***
Спустя три дня на поле для квиддича замка Хогварт состоялся всеобщий слет магов. Такое мероприятие не устраивали уже триста лет. Трибуны сделали сплошными и выше обычного в три раза, чтобы поместились все прибывшие. Это был не совет и не собрание. Мнения магов Гарольд спрашивать не стал. Он выступил, и в краткой речи фактически навязал магическому миру правила жизни на ближайшее будущее: — Сонорус! Прошу внимательно выслушать и запомнить следующее: Первое. Министерство магии упраздняется. Избрание формы власти откладывается до выяснения судьбы пропавших магов. Они составляют почти половину взрослого населения нашего мира, и мы не вправе решать за них. В ближайшее время я отправлюсь на их поиски. До моего прибытия руководить магическим миром поручаю совету Эй-Пи. Прошу исполнять его указания и приказы. Второе. Мы покидаем Лондон и другие крупные города. Места для компактного и рассеянного проживания магов будут обнародованы в ближайшее время. Всем, кому предстоит переселиться, будет оказана помощь. Третье. Финансовые операции с недвижимостью и земельными наделами до особого распоряжения приостанавливаются. Четвертое. Силы самообороны Эй-Пи являются единственными законными вооруженными силами магического мира. Ополчение и другие военизированные формирования распускаются. Пятое. Все идеологические системы, как построенные на идеях превосходства магов над немагическим миром, так и на идеях объединения с миром маглов, объявляются запрещенными. Статут о секретности действует в полном объеме. Информационные контакты с немагическим населением запрещены. Контроль за выявлением магов, рожденных в немагических семьях, восстанавливается в полном объеме, как и контроль за сквибами в магическом мире. Шестое. Все маги, оставшиеся без крова и средств по причине войны, получат помощь, пособие и будут обеспечены работой. Объявлено на всеобщем слете магического сообщества главой Эй-Пи Гарольдом Джеймсом Поттером! Юный лидер поклонился всем и исчез, предоставив Люпину, Макгонагал, Флитвику и Артуру Уизли отвечать на вопросы ошарашенных граждан магического мира.***
Гарольду было некогда. Он дневал и ночевал в подземельях Хогвартса и Поттер-мэнора. Вылезал на час два поспать и забирался обратно. Он раскопал невиданные заклятия, позволяющие получать записи разговоров с материальных объектов, которые были поблизости от интересующего события. Он по крупицам восстановил текст на сгоревшем пергаменте Снейпа и сумел ознакомиться с его последними открытиями и наблюдениями. Содержание беседы Фламеля и Снейпа тоже удалось расшифровать. Он уже добрый десяток раз проникал через Арку в Поттер-мэнор и обратно. Добби был его неизменным помощником, а Лавгуд следила, чтобы герой магического мира не помер от голода или жажды. Девушка как-то быстро и прочно вошла в его жизнь. Спокойная, приветливая и ласковая — она была полной противоположностью импульсивному и мрачноватому Поттеру. Меж тем, присутствие Луны его абсолютно не тяготило и не смущало. Такого и представить нельзя было в отношениях с его прежними подругами, которые постоянно плакали, нудили, учили, доставали его или, как минимум, требовали к себе особого внимания. Можно было проползать два часа, стирая коленки по камню, и подняв глаза, обнаружить Луну, которая молча сидела с пузырьком Ранозаживляющего зелья в руках. Блин! Как она догадалась, что оно потребуется? Кто бы ему объяснил? Ее взгляд не давил ему на спину и не заставлял изображать из себя кого-то, кем он на самом деле не являлся. Меж тем, Гарольд не мог сказать, что чувствует к девушке какие-то чувства, кроме дружеских. Да, она красива, и какой-то необычной красотой. Ну и что? Главное, что она прекрасный друг и заботится о нем. Он начал любить ее импровизированные ужины в подземелье, когда на парящей в воздухе подставке дымился горшочек с тушеной говядиной, а запотевшая кружка сама заполнялась тыквенным соком. Когда Добби, отчаянно краснея и потупив свои огромные глаза, брал с тарелки кусочек хлеба, а девушка, накалывая на его вилку кусочек жаркого, объясняла эльфу, что раз он стал папой, то должен много есть и быть сильным. Кстати, Добби стал счастливым отцом как раз на следующий день после смерти Воландеморта и говорил всем, что его сын родился в мире, свободном от злых сил. Гарольд совершенно не был в этом уверен, но не спорил, справедливо полагая, что время рассудит. По ночам, когда глаза у Поттера уже совсем слипались, а девушка, наотрез отказавшаяся уходить наверх, спала в подвешенном в воздухе гамаке, в подземелье с фонарем спускался Вернон Дурсль. Он деликатным громыхающим шепотом докладывал о полном порядке во вверенном ему замке и испрашивал указаний на завтрашний день. Первое его появление ввергло Гарольда в легкий ступор, но потом он разобрался в чем дело. Оказывается, Хагрид во время одного из чаепитий проболтался дядюшке, что нынешний завхоз Филч является тупым сквибом. Вернон задумался, а потом спросил, чем он, Вернон, хуже этого самого Филча? Деликатный лесничий не стал вдаваться в сравнение тупости собеседника с отсутствием магических способностей завхоза. Дурсль этого разговора не забыл. И когда узнал, что Филч погиб, испросил аудиенцию у Макгонагал. Та только что вернулась из больничного крыла, не разобралась и вообразила, что этот вопрос Гарольдом уже решен. Сквибы становились завхозами Хогвартса уже не одну сотню лет, и, хотя претендент был стопроцентным маглом, никакого нарушения здесь никто не усмотрел. С Верноном заключили магический контракт, и он перебрался в каморку Филча. Толстяк, видимо, здраво рассудил, что в мире маглов его кроме полицейских никто не ждет, а зная упрямство британской Фемиды, рассчитывать на отмену приговора не приходится. Петунья и Дадли изнывали в Поттер-мэноре в ожидании решения племянника, а Вернон, дорвавшись до свободы, хлебал ведрами чай Хагрида и изучал маршруты перемещения по Хогвартсу, которых, с учетом лестниц, меняющих направление движения, набралось у него уже около двухсот. Каждую ночь он приходил в подземелье к Гарольду, в надежде, что тот даст разрешение на переселение жены и сына в Хогсмит, где он уже присмотрел для семьи небольшой домик. И каждый вечер Поттер вспоминал, что хотел разрешить толстяку забрать сюда тетю и кузена уже только после того, как огорченный дядюшка уходил. Впрочем, Минерва своего нового завхоза хвалила. Дескать, вежливый, старательный и предупредительный. Гарольд подозревал, что надолго этой насильственно привитой вежливости Вернону не хватит, но так же знал, что всегда сможет поставить дядюшку на место, помахав перед его носом волшебной палочкой. Кстати, от случайной или намеренной шалости юных волшебников Дурсль получил оберег и гордо носил его поверх серой форменной мантии. На медальоне старинной вязью было написано: «Не опускайся до унижения бессильного и слабоумного». Вернон, впрочем, как и большинство студентов, не знал старого кельтского алфавита. Зато Гораций Слизнорт, читая надпись на обереге, просто лучился от удовольствия и всегда преувеличенно радостно приветствовал нового завхоза. Когда становилось ясно, что на сегодня все, Гарольд левитировал вместе с гамаком и Луной по лестницам и коридорам замка в свои апартаменты. Девушку он укладывал в своей спальне, а сам ложился в комнате Снейпа. Добби пристраивался на одеяле под письменным столом. А с утра все начиналось сначала.***
Когда Гарольд очнулся, он в тот же день направился в министерство. Попав в отдел Тайн, Поттер внимательно осмотрел серые кубы прессованного пепла в центре зала. Вне всякого сомнения, это были инферналы. Пять кубов со стороной два с половиной ярда. Предстояло решить, что с ними делать. Люпин предлагал уничтожить, но Гарольд торопиться не стал. Неизвестно, как их уничтожать, да и мало ли — пригодятся? Пусть полежат. Но вот их сохранность надо обеспечить. Гарольд проверил щит на лестнице, наложил еще один для верности. Потом зачаровал вход в отдел Тайн и, вернувшись в дом невыразимца, заглушил каминную сеть. Люпин принял новый объект под охрану Эй-пи. На второе утро, перед тем как заняться Аркой в подземелье, Гарольд провел совет. Раздал поручения по подготовке слета магов и отпустил всех, оставив несколько человек: Люциуса Малфоя, Чарли Уизли, Билла Уизли и Ремуса Люпина. Он рассказал им о событиях в министерстве, не приукрашивая и не замалчивая результатов своего пагубного вмешательства в происходящее. Его выслушали молча, хмурясь и переглядываясь. Никто не кинулся утешать его и уверять, что могло быть и хуже, и Гарольд был благодарен им за это. Началось обсуждение. Мнения сильно разошлись, но удалось выделить главное: надежда есть, надо искать и собирать сведения. Больше всех горячился Малфой. За дни, прошедшие с похищения Драко, он постарел лет на десять. Он считал, что следует немедленно допросить невыразимцев под веритасерумом, и получить от них нужные сведения. Ему возразили, что это может оказаться бесполезным. Работники отдела Тайн связаны очень сильными магическими обетами. Надо искать другие пути. Вот, в частности информация о том, что невыразимцы всегда лояльны действующей власти, весьма интересна. После слета магов произойдет фактическое закрепление властных полномочий за Эй-Пи. Тогда можно вести со учеными червями разговор с позиции представителей законной власти. Гарольд в недоумении уточнил, почему закрепятся полномочия, если никто никого не выбирал? Люциус нетерпеливо объяснил, что сам факт сбора слета достаточен для признания власти. — Понимаешь, Гарольд? Так со старины повелось: прибыл на слет по зову властителя, значит, признаешь его сюзереном, — добавил Чарли. На том и порешили. Люциус берет на себя невыразимцев. Билл устанавливает контакты с магами в странах, которые расположены на месте древней Месопотамии. Чарли отлавливает остатки драконьей армии Воландеморта и помогает по возможности обоим. Люпин освобождает Гарольда от всех текущих дел. На третье утро, за два часа до сначала слета, Гарольд вызвал близнецов Уизли и предложил им взять на себя полное снабжение магического мира. И продуктами, и товарами. Близнецы почесали затылки, хитро переглянулись и спросили насчет Полумны. Юный маг посоветовал им беречь оставшиеся уши. А в качестве сексуальной приманки посоветовал использовать Рона. Близнецы пришли в восторг, но посетовали, что брат до сих пор в госпитале Малфой-мэнора, где Нарцисса трогательно ухаживает за будущим шурином Драко. Тогда Поттер потребовал, чтобы близнецы проявили сознательность и самоотверженность, и выставили на обочину дороги в качестве приманки свои собственные задницы. Как жертву, так сказать, принесенную на алтарь процветания и благоденствия магического мира. Близнецы торжественно кивнули и начали тянуть жребий на «камень, ножницы, бумага…» Когда все вдоволь поржали, Гарольд стал серьезен и посоветовал разработать максимально легальную схему поставок. Без блядства и уголовщины. Близнецы обещали придумать. Вчерне договорились о схеме финансирования и предприимчивая часть семейства Уизли усвистала в Лондон. Уже на следующий день у ворот Хогвартса тормознула первая фура и завхоз Дурсль бодро заорал кухонным эльфам: — Эй, нелюди! На разгрузку!!!***
Была еще встреча, оставившая неприятный осадок. В одном из коридоров навстречу Поттеру выскочила Джинни и с плачем повисла у него на шее. — Э-э-э… Джинни, чего ты плачешь? Из сбивчивых слов, перемежающихся рыданиями, удалось понять, что она беспокоилась о нем. Что она страдает. Что ей очень грустно. Что она сделала ошибку. Тогда. И очень об этом жалеет. Сейчас. Что он должен ее понять, потому что ее никто не понимает. И ей очень плохо. С каждой жалобой девушка все теснее прижималась к Поттеру. Ситуация катилась к недвусмысленному предложению пожалеть ее. Всеми доступными способами. Гарольд сжал руки девушки и… оторвал их от себя. — Сходи в больничное крыло, Джиневра. У мадам Помфри есть хорошее Успокоительное. Прими и ложись спать. Драко найдется. Я уверен. Не переживай так. То есть, переживай, конечно, но надейся на лучшее. — Это все, что ты можешь мне сказать? — с глухой ненавистью спросила девушка, отшатываясь от парня. — Да. Извини, мне некогда. Гарольд обошел ее и пошел по коридору. — Иди! Обхаживай свою полоумную! — крикнула ему в след младшая Уизли. Лицо Гарольда окаменело. Он обернулся. — Еще раз подобное услышу — до самой свадьбы рот заткну. Смотри! Я предупредил тебя, Джиневра Малфой! Барон! Окажите мне любезность! — из стены высунулся призрак факультета Слизерин. — Проводите студентку в больничное крыло, пожалуйста! Она заблудилась и ей страшно. Джинни топнула ногой и ринулась прочь из коридора. Барон, усмехаясь и лязгая пластинками нагрудной брони, последовал за ней. Гарольд вздохнул и пожал плечами: — И это та девушка, которую я любил? С которой я был? Даже не верится! Если все то, что я вижу в последнее время — правда, то любовь — это исключительно подлое чувство. Нет на свете ничего лучше и надежнее дружбы!