we found love

У нее в наушниках третий день играют weeknd, а еще она в тайне от него смотрит новый проект YG и болеет за команду A, хотя все ребята чертовски талантливые. Он красит волосы чаще, чем она успевает привыкнуть к новому цвету (хотя она тоже этим грешит и обижается, что у него ash-blond получился настоящим, серебристым, а у нее – грязным и некрасивым). У нее новая мечта, и она будет идти к ней маленькими шажками, но добьется того, чего хочет. Ей не нужно становиться знаменитой или богатой, достаточно уже того, что она просто будет делать то, что нравится. У него каждый день новый концерт, новое выступление, новое шоу. Он пишет ей смс и надеется, что сегодня она не будет ждать его вечером. Потому что хёны не любят, когда он поздно возвращается в общежитие, а у нее квартира в самом дальнем от центра районе. Она отвечает ему фотографией, сонной и хмурой, черной копной коротких волос из оранжевых подушек и надутыми губами. Сехун прячет улыбку, отвернувшись к окну в машине, и сохраняет фотографию на телефон, написав «почему ты еще в кровати?» (просто к сведению, на часах два часа дня). У нее плэйлист может неделю состоять из одной песни, а потом она сама не заметит, как начнет фальшиво напевать заедающую мелодию (при чем только тот кусок, который лучше всего запомнит). Он не попросит ее заткнуться, потому что это равнозначно очередному столкновению характеров и игнору с продолжительным завыванием на порядок громче. Он проводит большую часть времени не с ней, а где-то, когда-то, с кем-то. Все по расписанию, все так, как прописано в договоре, и то, что теперь у него есть она, ничего не меняет. У нее мечта только появилась (ленивая, но все же), а у него – почти осуществилась. И это в порядке вещей (то есть, серьёзно что ли?). У нее не куча свободного времени, но вполне достаточно, чтобы о чем-то безостановочно грустить. И один человек сказал, что пожизненная меланхолия и легкие страдания от одного к другому, это нормально. Так что все хорошо, ему не обязательно быть рядом. Правда, не обязательно. У него много модных шмоток, дорогущих и от известных брендов. Два года назад он мог ходить в одних джинсах целый месяц (и не потому что других не было, просто эти были реально любимыми), теперь он не появляется в одном и том же дважды. Она как-то говорит ему: «очки за 200 баксов? ты серьёзно?», Сехун непринужденно жмет плечами, хотя это вообще-то был самый настоящий упрек. Но это же гуччи, и этим все сказано. Она только поджимает губы и думает, что дарить ему что-то на новый год бесполезно. Потому что, что бы она не придумала, все равно это будет дешевка. Им запрещено заводить отношения, особенно в начале карьеры, когда их только-только начали раскручивать. Только если это нужно для фансервиса (если вы понимаете о чем я). Но Сехун идет против правил, как и некоторые до него. Он улыбается экрану своего телефона так часто, как это позволяет время, потому что у нее в привычке писать ему даже если горит значок offline. Она пишет все подряд: что ела сегодня, какой фильм посмотрела, чем кончилась книга из тех последних, что она целыми днями читает, какая погода за окном. Она знает, что иногда он не может ответить и поэтому редко просит рассказать о себе. Она спрашивает: «ты взял зонт? сегодня обещали дождь», она говорит: «не ешь этот дурацкий фастфуд, и не говори, что не ел, я спалила фотки на тамблере». Он не обращает внимания на то, что говорит и как себя ведет на передачах или в интервью. То есть, сначала не обращает, а потом жалеет об этом. Потому что она вдруг не отвечает, и он понимает из-за чего. Сехун бьется головой об переднее сидение и на вопросительные взгляды хёнов отвечает, что он идиот. Старшие кивают, а он чувствует себя последней скотиной. У нее шалаш из двух одеял, ноутбук на кровати, купленный самой себе сникерс и кружка с горячим чаем где-то – ну где-то должна быть. В наушниках Sam Tsui с его проклятым we found love, а между матрасами вибрирует телефон, который она все равно не возьмет. На экране текст от очередного рассказа, и она отыгрывается за все свои чувства на Ким Чонине, которого ставит в пейринг с Сехуном (под недовольство обоих и смех остальных, кстати). Сехун просил ее хотя бы рейтинг понизить, а то, блин, это всё жуть, стыдоба и страшно смущает. А еще он сказал: «моя девушка конченная извращенка», на что она ответила поднятым вверх большим пальцем и «любимый оппа – only пассив». Он стоит перед дверью в ее квартиру, в капюшоне и замотанный шарфом, что не видно даже темных стекол очков. Открывает дверь своим ключом, хотя стоило, наверное, сначала позвонить, и проходит внутрь, где все пахнет лекарствами и аромопалочками. Сехун думает, что он – худший, раз даже не знал, что она заболела. Он даже не помнит, когда они последний раз говорили по телефону. У нее дрожат губы и пальцы, и температура 39,2 и она прячет свой блокнот, в котором выводит его имя разными почерками и записывает все свои так и не отправленные «я скучаю». Она поворачивает к нему экран ноутбука, на котором черные матовые мартинсы и кепка, как у пакёльчана, и говорит «хочу». Они смотрят друг на друга, и она не может не улыбнуться, когда он ее, наконец, обнимает. У него в волосах ее дымчатое настроение невыкуренных за эту неделю сигарет; прохладные ладони, которые ложатся спасительным лекарством на ее горячий лоб; чуть влажные губы, от которых она уворачивается, потому что «перестань, ты же заразишься»; осеннее пальто, пропахшее сеульским смогом, и почасовое расписание на завтра. Но это будет завтра, а пока он говорит: «лежи, а я буду тебя лечить», и она бурчит ему в шею: «я скучала» и слышит его теплый шепот на ухо: «я тоже».