***
Он вертел в руке шариковую ручку, иногда давя на щелкающий механизм. Терзания Ренесми наполняли грудь, топя его в темной краске. Идиотка! Сколько можно уже страдать? Минодора что-то увлеченно рисовала в тетради, попутно жуя какую-то булку. Маркус меланхолично проследил за ее движениями и закрыл глаза. Новая книга очередного популярного автора покоилась на коленях, он взял ее, только чтобы потом передать дочери. Надо же фильтровать информацию, которая попадает в детскую голову. Пусть девочка быстро растет, это ничего для него не значило. Вампиру и правда было слишком некомфортно оттого, что его ребенок практически рос по минутам. Невозможно было ничего сделать, только наблюдать, как вчера она сталкивала куклу в битве с очередной плюшевой игрушкой, а уже сегодня выливала богатую фантазию на бумагу. А завтра станет анализировать прочитанное. А потом… Он предпочел не думать. Отложить на потом. Дополнительная головная боль сейчас точно была лишней. Ведь Ренесми вела точно такую же жизнь. Она быстро выросла, быстро поняла, что от нее хотели, и что-то решила сделать. Тоже быстро. На то, чтобы вырвать его из темной вечности, Ренесми Каллен хватило всего три месяца. Это просто рекорд. Он улыбнулся бы, если не знал бы, какую цену она за это платит. И будет платить вечно, если останется с ним такой же, какой была раньше. А Маркус не мог так эгоистично позволить ей тратить себя на жизнь подле него в качестве смутной тени. Он вообще не хотел, чтобы она торопилась. В конце концов, она же наполовину вампир, так что времени у нее было с лихвой. Дочь зашумела где-то под ухом. Маркус вынужденно открыл глаза. Действительно, Минодора стояла над его душой, любопытно смотря в глаза без единого намека, чтобы стоять спокойно. — Чего тебе? — все же спросил он, когда она начала вертеться из стороны в сторону. Она сведет его с ума выкрутасами почище своей матери. — Пошли погуляем, папа! — чистый голос охватил библиотеку, и Маркус тут же покачал головой. Он не собирался двигаться с места еще минимум несколько часов. А еще лучше — дней. — Ну, папа! Мне скучно, — она начала трясти его за рукав, отчего он зашипел. — Отстань! Иди рисуй! Я сегодня не в духе, чтобы гулять. И еще пару недель не приставай ко мне с этой просьбой, — выдохнул он и положил ногу на ногу, корпусом отвернувшись от активного ребенка. — Ну, папа! Папа… Несколько лет назад он бы удавился от мысли, что для кого-то он им станет. Чудеса. — Тогда займи меня чем-то. Я уже все нарисовала. И даже раскрасила! — девочка почти подпрыгнула, в один миг оказавшись перед Маркусом с листком бумаги. — Смотри! Это Амамбиль. — Прекрасно. Я восхищен, — он глухо отозвался, все еще нацелено смотря на ручку, — а теперь дай мне спокойно… — Ты даже не взглянул, — Минодора тут же ткнула изрисованный лист ему прямо под нос. Он почувствовал запах грифеля. И вынужденно посмотрел. Не то чтобы талантливо… но задаток есть. Отдать девочку учиться на художника, что ли… Маркус не успел додумать, как освободить свое и так урезанное время, как девочка снова заладила: — Ну, пожалуйста, пойдем погуляем. Хотя бы в сад. Мама опять уехала, и мне так… — Хватит. Хорошо, мы выйдем в сад, — Маркус захлопнул книгу. Нелепо было думать, что дочь ничего не заметит. Но пока что она молчала, а он не торопился ей что-то пояснять. В конце концов это касается только его и Ренесми. Ренесми… Как она там… Он понимал, что она себя изводит, но позвонить так и не решился. Бегать за ней не входило в его планы целиком и полностью, он мог только ждать, когда пыл остынет и она спокойно с ним сможет обсудить моменты. И он будет ждать. Точнее, ему придется ждать. Минодора притащила кота и теперь стояла перед ним, уже готовая покорять своей неуемной энергией всех остальных. Животное безуспешно упиралось всеми конечностями в грудь ребенка, пытаясь освободиться, так же упорно мяукало, но Маркус на это не обратил внимания. Он открыл дочери дверь, и они вышли в коридор.***
Сад был чудесен в своем великолепии. Снова подстрижены кусты и посажены новые многочисленные кусты роз и альстромерий, которые выгодно смотрелись на небольшом каменном выступе. Именно о него облокотился Маркус, пока Минодора уговаривала кота не убегать и поставила его всеми четырьмя лапами на деревянную скамейку. Конечно же, тот тут же смылся прочь. Слегка отрешенно он все же отметил, что зверь умчался обратно в замок. Это хорошо, иначе пришлось бы кому-то гнаться за этим неразумным существом по улицам города… Как когда-то сделала мисс Каллен. И ее украл оборотень. Тогда он испытывал ревность. Это действительно была она. Сверлящее металлическим наконечником чувство двигалось к сердцу. И Маркус изо всех сил старался ему противостоять. А сейчас только и оставалось, как наблюдать за плодом их мимолетной жизни. В такие моменты он не мог понять своих эмоций. Все стало таким расплывчатым, словно дар ему отказывал. Он устал искать реальность и что-то пытаться с этим сделать. Все равно ничего не изменить. Так там мисс Каллен… Он любил дочь. Она вдохнула в него сильный поток воздуха и желание к жизни, одарила стремлением к одному победному концу: вырастить из девочки достойную женщину. Минодора воспитывалась у Вольтури, ей были не чужды вампирские проявления, благодаря отцу она не стыдилась того, кем являлась. В отличие от мисс Каллен, которая всеми способами отказывалась пить человеческую кровь, которая, как они выяснили, порой была смертельно необходима. Знания и детская непоседливость удивительно гармонично сочетались в их дочери. Она все еще была ребенком, но понимала, кто такая и что должна делать. Он не ограничивал ее в общении с другими членами клана — Аро все же получил свое и был относительно и сквозь зубы рад. Он думал, что не справится. Лишь мысли о Ренесми порой заставляли его двигаться дальше. — Пап, — Минодора снова незаметно появилась перед ним, пока он размышлял, — я могу спросить? Маркус вопросительно выгнул бровь, слегка скривив уголок губ. Девочка нахмурилась, сжала кулаки и опустила голову. Сейчас она вновь огорошит его каким-нибудь фактом из мира животных или же скажет витиеватую фразу, которую тайно вычитала в какой-то книжке. И он, конечно, станет объяснять… — А мама уехала, потому что скоро умрет, да?***
В груди так нещадно закололо, что пришлось выпрямиться. Маркус попытался вздохнуть, но не получилось. В глазах так ярко потемнело, он никогда не думал, что темнота могла быть такой яркой. Даже когда Дидим… нет, даже это меркло в сравнении с тем, что он сейчас почувствовал. Огромная лапа древнего ужаса схватила его душу и потрясла, он едва устоял на ногах. Густой, как сметана, туман, затмил зрение, какое-то время Маркус стоял ослепленный, не в силах даже моргнуть. Он видел себя в саду. Одинокий. Смертельно бледный. Вечный. Без Ренесми. Без Минодоры. И это было противоестественно. Все погрузилось в тишину, как в глубокие воды мирового океана, даже птицы перестали щебетать. Исчезли все посторонние звуки, сердце его дочери перестало биться, и он остался один. Один. В бесконечном непостижимом уединении от этого мира. Ему это не понравилось. Стало противно. Черт дери! И его тут же отпустило. Когда туман спал, а зрение вернулось, он смог сфокусировать взгляд на белой арке, обвитой виноградником. Там стоял, рассматривая Маркуса странным нечитаемым взглядом, Аро Вольтури. Его кровавые глаза будто стали еще ярче, он впился ими в лицо брата и считывал каждую эмоцию, какую мог заметить на лице. Он все понял. Он, черт возьми, все понял. Маркус с превеликим усилием взял себя в руки и опустил голову, смотря на любопытную дочь. Она не ведала, какие эмоции испытает отец от ее вопроса. Или прекрасно понимала и хотела узнать правду. Сейчас он заниматься этим не намерен. Ему нужен отдых. Срочно. — Не неси чушь, Минодора, — слегка потрепав ее по рыжей голове, он медленным шагом направился к скамейке. Аро все еще неподвижно стоял и следил за реакцией Маркуса. Он сел, распрямил ноги и посмотрел на брата. — Тебе что-то надо? — он постарался, чтобы эта фраза прозвучала как можно обыденнее. Не к чему подогревать и без того ожесточившийся интерес Аро. — Просто решил пройтись. Садовник постарался на славу, — пропел тот, изящным движением оказавшись рядом. — Правда, сегодня прекрасная погода? Он решил поговорить о погоде? Или о садовнике? Что он сейчас хочет? Понять Аро было невозможно. Все эти его хитровыдуманные вводные… Ему осталось только ждать, когда тот раскроет причину своего появления, и следить за дочерью, которая что-то начала смотреть в телефоне. Надо не забыть поговорить об этом. Уж слишком много времени она в нем проводит. — Маркус, — Аро потер лоб, — куда делась мисс Каллен, позволь узнать? Она недавно была в замке, потом пропала… Вы что-то опять не поделили, так ведь? Конечно, Аро снова лез не в свое дело. Но что уж сделать. Маркус привычно сжал пальцами переносицу. — Это личное, Аро. Мы разберемся сами. — Ты в этом уверен? — его лучезарная улыбка замаячила перед глазами Маркуса. Как же это неимоверно раздражало. — Ты решил дать совет на правах счастливого супруга, Аро? Его слова попали в яблочко. Судя по изменившемуся лицу брата, в этот раз он его все же задел. Плевать. Куда больше его интересовала мисс Каллен. Аро, видимо, тоже, поэтому он все же не отступил. Снова натянув на себя привычную маску дружелюбия, тот коснулся куста роз и почти ласково погладил цветок. — Вы не провели обряд, Маркус. Я же просил. — Я посчитал это лишним. В конце концов это касается только нас, — алые глаза внимательно следили за ребенком. — Вас? — Аро недобро усмехнулся. — Какое-то время назад никаких «вас» не было. Время течет быстро, так ведь? К чему он ведет? Но вслух Маркус ничего не сказал. Ему стало не по себе. Тот, впрочем, продолжал. — Время летит так быстро, согласись, брат. Буквально вчера мы создавали этот клан. Прошло столько времени, но кажется, что всего ничего. Только меняются люди. Они такие недолговечные… — он преувеличенно громко вздохнул, на что обратила внимание даже Минодора. Маркус тут же жестом приказал дочери не обращать внимание на их разговор. Та послушно ушла вглубь сада. — Пока мы переворачивали страницы книг, их жизни быстро утекали, как песок сквозь пальцы. Маркус все еще не мог понять, в какую сторону клонил брат. Что он хотел этим сказать?.. — И даже обращающиеся не могут жить вечно. Что уж говорить о полукровках… — елейно пропел Аро, со странным интересом посмотрев на Маркуса. Тот оцепенел. — С чего ты решил, что полукровки не могут жить вечно? — он едва выдавил из себя этот вопрос. — О, не переживай, Маркус. Твоя дочь будет жить вечно. Скорее всего. Скорее всего. Скорее всего? Зачем он завел этот разговор, выводя его на эмоции? И как же Ренесми? Что за глупости… — Что ты несешь, Аро? — Маркус резко поднялся на ноги, но ладонь брата тут же оказалась на его груди и властно заставила опуститься назад. — Я прошу тебя завершить начатое. Иначе она умрет. Она не бессмертна, как уверял Карлайл. — Откуда такая информация? — Я предпочитаю не распространяться… Маркус рыкнул, не дав закончить речь Аро. — И все же?! — Помнишь полукровку мужского пола, которого привела Элис на поле? — Маркус кивнул. — Не так давно он пришел сюда. Он умолял помочь его старшей сестре. Она начала стареть. Зачем ему приходить за помощью к палачам? — Стареть? Что ты хочешь этим сказать? Она же… она жила всего ничего, буквально пару веков. Она не могла резко состариться. — Да. Не могла. Но она начала меняться. Я полагаю, что милая Ренесми тебе важна, — его губы мазнула улыбка, — а значит… обряд должен быть завершен. Если ты, конечно, хочешь, чтобы она жила вечно. Вечность… Ренесми… Полукровки… Обряд… Маркус начал активно массировать пальцами виски. Аро на полном серьезно сейчас его убеждал, что Ренесми Каллен будет стареть со временем. Пусть не в рамках человеческого века, но все же… Он перестал дышать. — И сколько они живут? — Я предполагаю, пару тысяч лет, — развел руками Аро и впился алыми глазами в лицо брата, жадно скользя по меняющимся эмоциям. Маркус не смог сдержаться. Это было бы позором для него, не будь сейчас ему глобально все равно. Пару тысяч лет? Всего лишь две тысячи лет?! — Полукровки мужского пола будут жить вечно, в этом сомнений нет. В них слишком много от вампира, так что… ты вполне еще можешь зачать наследника. Маркус всерьез захотел ударить брата. Врезать ему по его скользкой, вечно искрометной физиономии и запихать в гадкий рот чертовы розы. Для красоты. Он сделал подряд два глубоких вдоха. Не помогло. Ни черта не помогло. Мисс Каллен! Ренесми! Две тысячи лет! Всего лишь две тысячи лет! Минодора… что же тогда… Аро словно прочитал его мысли, потому что сладко продолжил: — Я больше чем уверен, что твоя дочь будет жить вечно. Она почти как мы. Зачатая тобой, а ведь тебе столько лет, — Аро резко бросил под ноги розу нежно-розового цвета, оставив ее погибать, — да и мисс Каллен тоже имела в себе гены вампира. Я даже уверен, что она восстанавливается, как мы. Ах, интересная малышка! Маркус почти заставил себя пропустить мимо ушей его последнюю фразу. Он бросил острый взгляд на Аро, тот тут же капитуляционно поднял обе руки на уровень своей груди. И снова искрометно улыбнулся. Сейчас все его мысли занимала только Ренесми. Что там говорил Аро? Обряд? Он поможет? Разве такое может быть? — С чего ты решил, что обряд поможет? — в его груди начало оживать нечто древнее, срывающее все запреты и многовековые установки. Оно требовало беспрекословного подчинения своей воле. Спасти ее. Он должен. Он хочет. Он обязан. Мимолетной стрелой в голове пронеслись ее хриплые стоны, когда она заставляла пить кровь, и он должен был что-то сделать. Чтобы спасти ее. И себя самого, потому что она уже тогда что-то в нем растопила. Маркус тут же напрягся и к ужасу почувствовал на своем языке вкус ее крови. Пришлось покачать головой, срывая оковы вожделения. — Она же наполовину вампир, Маркус. Это же так очевидно! Что там тебе очевидно… — Я встречал немало вампиров, которые таким образом привязывали себя к смертным. И те жили долго! Больше ста лет, иногда доходя до отметки в два столетия. Невероятно! Поэтому я уверен, что твоя драгоценная Ренесми после обряда будет жить вечно, — Аро обошел его, становясь за спиной, — пока ты сам не захочешь порвать связь. Порвать связь… Связь. Проглотив протестующую волну, Маркус носком ботинка пнул сорванный братом цветок к кустам. И тут же поднялся на ноги. Аро не успокаивался: — Или ты хочешь видеть, как она стареет? Признаться честно, это… — он почему-то замялся, — …это было бы несправедливо. — Не тебе твердить о справедливости, Аро, — все еще не оборачиваясь, изрек Маркус и резко развернулся. Их глаза встретились. На лице Аро уже не было улыбки. Глаза как-то странно горели. Он думал об этом долгое время, прежде чем предложить это в первый раз. Только… зачем? Какая ему выгода? Для чего еще ему нужна Ренесми Каллен? Странная зудящая волна прошлась по его телу сверху вниз. Ему пришлось сделать вздох, чтобы успокоиться. — Для меня главнее всего стабильность в клане. А каким образом — это не столь и важно. Воцарилась тишина. Аро наклонил голову, изучая открывшуюся картину. Маркус сжал кулаки. Ну, конечно. Стабильность. Как и три тысячи лет назад. Зашумели кусты, и рыжие растрепанные волосы на миг оказались в поле зрения двух древних вампиров. Помимо глухого стука сердца ребенка было еще одно трепыхание. Маркус тут же напрягся сильнее. — Минодора? — его стальной голос развеял тишину сада. Ответа не последовало. Он тут же сорвался с места. — Поймала! — победоносно закричала девочка, почти столкнувшись носом с обеспокоенным отцом. Она вскинула руку вверх, крепко стискивая испуганного маленького зверька. Маркус присмотрелся. Ласка. Обыкновенная ласка. И тут же расслабился. Позади него раздался приглушенный смех. Его обладатель тихо покинул сад, оставив за собой угасающий звук собственного веселья. Маркус с дочерью остались одни в саду. Он изо всех сил старался заставить себя стоять на месте, без ежесекундных порывов взять билет и мчаться к мисс Каллен. К его мисс Каллен, которая беспрестанно роняла слезы по собственной глупости. Но это тоже неправильно. Ему надо было подумать. Но мысль, что Ренесми умрет, заставляла Маркуса переживать бурю эмоций. Гнев — в первую очередь. Непонятно, правда, на кого… Он сжал зубы и постарался взять себя в руки. Позади него Минодора гладила по блестящей коричневой шерстке пойманного зверька. Да как же он мог от этого отказаться?! Но и потакать собственным слабостям было слишком выше его сил. Тем более когда этого от него ждал Аро. Если он сейчас же притащит ее в замок и проведет обряд — Маркус будет связан по рукам и ногам, и не древними инстинктами, а самим владыкой. А этого допустить нельзя. Ни в коем случае. Что же именно он испытывал к мисс Каллен? Это были не только нежность, желание защитить и страсть. Это было нечто древнее, пробужденное его натурой. Это случилось до того, как она дала кровь по собственному желанию. Она была ему необходима, как жизнь. Теперь и жизнь ему стала необходима.