Жизненные неурядицы и способы их решения

      Всё не задалось с самого начала. Некогда ярко-рыжая шкурка мандарина ныне представляла собой бурые остатки со рваными краями. Она покачалась на слабой волне как какая-то доисторическая лодка, что показывали по ТВ, и пошла ко дну, не выдержав напора стихии. Сжатым комком проплыла мимо смятая бумажка. Ах, если бы только на ней был портрет Фукудзавы Юкити, Хигучи Итэё или на худой конец Ногучи Хидэё, тогда можно было бы прыгнуть за ней с моста, спасая дорогое сердцу лицо, и то, на что это лицо можно было бы обменять.       Кайдзи стоял на мосту и уныло глядел на плывущие окурки. А вы думаете, что может пойти не так, когда вы решаете наконец уступить настойчивым просьбам малолетнего засранца? Пойти не так может всё! Начиная от воспитания этого засранца, кончая... Кайдзи затянулся, скурив сразу треть сигареты, и закашлялся. Виновник его столь тяжкого настроения стоял рядом с ним, бубнил «чувак, всё прошло отлично, все окей» и улыбался во все двадцать восемь белоснежных зубов. Зубов было двадцать восемь, потому что засранцу было всего шестнадцать лет, и зубы мудрости благоразумно не показывались. Да и какая там мудрость? В этой голове с уложенной стильной причёсочкой, абсолютно ему не шедшей, умные мысли отродясь не появлялись. Белоснежно, потому что, когда твой папаша даёт тебе на карманные пару сотен миллионов, уж на что, но на стоматологов деньги у тебя найдутся.       Кайдзи осторожно потрогал языком шатающийся клык и огорчённо цыкнул. Его собственный папаша свалил за сигаретами двадцать лет назад. Нет, Кайдзи не был в обиде. В конце концов, азарт и твёрдую убеждённость, что ежедневный труд вредит здоровью, ему было не от кого взять кроме как от дорогого папочки. Так что он честно был рад тому, что общение с отцом было непродолжительным. Но иногда. Иногда он бы не отказался иметь того, кто оплатит все твои долги, решит за тебя проблемы и кому хотя бы можно просто выплакаться.       Кадзуя в очередной раз хлопнул Кайдзи по спине, отчего тот выронил сигарету в реку. Последнюю в пачке между прочим!       – Чувак, что ты паришься? Всё пучком. Твоя мамаша клёвая чикса! И чай готовит отличный.       Кайдзи закатил глаза. Останавливало его только то, что, если он сбросит сопляка в реку, ему придётся провести несколько неприятных часов наедине с чёрными костюмами, пока Кадзуя не очнётся и не остановит их. Если Кадзуя захочет их остановить. Посмотрев на воображаемую картинку мокрого Кадзуи, он с сожалением отбросил заманчивые мечты. Бросил отрывисто:       – Дай закурить.       Кадзуя поспешно достал пачку. Кайдзи вытянул пальцами в никотиновых пятнах сигарету и с наслаждением вложил в рот. Сигареты засранец курил на редкость гадостные, с ментоловой отдушкой, но кровь требовала никотина. Его наверняка ждёт смерть от рака легких, если он сумеет до неё дожить. Огонёк весело вспыхнул, и Кайдзи затянулся. Видел бы кто из Теай, как сын их главы даёт прикурить такому оборванцу как он. Но стоило вспомнить Хёдо, как веселье испуганно убежало.       Итак. День не пошёл с самого начала. Ещё когда в онигири со сливой из кобинси не оказалось сливы. Честно сказать, маринованные сливы Кайдзи особо не любил, но выбирать не приходилось. Денег хватало впритык, а жевать голый рис было бы совсем грустно.       Потом он упал со скутера, порвал свою единственную куртку, разбил губу, что не улучшило его и так весьма на любителя внешний вид, и чуть не выбил зуб. На зуб денег не было, оставалось надеяться, что пройдёт само, как бывало уже не раз в прошлом, но огорчило это весьма и весьма. А потом, после многочасовых разборок с коммунальными службами, многократных обещаний за всё заплатить, унизительных просьб подождать ещё месяц, нет, две недели, нет три дня, только три дня, он открыл дверь дома, ощущая прекрасную тяжесть пакета с парой банок холодного пива и предвкушая, что сможет наконец забиться в своё жилище и провести неомрачённый ничем вечер, он увидел его. Хёдо Кадзую, блядь.       Он стоял посреди его прекрасной, уютной квартиры, которая абсолютно точно не нуждалась ни в каком жильце кроме самого Кайдзи. Стоял и улыбался во все свои дорогущие двадцать восемь. И держал в руке безумно дорогую бутылку коллекционного вина, мать его. Кайдзи конечно покупал алкоголь в основном по акциям, и решающим в его выборе была цена, а не качество или вкусовые характеристики, и вообще, он предпочитал пиво, но то, что это вино было коллекционным, он был уверен. Буквально чуял своим длинным носом. Вино из точно такой же бутылочки попивал Хёдо, когда согласился сыграть в лотерею. Кайдзи сам удивлялся, что помнил такие детали, но каждая доля секунды той злосчастной игры слишком крепко отпечаталась в голове. Рука непроизвольно подобрала пальцы в кулак.       Но всё это было лишь прелюдией к настоящему пиздецу. Малолетний нахал радостно заявил, что, как его друг, он обязан познакомиться с его семьёй. Местонахождение сестры было, к счастью, неизвестно, а вот с родителями вышло иначе. А так как родители у Кайдзи имелись в количестве одна штука, вообще-то конечно двух штук, но, как мы помним, папаша заблудился в поиске пачки сигарет, задача была ясна и с виду казалась понятной. Для Кадзуи, не для него.       – С моим стариком ты уже знаком, – сказал Кадзуя и улыбнулся ещё шире. – А с задавакой и знакомиться не стоит, – улыбка неожиданно потеряла весь свой блеск.       Да уж, знаком. Кайдзи поклялся самому себе, что ещё одно упоминание Хёдо-старшего и он врежет младшему по зубам. И ничто его не остановит. Ничто. Даже весь Тейай.       Кадзуя, наконец, поставил бутылку на стол, и Кайдзи выдохнул. Бутылке временно перестала угрожать бесславная смерть на не особо чистом полу. Не то, что он бы думал, что Кадзуя заставил бы его расплачиваться за случайно разбитую бутылку, но проверять не хотелось.       Но это было ещё не всё. Кадзуя открыл холодильник и достал оттуда корзинку фруктовых пирожных. Европейских пирожных. Наверняка таких же дорогих как вино, мрачно подумал Кайдзи.       – Я не знаю, что любит твоя мать, но про эти пирожные трещат чёрные костюмы уже вторую неделю. И, может, захватить ей цветы?       Кайдзи смотрел на счастливо улыбающего Кадзую, который наверняка стащил вино у отца, на Кадзую, который купил эти чёртовы фруктовые пирожные. В корзинке. Блядь, наверняка у него помутилось в голове, всё-таки полгода подземных работ не могли не сказаться на здоровье. Или недавнение падение. Точно, это было именно оно. Ничем иным объяснить то, что он согласился, Кайдзи не мог. Он сам, своими руками обрёк себя на кошмар. В здравом уме и твёрдой памяти, да-да.       До дома матери они добирались на скутере. Кайдзи, не слушая возражений, натянул на сопляка шлем. Отвечать перед его отцом, как его сыночка ухитрился разбить голову, он не собирался. Знакомство с Хёдо и так было в разы более близким, чем он того желал. Поэтому сопляк сидел у него за спиной в ярко-красном шлеме, – натурально как предупреждающий сигнал светофора, – и крепко держал в руках корзинку, рискуя сверзиться со скутера в любой момент. И конечно бутылку вина они разбили. Разве можно было ждать от этого дня, что что-то пройдёт нормально? Ну как разбили. Разбил. Кайдзи привычно не притормозил на повороте, Кадзуя ухватился за него, и бутылка мило выскочила прямо на дорогу. Разлетевшиеся во все стороны брызги на деле мало походили на кровь, но на той скорости, с которой они ехали, было весьма и весьма похоже. Кайдзи нервно сглотнул, надеясь только, что отвечать за утрату пары-тройки сотен тысяч придётся не ему. От букета цветов он, к счастью, всё-таки смог его отговорить.       Кайдзи резко затормозил, и Кадзуя ударился ему лбом между лопаток. Довольно чувствительно надо сказать. Шестьдесят килограмм быстро растущего тела – это вам не шутки!       Припарковав скутер во дворе, Кайдзи пошёл к дому, не оглядываясь на Кадзую. Всё-таки зря он на это согласился. Лучше бы пошёл один. А то лучше и вообще не пошёл. Он оглянулся и, прищурившись, оглядел внешний вид Кадзуи. Чёрные штаны, белая рубашка, галстук. Кричащий галстук розового, каким бывает только крашеный лосось, цвета. Что ж, могло быть и хуже. Мог быть и один из обычных вырвиглазных, но удивительно подходящих ему костюмов. Новенькие солнцезащитные очки привычно сидели на носу. Наверное, он прибежал к нему, как только отзвенел последний звонок. Даже портфельчик в руках до сих пор держит.       Кайдзи не мог сказать, что подобное внимание ему льстило. Хотя ладно, да, ему льстило, что Кадзуя торопился заглянуть к нему, но пугало такое не меньше, чем льстило. Скорее даже больше. Слишком уж хорошо Кайдзи представлял, что этот школьник может вытворить.       Кайдзи поймал своё отражение в окне, проезжающей мимо машине и с трудом удержался, чтобы не выругаться. Чёрт-чёрт-чёрт. О шраме на лице он совсем забыл! Его руки надёжно прикрывали кожаные водительские перчатки. Всё-таки очень хорошо, что он их купил, когда удалось на краткий срок стать по-настоящему богатым человеком. Ухо прикрывали волосы. Кайдзи чуть ли не час вертелся перед зеркалом, но ухо было на самом деле хорошо прикрыто. И если он не стал бы намеренно размахивать волосами, то оно осталось бы и дальше так же хорошо прикрыто. Но вот лицо. Про лицо он забыл. Отчасти потому, что порез стал слишком привычным. Кайдзи остановится и в панике начал выворачивать карманы.       – Что-то случилось?       – Да! Случилось! С таким украшением я на глаза ей не покажусь! – Кайдзи из-за всех сил пнул попавшую в удачный или неудачный, как посмотреть, момент под ноги банку. Глупо промахнулся мимо и отправил ее дальше по улице только со второй попытки. – Поворачивай, мы уходим.       – Чувак, ты чего? Сейчас найдём пластырь, – Кадзуя даже растерялся от такого. Полез в портфель. Портфель, надо сказать, быть тощим, но катушка медицинского пластыря в нём нашлась. Он отгрыз кусок и криво прилепил его Кайдзи на лицо.       – Всё. Пошли.       Кайдзи было стыдно, что его паника перед встречей с матерью стала заметна, но Кадзуя никак это не прокомментировал.       И теперь Кайдзи стоял перед дверью, топтался и никак не мог заставить себя нажать на дверной звонок. Кадзуя таких проблем не испытывал и недрогнувшей рукой громко постучал. Послышались торопливые шаги, которые замерли перед дверью.       – Кто там? – голос явственно дрожал и был напуган.       – Мам, открой. Это я.       Дверь открылась, и глазам его матери предстал он. Обесцвеченные волосы, солнцезащитные очки, грязные ботинки, которые явно стоили пару сотен тысяч йен. С корзинкой пирожных в руках. Она даже не сразу заметила сына, пугливо прячущегося за незнакомца. Прятаться с его ростом получалось плохо, и лохматая макушка предательски выглядывала.       – Кайдзи, кто это?       Кайдзи набрал в грудь воздуха и вышел вперёд:       –Мам, это Кадзуя. Помнишь, я говорил о своём прошлом работодателе. Это его сын.       Госпожа Ито обрадованно засуетилась и чуть ли не волоком завела их в квартиру. Сразу был поставлен чай, принесены закуски и домашнее печенье. Кадзуе вручили самую красивую чашку, Кайдзи получил сердитый взгляд за то, что не предупредил о таком важном госте, а потом начались расспросы. Не слишком много неудобств доставил Кайдзи, "вы знаете, он бывает таким неловким, но он очень добрый мальчик". И зачем было нужно покупать такие дорогие пирожные "вы что, вы что, я и так очень рада познакомиться с друзьями Кайдзи".       Когда Кайдзи вышел в туалет, а после мыл руки, он услышал, что шёпотом спрашивала его мать у Кадзуи.       – Скажите, а вы?.. Вы случайно не знаете, Кайдзи не связывался с никакой нехорошей компанией?       Кайдзи тогда поспешно выбежал, не вытерев руки, а Кадзуя уже говорил.       – Не-е, вы не думайте. Кайдзи мой лучший кореш, плохим парням придётся плохо, если они полезут к нему.       Ага, только если эти парни не из твоей компании.       – Знаете, – продолжала его мать расспросы, – когда он приходил домой в последний раз, он пришёл в таком странном костюме и постоянно прятал уши. Я думала, он их потерял, – громкий всхлип.       – А ещё телефон прослушивали какие-то грубые мужланы, а в дверь стучал мафиози. Да-да, я не вру, самый настоящий! С во-о-от такой щетиной и вот такими чёрными очками, – мать Кайдзи сложила пальцы, показывая какими были очки, и приставила их к глазам.       – А потом Кайдзи оставил мне на столе деньги. Огромную сумму! Мой мальчик не мог их никак заработать.       Кадзуя неуютно поёрзал:       – Всё окей, уши у него целы. Это он шрам не хочет палить.       – Какой шрам?!       Заслушавшийся было, что говорят за его спиной, Кайдзи со всех ног ворвался на кухню.       — Никаких шрамов! Это я тогда просто порезался. Неудачно брился.       Он сел и под столом пнул ногой болтуна. Сильно пнул. А потом подумал и наступил, старательно вдавливая каблук. Кадзуя намёк понял.       А потом Кадзуя упомянул о проблемах книжного рынка, и они мило проболтали с его матушкой, обсуждая современные романы. Кадзуя старательно упирал на то, что им недостаёт реалистичности, а его мать больше волновало, что уже нет той любви, о которой писали раньше.       Утаскивал Кайдзи своего друга силой. Не слушая возражения матери. "Да-да-да, мы обязательно придём в следующий раз", "нет, я не забуду позвонить", "да, я хорошо питаюсь", "нет, мам, не лапшой", "и овощи тоже ем". Когда наконец за ними закрылась дверь, Кайдзи чуть ли не волоком протащил Кадзую вниз по лестнице. А потом быстрым шагом, почти срываясь на бег, направился к оставленному скутеру. Который кто-то благополучно угнал, оставив на память перекушенную цепь.       Кайдзи открыл было рот, чтобы разразиться громкой тирадой о том, что думает об этой цепи, скутере, похитителях, Кадзуе и всём остальном, но поперхнулся воздухом и потеряно опустил руки.       – Ох, нихуя себе. Не повезло тебе, братан.       Кайдзи смог, он действительно гордился, что смог тогда сдержаться и не наброситься на Кадзую с кулаками.       – Не матерись.       – Да ты сам...       – Да. Я сам! А ещё у меня угнали скутер, а сын человека, что отрезал мне пальцы, пришёл в мой дом и говорил с моей матерью. Поэтому заткнись.       Кайдзи сунул руки в карманы и поплёлся по улице, пиная попадающиеся камешки. Правда, больше попадал не по ним, а по земле и ещё больше пачкал свои старые кроссовки.       – Пошли на остановку, что ли, – бросил через спину.       Руки сами собой беспокойно исследовали нутро карманов. Сначала были методично проверены карманы джинс. Начал с передних, потом залез в задние, даже маленькому кармашку было уделено внимание. Потом, особенно тяжело вздохнув, Кайдзи сунул руки в карманы куртки, но денег не было. Он ещё раз в безнадёжной попытке поскрёб пальцами во внутреннем кармане, но кроме старого чека, начатой пачки жвачки и пары вылезших ниток в нём не было ничего. Ноль. Удача как всегда оказалась не на его стороне.       Кадзуя сочувственно смотрел на него. И ехидно, Кайдзи точно это знал.       – Да не переживай ты так, давай позвоню чёрным костюмам, они нас подкинут.       – Я лучше отсюда до самого дома пешком дойду, чем меня повезут чёрные костюмы, – огрызнулся Кайдзи. Постоял задумавшись. Выбора у него не было:       – Если не против – пошли на метро.       Кайдзи поплёлся к ближайшей станции, попутно питая ненависть ко всем попадавшимся на пути воронам. Наглые громкие птицы не желали улетать с его дороги. И, как назло, попалось на пути их много. Словно кто-то объявил, что у неудачника-Кайдзи сегодня плохой день, и, приятели, друзья, сеньоры, давайте сделаем его ещё хуже.       А у Кадзуи не пропадал энтузиазм. Всю дорогу до станции, весь спуск на эскалаторе, всю поездку в поезде он радостно трещал, какая у Кайдзи прекрасная мама, как он рад, что познакомился с ней. "Ты слышал, она сказала, что ей нравится, как я одет, она сказала, что я выгляжу очень прилично", "она говорит, что девушек больше интересуют тонкие душевные переживания", "она попросила у меня дать ей почитать мою книгу!", "Кайдзи! Меня о таком никто не просил, даже ты", в последних словах мелькнула тень обиды, но в целом Кадзуя сиял как хорошо начищенные ботинки. У Кайдзи таких никогда не было.       Погружён в свои горестные мысли он был так глубоко, что до него не сразу дошёл смысл последних слов Кадзуи.       – Что она у тебя попросила?       – Почитать мой роман! Я сегодня же отправлю ей экземпляр, – и так широкая улыбка расплылась-размазалась до неприличия.       –Не вздумай! Моя мать нежный, ранимый человек! А твои книги... Твои книги... – Кайдзи оборвал себя. – В общем, не вздумай!       Кадзуя что-то согласно пробурчал себе под нос, но разговоры про литературу, к счастью, прекратил. А потом он зачем-то решил, что времени проведённого с Кайдзи ему недостаточно и увязался за ним к нему домой. И теперь они стояли на мосту, и Кайдзи жадно затягивался гадостной сигаретой.       Кадзуя достал вторую сигарету и занялся её раскуриванием.       Кайдзи смерил взглядом его фигуру. Портфельчик в руке.       – Брось.       – Чего? – непонимающе уставился на него Кадзуя.       – Брось сигарету говорю.       Кадзуя поперхнулся дымом.       – Чува-ак, я уже сколько лет курю. Вот только не надо делать вид, что тебя заботит, что такой школьник как я курит. Что-то не помню, будто это тебя раньше волновало.       Кайдзи нахмурился. И так постоянно взъерошенный, сейчас он напоминал ворону ещё больше чем обычно. Слегка склонив голову набок, он прицелился, а затем точным ударом выбил всю пачку, а за ней и сигарету в воду. Кадзуя так и застыл с открытым ртом. А Кайдзи вдруг расхохотался, тоже кинул свою сигарету в воду и дружеским захватом обхватил Кадзую за шею.       – Пошли домой. В "Марио" сыграем.