Влюбленность в мелочах

Руслан ждет Ахмедову в кафе уже сорок пять минут. За это время зубочистки заканчиваются, а рафинад в кубиках выкладывается в незамысловатое «ЮЛЯ». На букву «Ю» уходит двенадцать кубиков, и в сахарнице, сделанной под старину, остается всего половина содержимого, но Белый не задумывается об этом, постукивая ногой по ножке столика в такт играющей в кафе музыке. Занятие, на удивление, успокаивает и даже увлекает, заставляя задумчиво щуриться, когда попадаются расколотые кубики. Белый сам фыркает от сопливости своих действий, но продолжает ровнять криво вышедшую «Л». У него липкие пальцы, и чашка с остывшим кофе неприятно клеится к подушечкам, но он делает большие глотки из почти пустой кружки, даже не морщась из-за противной холодной горькости. Последняя буква «Я» выходит самой косой из-за нехватки рафинада и непонимания Руслана, как выложить ее из кубиков. Хвостики слишком короткие, но он упрямо пытается «дописать» букву отколотыми кусочками сахара. И у него это даже выходит. Чуть кривое, но вполне читаемое «ЮЛЯ» из кубиков сахара, и Белому даже кажется, что от надписи несет ее духами, хотя он и понимает, что это полнейший бред. Буквально через мгновение в кафе вбегает настоящая Юля, быстро-быстро извиняясь перед ним за опоздание и стуча своими на редкость высокими каблуками. Вот от нее и правда разит этими мускусными духами, разогретыми ее горячим телом, а оттого более насыщенными. На ней какая-то шуба, которая окутывает ее буквально с ног до головы своими широкими полами, позволяя утопать ее тоненькому подбородку в меху. И Ахмедова, наклонившись к нему, говорит, что она, на самом деле, не настоящая. В смысле, шуба. И после улыбается ему, словно нашкодившая школьница, довольная своей проделкой. Белый кивает, шутит насчет Гринписа и одним махом разрушает двенадцати-кубиковую «Ю», вбрасывая в ее кофе, который официантка едва успела поставить на столик, три кубика.