Её глаза как небо

***

Мороз и солнце;

День чудесный!

***

      Кажется, великие люди тоже умеют ошибаться. Ну вот что такого Пушкин умудрился найти в зимнем дне? Встаёшь утром: за окном темно, воет вьюга, а в доме мороз, ведь все дрова в камине за ночь прогорели. День короткий морозный; повезёт, если снег не повалит. Лишь ближе к вечеру, когда возвращаешься домой, в тепло, настроение поднимается. Сидишь один с чашкой чая, слушая треск огня, и вдохновение само приходит, заставляя тебя схватить перо и писать, писать, пока есть силы не смыкать глаз. А после хорошей работёнки и спиться так сладко, так крепко..! Но на утро это всё начинается вновь.       Что ж. Сегодняшний день был бы самым типичным и ничем не примечательным, как и куча дней до этого, если бы Совунья не решила устроить лыжную прогулку.       Вообще, я не особо хотел сегодня выходить куда-то, но выбора у меня не было. А ещё там будет Нюша. Мы с ней не виделись уже неделю, и я был рад, что мы наконец встретимся. Для неё, возможно, эта неделя пронеслась незаметно. Для меня же время всегда тянется мучительно медленно, особенно в моменты ожидания чего-то.       Почему мы не пересекались целую неделю? Я был занят. Меня то Совунья просила помочь с банками (за что, кстати, я получил вознаграждение в качестве двух лишних баночек малинового варенья; много сладкого вредно, но я же заслужил; надо будет пригласить Нюшу на чай с вареньем), то Лосяшу внезапно понадобился помощник с его химическими штуками, то Кар Карыч задерживает допоздна на занятиях по вокалу, то ещё чего. В общем, неделя была трудная. Не думал, что в конце меня решат добить этой лыжной прогулкой. А Нюша... Она всё это время либо с Панди гуляла, либо сидела дома, в тепле.       Полдень. Солнце было уже высоко в небе. Хотя, в скором времени, оно с небывалой скоростью устремиться за горизонт, унося за собой мутные воспоминания текущего дня.       Нюша не пришла. Мы ждали, ждали её наверное около получаса. В итоге Крош не выдержал и ринулся вперёд. Ёжик поехал следом, они же с Крошем друзья не разлей вода. Совунья этих двоих просто так не отпустила бы; мало ли, потеряются ещё; мне пришлось ехать следом за ними. Если честно, с такой неохотой. Я же сюда шёл лишь ради встречи с Нюшей, а не для участия в погоне за Крошем.       Мы ехали долго. Совунья всё охала и говорила, какой я неспортивный. А мне оно, собственно, и не нужно. Я поэт, посланный в мир ради того, чтобы показать всем суть истинной красоты литературного искусства, а не спортсмен.       Высокие ели окружали нас со всех сторон, выстраиваясь стеной, оставляя в качестве пути одну единственную узенькую тропинку, по которой как раз и стелилась лыжня. Всё белым бело, словно пух да перья из подушки устилали собой землю, деревья, дорогу. Вскоре на пути появился ручей, ознаменовав, что пора разворачиваться и направляться домой.       Начинало темнеть. Совунья беспокоилась, ведь по её расчётам мы должны были уже выходить из леса. Выстроенный ей график скорее всего съехал, потому что мы долго ждали Нюшу. Мне даже обидно, что она решила не приходить, никого не предупредив об этом. Но, наверное, у неё возникли какие-то непредвиденные обстоятельства, как то зачастую происходит.       Мы торопились. Я вообще не люблю никуда торопиться. Лучше позаботиться обо всём заранее и неспеша приступить к делу заранее либо хотя бы просто во время. Ведь даже поговорка есть: "Поспешишь - людей насмешишь". В итоге я, кстати, упал. Прямо на лыжню. Этого никто не заметил, все уехали дальше вперёд. А я лежал на спине с согнутыми ногами, распластав руки по всей ширине тропинки. Палки я оставил в покое, они лежали где-то неподалёку. Совсем неохота вставать или даже просто отстёгивать лыжи. Полежу так немного, отдохну, а потом в путь. Сегодня не так холодно, как обыкновенно, так что ничего страшного, думаю, не случиться.       Лежал я так долго. Лежал и просто смотрел в небо, которое постепенно темнело. Одна за другой высоко-высоко загорались звёзды, постепенно складываясь в созвездия. Пин и Лосяш часто говорили, что это просто горящие газовые шары. И всё же они не изменили моего мнения об этих ярких точках, появляющихся лишь в ночи. Я посвятил им не один стих, и до сих пор продолжаю восхищаться таким, пускай и простым, но всё равно прекрасным, вдохновляющим и буквально неземным зрелищем.       Замечтавшись, я даже и не услышал, как кто-то ко мне приближался. Лишь когда надо мной склонилась чья-то фигура, я вздрогнул от неожиданности, сразу же принимаясь рассматривать ту. С головы свисала длинная косичка, что почти что доставала до моего носа, и рука тянулась ко мне, намекая на то, что пора вставать. Ох, а ещё эти блестящие глаза цвета небесной лазури. Их я уж точно не с чьими не перепутаю. Они частенько на меня смотрят либо с выражением желания чего-либо, либо со скукой, либо с чувством бескрайней любви. Да, женское сердце непостоянно, ветрено. И всё равно я готов продать свой талант ради очередного взгляда этих прекрасных глаз. Готов отдавать всего себя, лишь бы получить её внимание. Это однозначно была Нюша. Её я ни с кем не перепутаю.       – Ты чего тут лежишь?! Тебя все потеряли! – начала лепетать она, ругая, отчитывая меня, даже не поздоровавшись. Но я слышал в её голосе не укор. То было беспокойство. Она беспокоилась обо мне. Так приятно.       – И тебе привет, – равнодушно отвечал я, не смотря на весь огонь эмоций в моей душе. У меня не было ни моральных, ни физических сил для их проявления. Возможно подобная моя особенность и отталкивала Нюшу, не позволяя ей любить меня так же, как я её. И всё же я через силу встал, отряхиваясь от снега.       – Ну и учудил ты, – причитала она, подавая мне палки, а после двинулась вместе со мной в обратный путь, держась наравне, дабы не терять меня из видимости.       Сначала мы ехали молча. Я всё смотрел на Нюшу. Её лицо было таким прекрасным в бледном лунном свете. Ах, моя муза, ты вновь навеваешь мне возвышенные мысли, одаряя вдохновением! Лишь ближе к выезду из леса я решил задать вопрос, который всё не давал мне покоя.       – Почему ты не пришла?       – Сначала я проспала. Собиралась долго, пускай и второпях. А после мне по пути встретилась Панди. В общем, мы заботились. А как наконец пришла к месту встречи, так никого не увидела, – непринужденно рассказывала она, будто ничего такого и не произошло. Я должен был обижаться на её безответственность, но я не мог.       После, когда я нашёлся, все стали расходиться по домам. Я сначала хотел проводить Нюшу до дома, но на половине пути всё же осмелился пригласить её в гости на чай с Совуньиным вареньем. Она согласилась, чем доставила мне лишь удовольствие. Мы потом до полуночи ещё сидели за столом, под треск поленьев в камине распивая чай и разговаривая обо всём на свете. Я прочёл Нюше парочку своих новых стихов, как раз посвящённых ей, и она их оценила по достоинству, хлопая и нахваливая меня. Это был самый прекрасный вечер в моей жизни.