Последний шанс

      Две недели пролетели очень быстро. Эрика больше не падала с прыжков, а наоборот, всё совершенствовала и совершенствовала своё мастерство. Всё это время Настя почти не смотрела на Рику, если же та пыталась заговорить с ней — отвечала односложно, показывая, что не желает с ней общаться. Эрике было больно терять подругу, но она не знала, что сделать, чтобы та на неё больше не злилась. Да и на что злиться? Девушка раз за разом прокручивала в голове их диалоги, встречи и не могла найти ответа на этот вопрос. Неужели из-за того, что её программа на самом деле сложнее программы Козловой? Эрика пробовала поговорить об этом с Виноградовым, но тот уверил её, что номер у Насти ничуть не легче, чем у неё.       За день до соревнований девушки усердно тренировались, снова и снова прокатывая свои номера, чтобы убедиться, что завтра исполнят их идеально.       Уже поздно вечером Эрика, уставшая, но довольная собой, вместе с сёстрами отправилась домой, Настя же не пошла с ними, сказав, что ей нужно ещё потренироваться. Немного откатавшись, она села на лавочку и стала пить воду, к ней подошла Сомова и села рядом.       — Я тебя понимаю, — произнесла она, взглянув на собеседницу.       — Что вы можете понимать? — начала было Настя, но Юлия её перебила.       — Знаю, каково это, когда ты лучшая, всегда чисто катаешь, никогда не ошибаешься, а потом приходит какая-то выскочка и отбирает у тебя всё: призы, славу, даже внимание тренера! — распалившись, она уже почти перешла на крик.       — Я готова на всё ради победы! — твёрдо сказала Козлова.       — Значит, на всё? — задумчиво переспросила Сомова.       Девушка в ответ кивнула и добавила:       — Помогите мне!       Хореограф усмехнулась, она ещё очень хорошо помнила те соревнования, когда помешала Воробьёвой занять первое место. Теперь то же самое хотела сделать и эта девочка. Она понимала её желание устранить соперницу и быть первой, но правильное ли это отношение к их школе, ведь им было бы выгодно, чтобы и первое, и второе места принадлежали им... Наконец она решилась. Убедившись, что Виноградова нет поблизости, Юлия шепнула Козловой:       — Хорошо! Следуй за мной!       Девушки зашли в раздевалку, нашли коньки Эрики.       — Уверена, что действительно хочешь это сделать? — в последний раз спросила Сомова.       Та лишь кивнула и, воспользовавшись отвёрткой, они вместе так открутили лезвие у одного из коньков, чтобы оно только не упало, когда Рика возьмёт его в руки. Закончив, повеселевшая Настя распрощалась со своей пособницей и ушла домой. Весь этот вечер она была очень мила с Эрикой, а та не могла нарадоваться, что её подруга к ней вернулась и снова, как прежде, болтает с ней.       Наступил день Чемпионата, трибуны были полны, все хотели увидеть эти соревнования. Ведь фигуристов, занявших первые места, отправят на Чемпионат Европы, что тоже интересовало болельщиков.       Фигуристы-мужчины были первыми, затем парное фигурное катание и только потом на лёд приглашались фигуристки, которые сейчас тоже упорно тренировались, повторяя все самые сложные элементы.       Катя и Лика уже сидели на трибунах в первом ряду, с нетерпением ожидая выступления сестры.       — Ну, как вам, нравится? — подбежав, весело спросил Леонид.       — Очень! — с восторгом ответила Лика.       — А когда уже Рика будет кататься? — нетерпеливо поинтересовалась Катюша.       — Скоро, малыш, скоро! — успокоил её Виноградов и, махнув им на прощание рукой, подошёл к трибуне наблюдать за спортсменами.       Заметив Артакову, он подошёл к ней.       — Привет, Марин! — поздоровался он.       — Здравствуй, Лёнечка. А ты, я вижу, за старое принялся, — усмехнулась она.       — Не понимаю, о чём ты, — засмеялся Виноградов.       Вместо ответа женщина кивнула на Эрику с Настей, которые шли навстречу тренеру.       — Леонид Витальевич, скажите... — начала Эрика.       — Уже известно в каком порядке мы будем выступать? — подключилась Настя.       — Да, ты будешь выступать десятой, Эрика — последней.       «Опять всё лучшее ей, всем же известно, что последние номера запоминаются больше всего!» — недовольно подумала Козлова, но вслух только поблагодарила тренера, и девочки убежали дальше тренироваться.       — Ты же их сама выгнала, а я их принял к себе, — вернулся он к разговору с Мариной.       Та хмыкнула, но тут же спросила изменившимся голосом:       — Как она?       — Кто? — не понял Леонид.       — Ну не Козлова же! Эрика как?       — Лучше, гораздо лучше, причём заметь, я её вывел из того состояния, — произнёс Виноградов, самодовольно взглянув на Артакову, но та пропустила его подколы мимо ушей.       — Ты... береги её, — сказала она, отвернувшись, чтобы он не увидел сожаления в её глазах. Сожаления, что ей пришлось расстаться с этой девочкой, но работа для Артаковой была превыше всего, даже превыше личных привязанностей.       Леонид всё понял, он ведь не первый день знал Марину, ему хотелось сказать ей ещё что-нибудь колкое, но на этот раз он сдержался и решил перевести тему:       — Как там Артём?       — Учится на следователя, недавно съехались с Катей, а ты, собственно почему интересуешься?       — Ну, как же, всё-таки я отец!       — Да какой из тебя отец! — фыркнула Артакова. — Он о тебе даже не знает!       — Ну, это было твоё решение отгородить меня от сына, не моё.       — И это было правильное решение! — отрезала Артакова и ушла, не в силах больше продолжать этот разговор, который в последнее время всё чаще и чаще стал между ними происходить.       Больше они не общались до самого объявления о начале женского фигурного катания. Тут они уже вовсю обсуждали и своих, и чужих девчонок, не скупясь на выражения:       — Вот эта неплоха! — заметил Виноградов.       — Посредственность, ничего особенного! — отвечала ему Артакова.       — А вот она молодец! — говорила она уже на следующий номер.       — Ну, ещё б ты своих не хвалила! — засмеялся Леонид.       — Дело не в том, свои или не свои, просто Маша действительно чисто катает, — спокойно пояснила Марина, на что Виноградов лишь хмыкнул.       Наконец объявили номер Козловой. Она подошла к тренеру, он взял у неё куртку.       — Ну, удачи! — сказал он, пытаясь подбодрить девушку.       — Она мне не нужна! — фыркнула та, уже уверенная в своей победе.       Она встала в исходную позицию и номер начался. Леонид с Артаковой наблюдали за ней со стороны.       — За что ты её выгнала? — поинтересовался Виноградов.       — В первую очередь за характер. Катается чуть выше среднего, зато мнит себя богиней на льду.       — У неё неплохая техника, — заметил Леонид.       — Но напрочь отсутствует артистизм! — бросила Марина и вновь обратила свой взгляд на лёд.       Тем временем приближалась очередь каскада. Заход... Первый прыжок... Второй... и... лезвие её конька отлетает в сторону, а сама фигуристка, не сумев с этим справиться, падает и не может встать самостоятельно. Вокруг началась суета. Каждый считал своим долгом обсудить происходившее с соседом или хотя бы просто выкрикнуть свои, совсем сейчас ненужные, слова поддержки. Виноградов тут же бросился на лёд, поднял девушку и отнёс в раздевалку, дожидаться прихода врача, всё это время он ей шептал что-то типа «всё будет хорошо», ну, и остальные банальные вещи, которые говорят в таких случаях, но девушка его не слушала, даже не плакала, только её взгляд всё сильнее и сильнее наполнялся ненавистью. Судьи постановили в связи с тем, что её коньки были неисправны, не выставлять ей баллов, а просто снять с конкурса, так как сейчас её здоровье оставляло желать лучшего, и соревнования продолжились.       В женскую раздевалку забежала испуганная Эрика.       — Боже мой, Настя, как же так получилось? Ты ушиблась? Сильно больно?       — Это всё из-за тебя! — закричала Козлова и разрыдалась.       Рика не понимала, чем обидела подругу, но уже боялась подойти к ней, чтобы не разозлить ещё больше. Вдруг за её спиной появилась Юлия.       — Миронова, иди готовься, скоро твой выход! — сказала она жёстким голосом.       Девушка повиновалась, понимая, что она всё равно ничем не сможет помочь, а Сомова села рядом с Настей, которая уже рыдала в голос.       — Ну, и как так получилось, что её коньки достались тебе?       — Не знаю, — сквозь слёзы пробормотала та.       — Ладно, сейчас врачи приедут и повезут тебя на рентген, если обнаружат перелом, то ты не сможешь учавствовать в Чемпионате Европы!       На этих словах фигуристка завыла ещё громче. Сомова оставила её, но, выйдя из раздевалки, тут же столкнулась с Виноградовым, который презрительно смотрел на неё.       — Я всё слышал, — сказал он спокойным голосом, — Хотя тут и так было понятно, кто в этом замешан, знакомый почерк, — усмехнулся он.       — Вы никогда меня в этом не упрекали, — непонимающе ответила Юлия.       — Но и не говорил, что поощряю такое, — голос Леонида стал стальным, — Я думал, ты оставила всё это в прошлом, но теперь вижу, что ты просто опасна для моих девочек. Со своей помощью к одним ты когда-нибудь погубишь других! Ты уволена! — сказал он и ушёл, оставив её одну.       — Дай угадаю, в этом замешана Сомова? — тут же спросила у него Артакова, когда он вернулся к ней.       Леонид кивнул.       — Но как же получилось, что эти коньки достались Насте? Мне почему-то кажется, что они принадлежали кому-то другому, — предположила она.       — Эрике. Они принадлежали Эрике, — ответил Виноградов, уставившись невидящим взглядом в одну точку.       — И как же миновали её? — поинтересовалась Марина.       — Ну... Неделю назад я решил сделать Эрике что-нибудь приятное и подарил ей новые коньки. Она их раскатывала потихоньку вне тренировок, но на сами тренировки не надевала, вот о них никто и не знал, а сегодня я увидел, что у Козловой лезвия на коньках совсем стёрлись, и положил ей старые коньки Эрики... Я же не знал...       — Ну, кто яму рыл, тот сам в неё и упал! — отрезала Артакова. — Это будет Козловой уроком!       — Не слишком ли жестоким? — возразил Леонид.       — Для Эрики слишком, у неё сёстры маленькие, а Козлова с папиным кошельком как-нибудь пробьётся!       Виноградов слегка прыснул от смеха, но тут же успокоился, так как объявили финальный номер — номер Эрики. Он начал заметно волноваться: то запустит руки в волосы, то скрестит их на груди, то сложит замком и упрётся ими в бортик... Марина, заметив это, хотела пошутить над ним, но не стала, всё-таки его волнение вполне понятно, вот только он что-то уже на протяжении многих лет ни за кого так не волновался. Последний раз это было, когда они ещё встречались, и у неё были Олимпийские игры...       Зазвучала музыка, и девушка начала своё выступление. Она проживала каждый момент своего номера, смеясь и плача вместе с его героиней. Все болельщики замерли, наслаждаясь её движениями, такими плавными и осторожными. Она обвела взглядом зрительный зал. Заметив сёстёр, чуть заметно улыбнулась. Каждое вращение и каждый прыжок были идеальными. Оставался последний двойной аксель. Вдруг взгляд девушки упал на трибуны, и её сердце забилось сильней, но уже не от счастья, а от страха. На трибуне сидел Стас.