. И держала его на руках, будто жених невесту. Он думал, что умер и попал в рай, потому что не могла его такая недостижимая мечта так заботливо спрашивать, в порядке ли он, вместе с тем бережно смахивая павшую ему на лоб чёлку.              Ощущение нереальности казалось невозможной иллюзией, когда эта самая мечта повернулась к нему, чтобы впиться в губы и опрокинуть его обратно на кровать. Адриан сцепил руки у неё за спиной, всеми нечеловеческими силами пытаясь удержать в себе Кота Нуара, что так и норовил вырваться на волю и одарить свою Леди победоносной ухмылкой, выдать себя идиотским каламбуром и с упоением следить за тем, как сменялось умиротворение на ней полнейшим шоком. Он держал своё истинное лицо долгими годами по желанию отца, позволив ему предстать перед миром только в тринадцать. Для него не должно было стать чем-то непостижимым на пару часов притвориться хорошим мальчиком для Ледибаг, но всё-таки Адриан не мог отрицать, что то, что они сейчас вытворяли, заставляло агрессивно рычащего Кота двигаться на свободу. Он делал всё то, что ни под каким предлогом не позволялось делать его альтер-эго. Это походило на сон, но даже если так оно и было… Адриан убьёт Плагга, если тот решит его разбудить в такой момент.               — Мальчик, да ты ведь сейчас задохнёшься, — в сами губы прошептала лукаво хихикнувшая Леди, чуть отстранившись от шумно сглотнувшего Адриана.               Он решил умолчать, что готов был к такому, если это означало, что они продолжат то, что только что закончили. Адриан не мог поверить, что только что целовал Ледибаг. И нет, это были вовсе не те мимолётные поцелуи Леди и Кота, первым из которых она оправдывалась уже претившим «я тебя спасала, а не целовала», а второй был просто воздействием стёртой памяти. Вовсе не те, которые он, к своему несчастью, не помнил. Те, которые были сейчас, долгие и страстные, оказались настоящими.               — А я посмотрю, кое-кто совершенно спокоен.              Ему потребовалось много усилий, чтобы не произнести это в присущей ему чванливо-вкрадчивой интонации. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не закончить реплику мурлычущим «моя Леди».              К слову, после того случая, будто этого захотели сами небеса, Ледибаг сталкивалась с ним без трансформации ещё не раз и не два. Она спасала его от акумы, спасала от снова прилепившихся к нему Хлои и Лилы, а иногда просто оказывалась рядом с ним без всякой надобности. Так, по чистой случайности, и Адриан не спрашивал себя, зачем после одного такого случая Ледибаг спросила у него, где он жил. В прострации он проронил что-то несуразное, и из его бормотания она поняла мало что, но всё равно как-то донесла обескураженного парня домой. Адриан не помнил, каким образом они дошли до того, что они целовались у него на кровати, как дошло до того, что она начала податливо отвечать ему. Помнил, что с того дня, как Ледибаг узнала, где он жил, она начала часто мелькать рядом с его окном. Она могла растянуть леску йо-йо вдаль и демонстративно разорвать дистанцию в метрах от стекла, будто хотела, чтобы он увидел её, а однажды Адриан обнаружил её поблизости. Кошачье любопытство не могло пойти по другую сторону. В один такой день он впустил её, а потом… Потом они каким-то чудным образом вместе дошли до того, что получили в результате.               — Спокоен, но всё же незаметно напряжен, — подметил Адриан, зарываясь носом в распущенные волосы Леди. Та зарделась, чувствуя, как медленно умирающая в уверенной героине Маринетт, скромная и тихая, грозилась снова выпуститься. — Иди сюда, я помогу расслабиться.              Горячий выдох рядом с её шеей оказался причиной того, что Ледибаг дрогнула, рвано вздохнув и ощутив, как Адриан, спускаясь до скрытых пятнистым спандексом плеч, оставлял на разгоряченной коже стезю поцелуев. Заметив то, как млела в его руках отважная героиня, он не сумел сдержать самодовольный смешок. Леди он показался смутно знакомым, но сейчас, когда её двухлетняя любовь была до неправильности близко, то такие мелочи волновать её не могли.               — А вот я посмотрю, — стараясь скрыть ломоту в голосе, не бесхитростно шепнула Ледибаг, — что наш правильный мальчик уже не такой правильный.              Адриан сморщился, наклонившись и уткнувшись лбом ей в сгиб шеи, — ох, как там тепло и уютно! — будто это место было сродни предназначено для него. Насильно надетый на него ярлык «правильного мальчика» досаждал с момента кончины матери, что заставило его хмуро посмотреть в приоткрытое окно… Пока Ледибаг не запустила пальцы в его взлохмаченные кудри, притягивая ближе к себе.              Адриан и сам напрягся, всё же мысленно ликуя, что напарница не видела в такой позе и таком освещении то, как от сей оказии побагровели его щёки и уши.              Не мурчать! Не мурчать! Не мурчать!           — Это я такое плохое влияние на тебя оказываю?               Ледибаг думала, что находилась в бреду, раз могла так бесстрашно говорить с Адрианом, находиться в его доме, быть рядом с ним, целовать его. Маринетт на её месте уже подавно превратилась бы в нечто краснеющее и без запинки заикающееся.        Естественно, какой-то мерзкий отголосок совести, отдалённо похожий на чувство вины, прокрадывался к ней подобно злому тигру, выпрыгивающему из тени. Где-то вдали от неё мог быть Кот Нуар, давно мечтавший о (не)своей Леди, и от этой мысли она чувствовала себя изменщицей. Они с Нуаром не были в отношениях более, чем партнёрских или дружеских, а с Адрианом… Что ж, она и сама не знала, как назвать их отношения, больше походившие на желание утолить голод. В отличии от того же Нуара, Адриан совершенно не знал Ледибаг, — по крайней мере, она была уверена, что он не проводил за ней слежки — а она порой ловила себя на раздумьях, что этот светский раут был в какой-то степени аморален. Адриан был хорошим человеком, достойным того, чтобы любить настоящую девушку. Не изящную маску, за которой скрывался человек, толком не способный перед ним вымолвить и слова.              Впрочем, сама Маринетт тоже вполне себе заслуживала подобного счастья, чтобы давно любимый человек полюбил именно её, а не волшебный костюм. Её ставшее привычным с ним поведение не позволяло быть рядом без маски Ледибаг в ближайшие несколько лет. Наверное, потому ей, как маленькой девочке, страшно. Страшно, что они зайдут слишком далеко, что она потеряет контроль над собой и позволит заикающейся Маринетт предстать перед ним.               Однако в эти мгновения старые страхи, взращенные на почве двух лет немых гляделок со стороны и тайных мечтаний ни о чём, истлевали на мерклом фоне некогда недостижимой утопии, когда неспешно подвинувшийся к ней Адриан осторожно коснулся губами до её горла, почувствовав, как ударил по ним её заколотивший пульс. Ледибаг дёрнула веком, словно в бреду сквозь рябь разглядывая представшую перед ней светлую макушку. Она не видела, как он по-кошачьи улыбнулся перед тем, как положить голову ей на плечо. Он не видел, как она пару раз хлопнула себя по щекам перед тем, как зарыться носом в его волосы.               — Ты делаешь меня смелее, — на выдохе ответил Адриан на давно уже забытую ею реплику. — Очень даже хорошее влияние, не находишь?               — Не испортись только, — елейно шепнула отстранившаяся Ледибаг. — Ты хороший парень, Адриан. Добрый, солнечный, милый. Не пытайся становиться другим.              Он прикрыл глаза, выдохнув и натянув на себя улыбку, дрогнувшую в уголках рта, чтобы согласно кивнуть ей. Даже его Леди, не зная того, уговаривала запереть в себе его настоящего «я», уговаривала оставить фальшиво-счастливого Арлекина представать перед мирозданием в ипостась деланно-счастливого раба народа.               Ледибаг совершенно его не знала, и он думал, что если бы она услышала его мысли, то ответом послужило бы вымолвленное с грустной улыбкой «как и ты меня».              Тем не менее, они никак не могли поступить иначе. Они любили друг друга. Они нуждались друг в друге. Они грезили один о другом уже на протяжении двух долгих лет. У них был свой собственный оторванный от мрачной реальности мир в явственных красно-чёрных тонах, где в пересветах кромешной тьмы билось загнанной в угол мышью золото пробуждающихся околотков их личного мироздания. Их, принадлежавший только им двоим. Без обязательств. Без друзей и родителей. Без проблем с двойками по физике и нагруженным графиком работы.        Леди ловко словила его губы, с жадностью поглощая все вырывающиеся из уст юноши стоны. Она не могла насытиться этим всего за тридцать минут. Ей мало этих ничтожных мгновений, в то время как она мечтала об этом с тринадцати лет. Ледибаг пьянило от присутствия Адриана, от мысли, что долгие ночи грёз отныне не были брешью её затуманенного подростковой влюблённостью сознания.               — Ты… свободен завтра? — не сразу прошептала она, аккуратно проведя пальцами по выпирающим ключицам.               — Я свободен каждый вечер, мо… — Адриан прокашлялся, имитируя, будто он задыхался от нехватки воздуха, и напоминая себе, что она была Леди только Кота Нуара.              Но сейчас он Адриан Агрест, милый и скромный мальчик, позволяющий без перехода обыденных рамок открыться перед приходящей к нему спасительнице города.               — Фотосессии? — сочувственно выдохнула Ледибаг, словно уже заранее знала ответ. Родиться красивым и вкупе с тем сыном известного модельера стоило высокую цену. Для Адриана стоимостью оказалась его свобода.               — Завтра у меня двухчасовой урок китайского и показ новой коллекции Готье, поэтому меня не будет в коллеже ещё пару недель, — продолжил он, наматывая на палец иссиня-чёрный локон Леди, и как бы он ни пытался, но скрыть от неё разочарование не вышло.               — А твой отец?               — В Милане, — простодушно ответил Адриан. — На месяц. Или два. Ну, это не так уж и важно. Будучи дома он тоже не особо светится.              Ледибаг на пару секунд прикрыла глаза. И вновь открыла. Неправильно, вопило подсознание. Совершенно неправильно. Неправильно, что он оставался один, что в таком большом доме он был в полнейшей сиротливости. Зайдёт ведь так вглубь особняка, затеряется в нём, а вытащить будет некому. Адриан был человеком, который мог за завесой отчаяния и боли бескорыстно улыбнуться другому, — иначе бы Леди никогда не посмотрела на него — и потому она понимала: он не заслуживал такого.              Ледибаг не хотела, чтобы он снова был один на один с витающей вокруг него пустотой. Может, то играли с ней её чувства влюблённости, или же то присущий большинству девушек материнский инстинкт.               — Это… так не должно быть, — хмуро отрезала Ледибаг, тут же встретившись с непонимающим созерцанием парня. — Ты не должен быть один.              Адриан потупил взгляд, вскоре и вовсе метнувшись им в другую сторону. Признаться, он не задумывался о своём одиночестве равносильно до того момента, пока ему внезапно не подкинули Кольцо Неудачи. И не скрыть ведь: он тоже не хотел быть один, что показал это, сильнее сцепив руки на талии Ледибаг.               — Я не хочу, чтобы ты оставался один. Никто не должен оставаться один, Адриан. Это неправильно, — снова запротестовала она, отрицательно мотнув головой.               — Но ведь ты со мной, — мягко напомнил ей Адриан.       «Вот бы это было навсегда» — подумал он, прижимая к себе воздыхательницу и понимая, что этого быть не могло. По крайней мере не тогда, когда их личности оставались за масками.               — Я не знаю, насколько долго это будет, — расслабив затёкшие плечи, Леди разочарованно вздохнула, но вопреки всему понимала: она не хотела оставлять его. — Не знаю, как часто смогу приходить к тебе.               — Я буду ждать столько, сколько потребуется, — почти невесомый поцелуй в висок, от которого всегда стойкая героиня Парижа напряглась. — Ты знаешь, что я не тороплю тебя. И не принуждаю. Ты всегда будешь самым желанным гостем в этом доме, и не важно, сколько мне придётся тебя ждать.               — Даже если я приду сюда годы спустя? — невесело усмехнулась она.             Неосязаемый поцелуй в щеку можно было считать за немое согласие. Ледибаг была уверена, что она никогда в жизни не простит саму себя, если хоть на день позволит себе оставить его одного.               — Столько, сколько потребуется.              Его голос донельзя мягкий и дурманящий, заставляющий её голову кружиться, а сердце парить подобно воздушному розовому шарику. Лишь бы он не лопнул в конце.               — Год, два, а может и пять или десять, — перечислял Адриан, жмуря глаза и вдыхая запах её волос. Знакомо так, но за ширмой блаженства и накрывшего его экстаза он не мог вспомнить, где ещё чувствовал его. — Столько, сколько тебе нужно. Я не посмею тебя торопить, Ледибаг. Я люб…               Последнюю реплику ему не дал договорить палец Ледибаг, моментально ткнувший ему в губы.               — Ты не знаешь меня.               Она устала слышать эту фразу от Кота Нуара. Точно так же она устанет слышать её и от Адриана.               — Мы видимся уже долгое время.               — Не в этом суть, — отрицательно покачала головой Леди. — Ты… ты знаешь только Ледибаг. И всё. Как и Кот Нуар, ты не знаешь, кто прячется за этой маской. Обычная я совсем не такая. Во мне нет ни той ловкости, ни уверенности, ни…               — …Но в то же время Ледибаг — это ты. Это часть тебя, — Адриан перевернулся на бок, уволакивая за собой пятнистую героиню, ойкнувшую от его внезапного действа. — Все эти подвиги, все геройства — они принадлежат тебе. Костюм даёт тебе только силу, а остальное делаешь всё ты.               — Это не отнимает того факта, что без него я неуверенная в себе растяпа, — фыркнула алая Леди, тряхнув спутавшимися волосами, по которым в это время блуждали пальцы Адриана.              — Что ж, тогда после того, как я узнаю, кто ты, мы поработаем над твоей самооценкой. Ты же раскроешь мне, кем я оказался очарован? — выдавив смешок, Адриан дружелюбно подмигнул, перебирая тёмные пряди Ледибаг, длинными нитями расползшиеся по подушкам.        И удивился, когда она, сжав руку в кулак, отвела неуверенный взгляд в другое направление.               — Быть может, если бы за маской оказался другой человек, не ты, то я бы в неё не влюбился. Кот Нуар наверняка думает так же, как и я, — притянув пятнистую героиню к себе за талию, уверенно продолжил Агрест. — Видишь? Решает всё не то, что ты Ледибаг, а то, кем является девушка, носящая её звание. Мы с Котом любим девушку. Не маску. Образ героини является твоей частью, но мы оба хотели бы увидеть тебя полностью. Конечно, это классно, когда тебя все уважают и восхваляют за способности, с которыми ты защищаешь город, но это всё — ты, — Адриан принял сидячее положение. Ледибаг повторила за ним, — и это неправильно, что снимая костюм ты запираешь в себе все качества, которые у тебя есть.               Его руки обхватили плечи возлюбленной, подвигая её ближе, дабы он сумел обнять её. Ледибаг застыла, боясь сделать лишний выдох, потому что, о чёрт, это же Адриан!               — Не знаю, кто эта девушка за маской, но я уверен, что и без неё она потрясающая.               Ледибаг прикрыла глаза, пододвигаясь ближе и всем телом прижимаясь к обнявшему её Адриану. Это было слишком прекрасно. Это было слишком похоже на витиеватый сон, и она бы так и подумала, если бы эти объятия не были такими реальными.               — Спасибо. Ты правда помог мне, — благодарно промолвила она, позволив себе расслабиться и уткнувшись в его шею. Боже, как же уютно. Она и не знала раньше, что у Адриана такие тёплые руки, что в них могло быть так комфортно, будто её в плед укутали во время лютой пурги. Она не думала, что сможет любить его сильнее, чем любила эти два года. Маринетт в ней твёрдо решила, что была обязана вытащить его из этого безобразно-огромного и одинокого особняка. Она обязана была сделать его счастливым.               — Всегда к твоим услугам, — зарываясь носом в её волосы, — ах, снова этот до одури знакомый аромат! — приглушенно ответил юноша.        Каждое слетевшее с её уст слово, каждое её легкое касание, каждый её томно-любящий взгляд, каждый её дарованный лишь ему поцелуй — всё это отпечатывалось в подсознании Адриана, всё это заставляло его сердце бешено биться и трепетать.               Но вопреки всему сама Маринетт пыталась безуспешно сковать брыкавшееся семя страха. Ей страшно, что Адриан приглянется к ней однажды, что её черты лица покажутся ему знакомыми. Ей страшно каждый раз, как она говорила с ним, страшно было смотреть ему в глаза. Увидит в её взгляде что-то реликтовое и такое тёплое, переливающееся белыми звёздами принадлежавших им ночей. Маринетт признается ему… Однажды. Когда придет время. Когда она будет уверена, что тогда Адриан не будет в опасности и что она была полностью готова открыться ему. Тогда, когда она сможет убедить себя: Адриан не отвергнет Ледибаг, узнав, кто был за маской.               — А что будет дальше? — внезапно спросила она, чуть отстранившись и периферией зрения глянув сквозь открытое окно на ночную синеву.               — Сегодняшний день был наш, как и вчерашний. Таким будет и завтрашний, и послезавтрашний, и любой другой, но… Только если ты этого хочешь.               — Хочу. Конечно хочу, — кивнула Ледибаг, наконец-то одарив его полуулыбкой. — Завтра наступит для нас. И следующие дни тоже.               Она спустилась с его кровати, растягиваясь всем телом и разминая затёкшие мышцы. Ледибаг уверяла себя, что если бы не угроза быть застигнутой врасплох и грядущий экзамен по английскому, то она бы пересилила своё смущение и осталась бы с ним. Однажды она это и сделает, но тогда уже навсегда. Не иначе.               — Я бы с радостью осталась тут ещё хотя бы на пять минут, — предложение на краткий миг прервалось быстрым, но нежным поцелуем в щеку на прощание. — Ты хороший человек, Адриан. Я правда никогда не встречала таких, как ты.              «Присмотрись же, один из них каждый день ласково называет тебя своей Леди».               — Спокойной ночи. И закрой окно, ладно? Ночь обещают холодной, и иначе мне придется завтра нести тебе лекарства.              Укутавшись в одеяло, Адриан махал вслед Ледибаг, одним прыжком оказавшейся у него на окне. Секунда. Две. Уже и пять. Он завороженно наблюдал за тем, как она со всем изяществом пустила вперёд леску из йо-йо, чья тонкая светлая нить моментально затерялась во мгле, и, отрываясь от поверхности под ногами, его напарница тут же метнулась в сторону. Адриан, не вставая с кровати, смотрел, как обрамленную в пятнистый костюм фигуру уносило из угла в угол, как она ловко перепрыгивала с крыши на крышу, вскоре исчезая в темноте восставшей над спящим городом ночи. Вдогонку ей отдавался трезвоном оглушительный свист ветра в ушах Ледибаг, и вместе с тем — глухой звон немых звёзд, немыми и холодными статуями застывшими на чернильной материи. Адриан коснулся пальцами до собственных губ. Их жгло самым неистовым огнём, они опухли после долгих поцелуев и того, как их сминали. Он мечтал об этом неприлично долго, и раз уж Коту Нуару за два года не удалось добиться её расположения, то дело в руки пришлось брать уже Адриану. Ненастоящему и такому наигранному, любимцу публики и мечте почти любой парижанки. Тому, которого Ледибаг полюбила так просто. Он попытался не думать об этом, вспоминая, как трепетно она целовала его в ответ, как прикасалась к нему и какие откровенные диалоги с ним вела. С ней он впервые задумался о том, что даже сам Адриан Агрест, возможно, имел полное право и возможность быть любимым не за красивое лицо и известную фамилию. Его Леди открывала ему новые двери точно так же, как и он ей. Они откроют друг другу последнюю, когда смогут раскрыться.              Пока что он просто будет следить за тем, как Ледибаг каждый раз недоумевала, ловя на себе неоднозначный взгляд Кота Нуара, и удивлялась сильнее, когда на твёрдое «парень, в которого я влюблена, ответил мне взаимностью» он расплывался в самодовольной чеширской ухмылке, а глаза его по-кошачьи лукаво блестели.