Любовь, страх и ненависть в Сеуле

«Open your eyes wide Stop the collision from happening (You’re going to be a witness to change) In front of that caterpillar that got pushed around (When everything sinks)» f(x) — Red Light /eng. lyrics/

Это было похоже на дежавю. Я быстро спускалась по ступеням с крыльца университета, сжимая в руке телефон, на экране которого высвечивалось смс от Джи-Ди: «У меня последняя пара только что закончилась, еду за тобой, baby~ ♥». Счастливая до невозможности, я вскинула взгляд от своих быстро мелькающих кроссовок, сразу же натыкаясь на чёрное пятно, омрачившее мой день. Это снова была та чёрная тачка и те бугаи, которые, сложив руки, наблюдали за моим приближением. Я резко отпрянула назад, едва не приземлившись на задницу. Моё лицо застыло неестественной маской улыбки и счастья, пока глаза бегали по сторонам в поисках выхода из сложившейся ситуации. Все студенты куда-то испарились, и на миг мне показалось, что я одна во всём мире, а от напротив стоящих мужиков меня ничто не спасёт. Но отчаяние всё же не полностью завладело мной. Я развернулась и, перепрыгивая через две ступеньки, понеслась обратно в корпус. Лавируя между студентами, я бежала в сторону выхода на стадион — там в заборе была лазейка, единственный способ сбежать незаметно с пар, не пробивая пропуск на КПП. Преследователей не было слышно, но я знала, что они не дадут так просто мне уйти. Проскользнув через дыру в заборе, я оказалась на тихой улочке. Оглядываясь по сторонам и выбирая лучший путь отступления, я набрала номер ДжиЁна. — Они меня преследуют, — прокричала я в трубку, как только прекратились гудки; кажется, у меня начиналась истерика. — Твой отец!.. Удар по кисти заставил меня взвизгнуть от испуга, а телефон улетел куда-то в кусты. Я слышала обеспокоенный голос Джи в трубке, но не могла разобрать, что он говорит, да и ответить не было возможности — надо мной возвышались две горы с мышцами. Переглядки долго не продолжались: меня скрутили (это входит в плохую привычку) и затащили в не пойми откуда появившуюся машину. Ну просто ниндзя, а. Однако на этот раз мне было даже страшнее. Чуйка подсказывала мне, что разговор будет ещё более неприятный, чем в прошлый раз, а уж когда вместо самого дома меня повели куда-то за него, в сторону неприметного одноэтажного здания, я вообще чуть не попрощалась с жизнью в руках у этих бугаев. Когда меня закинули в какой-то подвал, мозг мгновенно отключился. Паника затопила с головой, не давая нормально мыслить. Перед глазами плясали чёрные точки, а в ушах звенело. Мне казалось, что отец ДжиЁна решил от меня избавиться теперь уже по-настоящему, не давая возможности изменить свой прежний выбор. «Продолжив встречаться с ДжиЁном, я подписала себе приговор». Внутри меня разлилось отчаяние вперемешку с обидой: я ненавидела себя за то, что не смогла отпустить Джи-Ди, когда это было нужно, и теперь моя любовь могла свести меня в могилу. И мне было немного обидно и стыдно из-за своих дум о том, что, в общем-то, против своего отца идёт сам ДжиЁн, а достаётся мне. Несправедливо… Не знаю, сколько времени я пробыла в полумраке сырого помещения; страх парализовал меня, и я просто сидела, прислонившись спиной к стене. Ненавидя свою фантазию и долгие мыслительные процессы, я периодически задыхалась, когда в мозгу трансформировалась особенно яркая картинка того, что может со мной быть. А я много всего знала о том, как можно издеваться над человеком — любовь к ужастикам очень «кстати» дала о себе знать. От развития собственных мысленных сценариев я плакала, иногда утирая слишком щекотные слёзы со своего лица. Я была уже готова отказаться от своей неземной (я горько усмехнулась на этом слове) любви, которая казалась мне в тот миг такой наивной и глупой, что я начинала сомневаться в том, что мне действительно нужна вся эта война с отцом ДжиЁна. Ради чего? Даже сердце молчало, сжавшись от предположительного, не очень удачного для меня развития событий. Мне ещё никогда не было так страшно, хоть я и не хотела верить, что Квон-старший такой уж монстр. Я неоднократно мысленно звала ДжиЁна, просто не зная, кого я ещё могу позвать в такой ситуации — друзья бы вряд ли могли что-то сделать, даже если бы знали, где я и что со мной. Я молила Бога и свою покойную мать, чтобы со мной ничего не произошло, и клялась, что, если будет надо, я больше не посмотрю в его сторону и мы никогда не будем вместе. Удивительно, как из непробиваемой девушки со стальным характером, которой были нипочём все драки, ссадины и переломы, даже заключения под стражу, я превратилась в такую… ранимую и открытую. Выпускать себя из брони оказалось опасным, как ни крути. … Когда дверь наконец открылась, я соскочила с земли, чуть пошатнувшись из-за того, что от слёз разболелась голова; в проёме был лишь один из охранников. — Где господин Квон? — сипло спросила я, ища в темноте за его спиной ещё кого-нибудь. — Вы отведёте меня к нему? Он молчал, неторопливо подходя ко мне, а затем схватил за предплечье. Внутри меня всё похолодело. Я боялась даже подумать, что будет дальше. Мужчина потащил меня на выход. После некоторого оцепенения я стала вырываться и кричать, чтобы он не трогал меня и вообще оставил в покое. — Тише, тише, ЧеРин, — вдруг услышала я родной голос и оказалась в кольце тёплых рук. Подняв взгляд, я увидела, что на меня обеспокоенно смотрит ДжиЁн, сжимая в объятиях чуть крепче. — Почему ты так долго?! — словно маленький ребёнок закапризничала я, легонько ударив его кулаком по груди. Истерика вместе со страхами резко канули в небытие, оставляя лишь некоторый осадок от случившегося. — Прости, — нежно усмехнулся парень, чмокая меня в макушку и ведя к мотоциклу. Краем глаза я видела, что вся охрана стоит на своих местах, но никто даже не пытался нас остановить. Конечно, когда мы приехали ко мне и когда ДжиЁн вдоволь наобнимал меня, ежеминутно спрашивая, в порядке ли я и не хочу ли чего-нибудь эдакого, чтобы он как-то смог загладить свою вину, на что я лишь просила его не выпускать меня из рук, тогда я всё-таки спросила, как ему удалось меня забрать оттуда, но он отшучивался и переводил тему, отводя взгляд. Лишь когда мы смотрели какой-то фильм, он будто между делом, с кривой улыбкой сказал: — Я впервые видел, как плачет мой отец. И снова молчание на мои вопросы. Мне было любопытно, что произошло, но я решила не допытываться: захочет — сам расскажет. Ну или потом как-нибудь выведаю, когда эта ситуация подзабудется. А пока мы наслаждались уединением и мягкими касаниями, размеренными биениями сердец и долгими поцелуями. Обо всём остальном я подумаю завтра…