Связанные кровью

Стоит сказать, что первая проверка уже была. Её вызвали через неделю после выписки из Мунго. Гермиону встретила тучная женщина с мерзкой улыбкой, напоминающая Амбридж. Её усадили в кресло и попросили подписать пару бумаг, мол она ознакомлена со всеми правилами процедуры, претензий не имеет и вообще тварь дрожащая, прав не имеющая. К неудовольствию Гермионы, пришлось подписать эту гадость. Но нет, мало было Министерству ткнуть её носом в нынешний статус, так эта тётка ещё и заставила ставить галочки напротив каждого пункта. Увидев, как Гермиона колеблется над последним, она с ухмылкой произнесла: — Вас что-то не устраивает? — Гермиона только диву давалась, насколько виртуозно эта женщина совместила в своём голосе ангельские нотки, облачённые в чистейшее презрение. — Хм… Да, мадам, меня не устраивает последний пункт, и я бы… — начала Грейнджер, но, как обычно бывало в последнее время, её никто не дослушал, спеша перебить. — Разве там есть ошибка? — с видимым участием спросила тётка. — Нет, но… — Тогда подписывайте и не выделывайтесь, — Гермиону грубо оборвали. — Ишь, чего захотела. Права ей подавай, да уважение. Нет к вам – тварям – никакого уважения, ясно? И не будет, покуда жива я! — тётка с ухмылкой вырвала пергамент из рук Гермионы и убрала его в стопку, где лежали подобные заявления. Заявления бедняг, которых ненавидят за случайность. — Пройдёмте за мной, — тетка поднялась из кресла и бодро поскакала к дверям. Гермионе она напомнила мячик-попрыгунчик. — Вашу палочку, мисс. — У меня нет палочки, мадам, — сквозь зубы ответила Гермиона. — Ах, прошу простить мою девичью память, совсем запамятовала, — тётка зло рассмеялась собственной шутке. По скромному мнению самой Гермионы, эта женщина была столь же далека от «девичьей» памяти, сколь и она, Грейнджер, от человека. — Проходите. — А сколько я должна здесь продержаться? — Гермиона сделала неуверенный шаг в камеру и обернулась. — Вечность, — дверь захлопнулась с громким лязгом. Гермиона мотнула головой, отгоняя неприятные воспоминания, навеянные высокомерным взглядом всё той же тётки. Палочку ей тогда в итоге всё же выдали. И проверку крови она прошла на «отлично». Хоть та жаба и скривилась до невозможности, но ей пришлось отдать волшебное древце Грейнджер. Она вытерпела все процедуры, строго следуя правилам, значит, не было ни малейшего нарушения, за которое её можно было бы лишить палочки. — А я уже понадеялась, что вы опоздаете, мисс Грейнджер, — женщина неприятно ухмыльнулась и сунула ей в руки тот же бланк о согласии на процедуры. — И доставить вам такое удовольствие, мадам? Я не столь великодушна, — Гермиона уткнулась в пергамент, стараясь игнорировать присутствие мерзкой женщины. Эта противная тётка умудрялась быть еще отвратительнее Амбридж. Да в сравнении с ней Долорес – милая пушистая зайка! — Ах, точно, как же я могла забыть о нраве выскочки из Золотого Трио. Никакого почтения к возрасту у этой тупой молодежи! — воскликнула она с негодованием, явно стараясь уязвить Грейнджер, дабы та сдохла в страшных муках от яда этой особы. — Мадам, у вас же память девичья. Какой же это у вас возраст получается? — мило улыбнувшись, Гермиона пихнула ей пергамент чуть ли не в зубы и встала с кресла, направляясь в ту же комнату, что и в прошлый раз. Не ожидая подвоха, она ступила в комнату, услышав знакомый лязг двери. Внезапно что-то сверкнуло в темноте, отчего Гермиона еле успела увернуться. Ребра заныли, а раны, судя по всему, открылись. Черт побери, в прошлый раз просто испытывали её желание крови! Напрягая глаза, Гермиона всмотрелась в темноту, откуда на неё напали, и в удивлении заметила марионетку. Она была словно живая. Вся изрезанная и покрытая явно человеческой кровью, сделанная наподобие человека. И все же это была марионетка-манекен. Чего, правда, желало добиться Министерство Магии этим фарсом? Что новорожденный, неконтролирующий себя вампир кинется на ЭТО? Тогда уж жажда должна быть столь сильна, чтобы начать слизывать кровь с куклы и пытаться её укусить. И вновь марионетка напала на неё. Возможно, таким образом «умные» люди в Министерстве Магии решили, что, подвергнув вампира опасности со стороны окровавленной жертвы, они добьются её полного убийства. И полного контроля над существом, не сумевшим сдержать свой самый сильный и главный инстинкт – инстинкт выживания и самообороны. И кто ещё мерзкая тварь? Однако после Берцельфа эта кукла казалась пустышкой: ни скорости, ни точных ударов. Расправившись с ней в пару движений когтями, Гермиона села на пол, зажимая рану на плече, уже насквозь пропитавшую бинты кровью. Все её мысли были забиты Снейпом. Пожалуй, Гермиона была искренне рада видеть его живым, здоровым и нашедшим своё место в этом мире. Что тревожило, так это предстоящий разговор о её зависимости от его крови и, на удивление, его слепой глаз. Конечно, она не знает всех возможностей яда Нагайны; возможно, был и такой эффект, как слепота, но почему тогда Артур Уизли, перенёсший нападение этой змеюки, хоть и не такое сильное, как Снейп, ни разу не пожаловался на ухудшение зрения? Хоть немного, но оно должно было притупиться, по идее. А может, яд выявлял слабые места и бил по ним? Но Гермиона не могла ответить точно, какое зрение было у Снейпа. Она могла лишь предполагать, что отличное, раз его зоркий глаз ни разу ничего не упускал из виду. Хотя, сколько Гермиона его помнила, он писал, чуть ли не уткнувшись носом в пергамент. Возможно, это были проблемы с осанкой? Нет, вряд ли, Снейп всегда ходил с гордо выпрямленной спиной. Её прервал звук открывающейся двери и копна рыжих волос, что в свете ламп светилась ярким огнем. — Гермиона! Вставай скорее, проверка окончена. Осталось подписать последнее заявление, и ты свободна, — Рон помог ей подняться и с улыбкой отряхнул её от пыли. — Рон? — тихо шепнула Гермиона. Она не знала, как относиться к тому, что Уизли был так спокоен. Казалось, он вовсе не держит зла на неё за выходку с Джинни. — Пойдем, пойдем, поговорим в столовой – я ужасно голодный, — парень рассмеялся, словно не замечая растерянного взгляда Гермионы. Подписав все нужные бумаги, молодые люди спустились в общую столовую для сотрудников. Рон взял себе всего, да побольше, а Гермиона обошлась водой и салатом. — Ну, рассказывай! — пробубнил Уизли. — Ты не злишься на меня? — неуверенно спросила Гермиона, комкая в руках салфетку. — Почему я должен злиться на тебя? А-а, точно, из-за Джинни, верно? Нет, не злюсь, если ты об этом. Хотя меня тревожило твоё состояние до стычки с ней. А что? — Да ничего… Просто я думала, вы с Гарри и Джинни разозлитесь на меня, — Гермиона стыдливо опустила глаза в пол. — Мерлин упаси, нет, конечно, Мион. Мы с Гарри видели, в каком ты состоянии находилась. С тобой явно было что-то не то, но сейчас, я так понимаю, ты в строю? — получив кивок в ответ, Уизли продолжил: — Гарри сейчас на дежурстве, так бы он со мной зашел. Ты не обижайся на него за то, что он ушел тогда – слишком уж перепугался за мою сестру. Мы потом сразу же, как только убедились, что Джинни в порядке, пришли к тебе, а тебя уже и не было. Ни вещей, ни тебя. Мы так испугались! И ведь не знали, где тебя искать. Так что, не придумывай, ладно? Мы от тебя не отказались и все также сильно любим тебя, — Рон с улыбкой посмотрел на Гермиону и слегка погладил её по руке. — Ох, Рон… — это было единственным, на что хватило Гермиону, до поглотивших её рыданий. Она крепко обняла парня, выплёскивая в слезах весь стресс, что висел камнем у неё на шее. На душе сразу же появилось тепло, потому что она знала – ребята не бросят её. — И вообще, в Золотом Трио это моя работа: додумывать всё за всех, — Уизли рассмеялся, поглаживая Грейнджер по голове. — Спасибо, Рон. Ты даже не представляешь, насколько облегчил мою жизнь, — нежная улыбка появилась на устах Гермионы. — Всегда пожалуйста, Мион.

***

Северус медленно потянулся, похрустывая суставами. Попробовав вызвать из спальни коврик для массажа спины, он вновь столкнулся с перебоем в магии, чего с ним практически никогда не случалось. Разве что только в тех случаях, когда он был магически истощен. Миг, и магия вновь работает, словно кто-то, играясь, нажимал на тумблер пару раз. Сказать, что это насторожило Северуса? Не то слово! Ему явно стоит провести исследования этой темы и… Забыть об этом. Да, в точку. Мотнув головой, он нахмурился, но желание забыть обо всем никуда не уходило. Дойдя до рабочего стола, стоявшего слева от камина, он записал в лабораторном дневнике: «Провести исследование собственной магии». И, немного помедлив, добавил: «И памяти». Кивнув самому себе, он с лёгкой улыбкой отложил дневник, более не думая о нём. Скорее всего, дело было в яде Нагайны. Его свойства были не изучены настолько же, насколько и вредны, то есть максимально. Услышав стук в дверь, Северус вздохнул и малодушно подумал, что посетитель может и уйти сам, не обнаружив его дома. Но подспудно он знал, что заучка так просто не отвяжется. Молча открыв ей дверь, он уселся в кресло в гостиной, не сводя взора с девушки. — Что вы поведаете мне на этот раз? — Снейп сложил пальцы домиком и, не мигая, глядел на неё. — С тем, что я вампир, мы разобрались в прошлый раз. Много ли вы знаете об этих существах, сэр? — деловым тоном начала Гермиона. — Достаточно, чтобы иметь с ними дела. — Ваши заказчики зелий вампиры? Но на нас не действуют снадобья, сэр! Зачем же зелья вампирам? — всполошилась Грейнджер. — Не ваше дело. Ближе к сути, пожалуйста. У меня ни сил, ни желания слушать вас дольше положенного, — если бы ядом в голосе можно было убивать, то Гермиона уже давно бы лежала хладным трупиком у ног зельевара. И все это несмотря на то, что она вампир и убить её не так-то просто. — Вы имеете представление о донорстве? — Поясните. — Ну, когда человек добровольно дарует кровь вампиру, — осторожно начала Гермиона. — В такой формулировке – да, имею. — Что имеете? — Грейнджер округлила глаза в удивлении, сбившись с мысли. — Вас имею, мисс Грейнджер. Со школы еще мечтал, — язвительно ответил Снейп. — Я в курсе о добровольной жертве донора. Что дальше? — Ой, — румянец, окрасивший щеки девушки, пришелся по вкусу Северусу, но говорить об этом он, конечно же, не собирался. — В общем, есть кое-что выходящее за рамки, сэр. Существует такая практика донорства, когда новообращенного или же новорожденного вампира – можно и так, и так, сэр, – посредством крови привязывают к донору. Хватит и капли, чтобы оказаться связанными, профессор. — Связанные кровью, значит, — Снейп в задумчивости побарабанил пальцами по губам, предчувствуя, что этот рассказ разделит его мирную жизнь на до и после. — И как же они друг на друга влияют? — Фактически, только на вампира распространяется зависимость, человек остается свободным в своих действиях. Поначалу кровь других не насыщает так, как могла бы. Затем и вовсе не приносит результата – будто воды попил. Последней стадией является полная зависимость вампира от крови донора. Он будет жить столько, сколько отведено его человеку. — Интересный способ устранить противника, мисс Грейнджер. — Да, сэр. Молчание, повисшее в гостиной, между человеком и вампиром было тягостным. — Я хочу сказать… — Нет. — …что я… — Замолчите. — …связана с вами, сэр, — тихо закончила Гермиона и опустила голову. — Помолчите, черт возьми! — рявкнул Снейп и поднялся на ноги. В нем кипела ярость от того, что кто-то хочет лишить его личного покоя, который он так долго искал всю жизнь. А все из-за какой-то девчонки! Но вдоволь «настрадаться» о своем потерянном мирке Снейпу не дала Гермиона. Что-то вяло пробормотав про раны, она медленно обмякла на диване и ударилась бы головой об пол, если бы не Северус, подхвативший её в последний момент. Чёртова девчонка. Чёртовы вампиры. Чёртов… сам Снейп! Никогда у Северуса не получалось жить спокойно, как бы он ни старался. Он вновь перевязал ей раны и уложил всё на тот же диван, а сам поднялся в спальню и улегся плашмя на покрывало. Вероятно, если девчонка зависима от него, значит, умрет при его отсутствии. Мать твою, а ведь он так не хотел вновь быть тем, из-за кого умирали люди. Грейнджер, хоть и была надоедливой козой, не заслужила смерть. И как она вообще оказалась вампиром? И почему именно он был связан с ней? Так много вопросов и так мало ответов. Незаметно для себя Северус уснул и оказался в уже привычной обстановке: Полутемная спальня, освещаемая лишь светом луны, гигантская и явно очень мягкая кровать, шкафы, пара зеркал и голая Грейнджер. Впрочем, он также был раздет. Словно наблюдая со стороны, Северус отметил воистину красивую грудь и радующий глаз изгиб ее бедер. Рефлекторно захотелось испробовать её кожу на вкус, хотя в каждом сне до этого он обласкал её множество раз. Он знал, что её кожа пахнет легким ароматом апельсина и корицы. Знал, что под коленкой у неё находится родинка, а изгиб плеча очень чувствителен к поцелуям. Знал, что она любит кусать его в шею и бедро. Знал, что она до одури любит его бархатный голос, заставляющий её буквально течь. Он знал, какова она на вкус. Он помнил это. Он вновь и вновь это чувствовал. Он… любил её во снах. А она любила его. Вот и в этот раз он позволил ей усесться сверху, пока сам Северус был занят её грудью. Мягкие холмики приносили ему особое удовольствие. Пока Гермиона, во снах, конечно же, боготворила его член и кровь, он зарывался лицом между ее грудей. Особое удовольствие ему доставляла реакция Грейнджер, стоило ему сделать легкий укус. В таком случае её стоны звонким эхом отражались от потолка и звучали, звучали, звучали в его ушах, не умолкая. Он знал, что посасывание сосков, укус под грудью и довольное низкое урчание доведут её до оргазма. Однако, как весьма щедрая девушка, Гермиона не была эгоистичной; именно поэтому она вслед за собой утягивала и его. Последней каплей становился укус – квинтэссенция возбуждения и страсти. Только лишь укусив Северуса, Гермиона даровала ему такой прилив удовольствия, который он никогда не мог почувствовать без неё. Это было потрясающе. Однако всему есть мера и все в этом мире имеет конец и сны тоже. Северус резко сел, тяжело дыша от нахлынувшего возбуждения. Он мучительно застонал и парой движений довел себя до оргазма – терпеть ледяной душ не было уже никаких сил. Самым страшным было то, что Северус начал понимать природу этих снов. Догадки были из рук вон плохими и не радовали ничем хорошим. Если им снились общие сны, значит, связь была столь сильной, что её нельзя было разорвать ни зельями, ни проклятиями.