Indivisibiliter ac inseparabiliter

— Что ты такое творишь, cabron?! — Возмутилась засмущавшаяся зайка, почувствовавшая зарывающийся в густой серой шерсти на еë прекрасной физиономии тëплый разбитый волчий нос. Набравшись силы, подвешенная над землëй за уши Хранительница хорошенько раскачалась взад-вперёд и смачно протушила хищнику прямо под костлявую нижнюю челюсть с утяжелëнной под весом брони задней конечности. От неожиданности волк опрокинулся навзничь и, судя по потëкшей с черноватых уголков его рта ярко-красной крови, нехило прокусил свой расслабленный похотливый язык (по секрету — он и при жизни был тем ещë шалуном. Тело умерло, а вот внутренние привычки — нет). — Пережитки прошлой жизни до сих пор не дают мне покоя, не обращай на это внимание. Случайно вырвалось, прости. — Трухнув головой прошепелявил вмиг пришедший в себя Муэрте и осторожно, будто опасаясь очередного неожиданного болезненного выпада, вернул начавшую бракаться ушастую на вспаханную в ходе битвы поверхность. — Откровенно жаль, что когда душа наконец лишается тела, она не оставляет вместе с ним впридачу ещë и свою память. Это иногда очень сильно напрягает. В нашем с тобой случае — так особенно. Всë-таки далеко не всë нужно таскать за собой вечно, смею полагать… Некоторые вещи должны уйти в небытие вместе с холодным обездушенным мясом! Но наши хозяева распорядились чужим немного иначе, поэтому… Я не допускаю себе даже мысли о том, чтобы в чём-то тебя винить. Ты мне не враг! Но и не друг, благодаря решениям наших верховенств. Хотя парой когда-то мы были действительно хорошей, по моему субъективному мнению… Просто давай договоримся о какой-нибудь очерёдности своих действий, ради общей выгоды! В противном случае мне на помощь, захочу я этого или нет, придут мои верные «союзнички» — Мор, Чума и Война. Ты знаешь, что тогда будет. А-по-ка-лип-сис, помнишь, да? Те самые Четыре Всадника во главе со мною. Мы привыкли друг к другу ещё задолго до того, как стали такими, и можем прекрасно выполнять навязанный нам долг сообща, не превращая это в бессмысленные баталии, как это делали наши предшественники! Так что же мешает, можешь потрудиться объяснить?! — Ты! Я тебя ненавижу! И всë равно тебе отомщу, чего бы мне этого ни стоило, понял?! — Не успокаивалась заведëнная Хранительница и, едва высвободившись из болезненного захвата, прикусила нижнюю губу и с нездравым энтузиазмом принялась вовсю пинать подраненного волка в бочины. — Из-за тебя мы теперь здесь, в этом вечном-бесконечном рабстве! Из-за тебя мы потеряли всë, ради чего клялись совместно жить! И только из-за тебя! В чëм была виновата я, что заслужила такую участь?! Ты — предатель! Грязный, подлый, самоуверенный, ни о ком не думающий bastardo! Как я только смогла тебя полюбить, ума не приложу… — Тебе просто прикладывать нечего, вот и всё. Прекрасно же знаешь, что меня толкнуло на тот шаг 70 злосчастных лет тому назад, Анхелия… — Вздохнул смиренно принимающий на себя удары волк, морщась от пронзающих колик под отбитыми до посинения рëбрами. — «Padre Muerte! Я до сих пор помню еë имя!» — Это ну никак не оправдывает ТАКОГО финала, Франко, как ни крути! — Раздув ноздри выпалила наконец утихомирившаяся зайка и, с размаху приземлив свои упругие ягодицы на кровоточащую грудь Муэрте, схватилась за гудящую от перенатуги голову. — «Забудешь его имечко, а то как же… Cabron! Bastardo! Вот это ему подходит больше.» *** •70 лет назад• Молодой Франко много лет жил себе в удовольствие раздольной разбойничьей жизнью в глухом труднопроходимом лесу и помышлял дерзкими ограблениями проходящих через него караванов с экспортируемыми в соседние крупные королевства дорогущими товарами. Так всë стабильно и продолжалось год за годом, пока уже зрелый он не повстречал еë, Амалию — дивной красоты серую волчицу в разы крупнее разбойника в размерах, и, кажется, ещë и в несколько раз старше его в плане возраста. Клыкастая переселилась в скромные владения Франко из далëкого приграничного леса, аннексированного испокон веков враждебными волчьему виду зверьми. Ходили слухи, что там даже начались чистки всех неугодных новым «властям» видов. Но это только слухи. Постепенно преступная активность волка, решительно отдавшего предпочтение построению крепкого и тëплого семейного очага, начала стремительно сходить на нет, а после рождения дочери Анны-Марии он окончательно распрощался со своими прежними взглядами на жизнь в пользу их общего счастливого будущего. Лишние влиятельные враги ему теперь были совершенно ни к чему, ведь от них (а точнее, — от их отсутствия) стала зависеть дальнейшее комфортное и безопасное существование новоиспечённой супружеской четы с их маленьким волчонком. Белый даже начал подумывать о создании собственной небольшой кузницы и торжественном открытии в ближайшем торговом городке лавки авторского холодного оружия имени дорогого СЕБЯ. И он с ошеломительным успехом добился своего за весьма короткий промежуток времени — на всë про всë у него ушëл смехотворный месяц. Так Франко стал достойным продолжателем дела жизни его отца — известного лишь в очень узких кругах талантливейшего лесного кузнеца Эстебана, отправившегося в мир иной при весьма комичных обстоятельствах (и смех и грех, однако): будучи не совсем в трезвом уме он неудачно замахнулся на маленькую стальную детальку увесистым молотом и раздробил себе несчастную черепушку. Проклятый лисий мëд сделал своë грязное дельце. Караванщики короля выдохнули со спокойной душой за целых и невредимых себя, а так же заодно и за перевозимый ими за бугор товар. Но счастье Франко продлилось недолго — сначала особо внимательные злопамятные горожане стали узнавать в пушистом кузнеце беспощадного грабителя и убийцу, вследствие чего его торговая точка начала постоянно пустовать и подвергаться массивным ночным налëтам, а чуть позже его драгоценная супруга ушла на вечный покой после долгой и мучительной инфекционной болезни, подхваченной ею во время тяжёлых родов. Волк впал в отчаяние — его оружейный бизнес больше не приносил ему ни капли дохода и быстренько скатывался в тартарары, а потребности маленькой дочери неумолимо росли ввысь, причëм не только в бесперебойном питании, но и в бесценном родительском внимании. Теперь на его плечи свалилась обязанность выполния сразу двух нелёгких функций — и отцовских, и материнских. В один прекрасный день их средства к существованию предательски иссякли. Франко начал страдать от частого недоедания и заметно развивающейся дистрофии, ибо всë съестное уходило в ненасытный растущий организм Анны-Марии. Вскоре был съеден последний ломтик хлеба и у него больше не оставалось иного выбора… Серии дерзких грабежей вновь продолжились, и, между прочим, с ещë большей интенсивностью — ни один сопровождаемый тяжеловооружëнным конвоем товар не доходил до своего заграничного заказчика. Королю этих богатых плодородных земель настолько насточертело такое безобразие, что он объявил баснословное вознаграждение в размере стакилограммового сундука с золотом и бриллиантами за предоставленное ему мëртвое тело волка. Желающих, ясен пень, оказалось великое множество. Тысячи разношëрстных добровольцев отправились на усердные поиски неуловимого разбойника с пищалями наперевес, но найти его тщательно скрываемое за взмывающими до небес деревьями убежище удалось лишь троим. И эти трое были никем иными, как юными внуками Его Величества. Король преднамеренно ввёл в эту увлекательную «игру» подходящих членов своей семьи по понятным для всех причинам (они ведь ясны как белый день, не правда ли?). Молодые крепкие мужи́ в роскошных бархатных одеждах с загадочными красными кристалами на поджарых жилистых шеях под покровом тëмной ночи стояли около деревянной хижинки Франко, предвкушающе потирая свои здоровенные облачëнные в белые кожанные перчатки кулаки. Прошла секунда. Две. Три. Удалые пареньки издали на весь спящий лес своë громогласное боевое «ха!» и синхронно выбросили сомкнутые кулаки вперëд. Белоснежный огонь за считанные минуты поглотил в себя маленький домишко отшельника. Зарево пожарища. Плач. Истошные крики. Треск сгорающего дерева. Молчание… И вновь кромешная темнота да свист залëтного ветра. Наследники престола с честью выполнили задачу дедули-государя. Им оставалось только достать из-под груды угольков испечëнного заживо разбойника и доставить его тушку на судебную площадь при дворце, что они с отвращением и жуткой неохотой принялись делать, брезгливо отбрасывая в разные стороны тлеющие обломки с высыхающей на них кровью. Но, к грандиозному сожалению, опалëнного тела белого амбала нигде не было. Парнишки обходили всю округу, даже там, где мертвяка чисто физически не могло бы быть, но всë тщетно. Тут-то у горячих принцев внезапно и созрел вопрос — «а был ли волк тут вообще и кого всë-таки они сейчас отправили к праотцам?». Но было слишком поздно. Наследники так и не вернулись в монаршьи покои. В эти роковые минуты Франко короткими извилистыми тропинками со счастливой улыбкой на морде возвращался домой с добрым тюком добычи. Но возвращаться ему уже было некуда. И не к кому. И незачем. Что было дальше он не помнит до сих пор. Проснулся волк уже среди трëх обезглавленных трупов в луже алой крови с обагренными стальными серпами в обоих лапах, а его крепкое изрубцованное тело изнывало от полученных в схватке ужасных ожогов. Убитый горем волк объявляет священную войну правящей династии. Таким ужасным образом он навсегда потерял тормоза и на самых что ни на есть серьëзных щах намеревался устроить в королевском дворце кровавую поножовщину, дабы заставить восседающего на золотом троне паскуду заплатить за содеянное его отпрысками монетой покрупнее. Далее — бессмысленное скитание по лесам, горам, водам и пустыням в пытливом планировании извращённых способов своей страшной мести и… Встреча посреди песчаных дюнов со своим новым жизненным спутником — ловкой ушастой щипачкой Анхелией, путешествующей в поисках нового места для своего недоброго промысла. В старых ловить ей уже было не чего — все просекли еë методы и стали засовывать кошельки в… Туда, куда не полезет ни один здравомыслящий. Поражённая невесëлой историей нелюдимого социофоба Франко Анхелия была готова в любой момент утешить волка когда тот невольно обращался к своим терзающим душу воспоминаниям, каждый день, каждый час и каждую минуту безвозмездно дарила ему свою заботу и внимание (иногда даже чрезмерные), терпеливо выслушивала его слезливые пьяные речи и давала различные ценные советы по возвращению к нормальной жизни. К всеобщему удивлению наш душевный калека со временем научился отвечать взаимностью, временами даже перегибая палку (в хорошем смысле этого слова, естесственно). Они научились умело совмещать жизнь преступную и жизнь семейную, и каждый раз достигали новых вершин в своих тëмных делкáх, но питающей к Франко сильные чувства зайке быстро надоело подобно шляпам сменять одно едва привыкнув к другому, и ушастая выставила волку ультиматум: или они просто дуэт преступников, или семейная пара. Обратно же, к величайшему удивлению, он выбрал второе. Зайка и волк обустроили свой новый дом в пещере на самой вершине высочайшей горы на территории королевства. Но отказываться от преступничьей жизни он на самом деле вовсе не спешил, по крайней мере пока не нанесëт долгожданный визит к королю. В скором времени втайне от новой супруги ему это удалось — оставшиеся члены семьи монарха пали под взмахами его клинков. Самого же старика волк осознанно оставил в живых, так сказать «наслаждаться» таким существованием до самой гробовой доски. Король с тяжёлым сердцем принимает этот вызов и обещает вернуться. Очень скоро вернуться. Со страшной, неимоверной карой. — «Они сами напросились! Но теперь я спокоен.» — Сквозь гнойные слëзы произнесëт он у могилы Анны-Марии и выпустит из трясущихся сбитых в кровь лап затупленные лезвия погнутых в спирали серпов. Недолго музыка играла — жажда вендетты обернулась для Франко внезапной встречей с котом-смертоносцем. Тяжелораненный в ходе последней битвы на пороге собственного дома с владеющим неизвестной магией королëм разбойник отступил на самую высокую точку горы, ласкаемую восшедшим солнцем, и не стал противиться явившемуся за ним пожинателю душ. Он просто закрыл глаза и принял свою неизбежную участь… Вместе с Анхелией, не разделившей молчаливое согласие Муэрте с таким плачевным несправедливым исходом и схлестнувшейся с пожинателем за право на горячо любимую ею жизнь под эгидой еë предшественницы-выдры. Как нам уже известно, подлость жнеца восторжествовала, но таки ненадолго. Триумф обошëлся коту очень дорого по возвращению в родимые загробные края с этими двумя душами. Но бывшей парочке от этого всë равно легче не стало. Даже на том свете они так и не смогли найти свой покой… *** Загадочные красные лучи выстрелили из нахмуренных нервно поддëргивающихся глаз Муэрте ввысь, окрасив небосвод в тёмно-красный цвет. Необъяснимое пугающее явление, никем и никогда не виданное ранее, колыхало небеса, выворачивало их наизнанку и обратно, насквозь прошивало мягкие плывущие себе мирно облачка чёрными изломанными молниями, вылетающими под оглушительные раскаты грома… — Эй, эй, эй! Прекрати! Ты какое зло на этот раз задумал, хвостатый дьявол?! Переборщила я слегка с выражениями, каюсь, успокойся только во имя всего, что для тебя там сейчас свято! — Взмолилась Хранительница и нежно обхватила растрëпанную поникшую морду Смерти, впавшего в глубокий транс. — Значит, ради тебя. Хорошо. Но впредь ты меня выслушаешь. — Послышался зловещий голос из ниоткуда, и катаклизм вмиг рассосался в пространстве пробудившейся деревеньки по щелчку затëкших пальцев опечаленного клыкастого смертоносца.