Старая добрая (или не очень) классика

Ни для кого не секрет что дети имеют свойство вырастать, поэтому взросление – одна из ключевых тем в детской литературе. Хроники Нарнии, пожалуй, единственная детская книга, в которой этот естественный процесс рассматривается даже не просто как негативный, а как грех. Почти герои в конце последней книги получают “главный приз” от автора: смерть, рай и возможность никогда не взрослеть. А чтобы им в раю не было скучно, смерть как приз получают и родители. Даже профессор Керк и его подруга детства Полли не избежали этой сомнительной награды. Сьюзан единственная из детей, кто за всю серию книг действительно повзрослел. Она находит свое место в реальном мире, где ей хорошо и комфортно. Вторичный мир, в который дети Пэвенси по сути сбежали от войны, страха и одиночества, ей больше не нужен. Этот нормальный процесс взросления и преодоления детских страхов, в глазах Льюиса, тем не менее, становится преступлением. Сьюзан начинают интересовать романтические отношения, и она больше не хочет играть, что вызывает у автора едва ли не открытую ненависть. Единственное, чего заслуживает повзрослевшая Сьюзан – похоронить всю семью и всю жизнь мучаться от чудовищной травмы. Конец Хроник ужасен настолько, что дает фору любому гримдарку. Гибнут главные герои, гибнут родители героев, гибнет весь волшебный мир Нарнии – и весь это шквал смертей происходит чисто по желанию Аслана. Никаких объективных причин апокалипсиса в последней книге мы так и не видим и создается впечатление, что Аслан просто мстит нарнийцам за теорию Ташлана. Также не уточняется, имеет ли Аслан отношение к железнодорожной катастрофе в реальном мире, но такие подозрения неизбежно возникают. Этого, в принципе, уже достаточно для того, чтобы держать Хроники как можно дальше от детей, но стремные моменты калибром помельче там присутствуют в изобилии. Возьмем, к примеру, неоднократно поминаемую в разборах тему возвращения героев после пятнадцати лет правления в Нарнии в детские тела. Даже для ребенка будет понятно, что взрослые в детских телах – это жутко и как-то ненормально. Затем детей Пэвенси еще дважды призывают в Нарнию через несколько веков, когда никого из их знакомых там уже нет в живых. В одно из их возвращений Юстаса вообще практически похищают, и автор всячески подчеркивает какой Юстас плохой – он психует, злится, отказывается верить в реальность Нарнии и сходит с ума от того, что хочет домой! Зато потом он становится хорошим и начинает любить Нарнию. Как уже можно понять, для автора все, кто отказывается жить во вторичном мире – плохие. Создатель мира лев Аслан вроде бы всемогущ (во всяком случае на создание мира его сил хватило), однако как только в Нарнии случается беда, ему почему-то обязательно нужна помощь детей, причем именно из Англии. Жуткая сцена жертвоприношения Аслана мало того, что вообще не должна находится в детской книге, для сюжета она не играет никакой роли и создается впечатление что автор ввел ее чисто для косплея распятия. Как потом оказывается, Аслан изначально мог победить Джадис без труда, поэтому появляется вопрос, почему он не победил ее сразу сам и зачем ему дети. Самый абсурдный, ИМХО, момент всей саги – претензии Аслана к Аравите за недостаточное внимание к приставленной к ней. Автор и Аслан не предлагают вариант правильного поведения в этой ситуации – наверное потому, что в детской книге нельзя озвучить напрямую что Аравита должна была пожертвовать своим счастьем и будущим ради комфорта шпионки. Граница между добром и злом здесь прямым текстом проходит по вере в Аслана - верующие в него хорошие, верующие кого – то другого плохие. Верующие в злого Таша тархистанцы - все поголовно отрицательные персонажи и все они, за исключением одного уверовавшего в Аслана, в рай не попадают. Чем тархистанцы качественно хуже нарнийцев автор, как водится, не показал, зато они откровенно списаны с арабов и вызывают подозрения в антиисламских настроениях Льюиса. По итогам всего вышесказанного получается, что Хроники Нарнии – топорная и жестокая христианская агитка с массой проистекающих из этого несуразностей, с идиотской пропагандой греховности взросления и с эпически безжалостным даже для взрослой книги концом.